Приданое для покойника

– Те, кому Зариф отдал флешку. Его завезли в лес и заставили копать себе могилу.

– И что с ним?

– Вернулся пьяный. Говорит, что его напоили, чтобы выведать, кто видел, что записано на флешке.

– Ну, и…

– Он не выдал. Ему поверили и отпустили.

– Он не врёт?

– Не знаю. Какой смысл?

– Может быть, он заложил всех нас, а ему велели молчать.

– Он признался мне, что сумел снять защиту с флешки от записи, и теперь весь материал есть в моём ноут-буке.

– Немедленно удали его! Хотя нет. Сначала отправь на мой электронный адрес. А потом всё сотри!

Я приняла снотворное и постепенно погружалась в состояние прострации, когда меня снова разбудил звонок.

– Мама! Зариф сознался во всём! Его запугали, и он рассказал этим бандитам об Алёне.

– А обо мне?

– О тебе даже не упоминали.

– Надо сообщить Алёне.

– Но это означает подставить Зарифа. Его предупредили, что он должен держать язык за зубами, если не хочет, чтобы его закопали.

Я растерялась. Действительно, история, мягко говоря, странная. Возможно, заинтересует ФСБ, но поверят ли нам? Если на флешке действительно записаны результаты каких-то секретных исследований, то мы тоже не имеем права копировать этот материал и держать его у себя. Надо позвонить Алёне. Но кто эти парни? Может быть, они из органов и смогут пробить мой телефон.

– Алло, Алёна? С кем я говорю?

Голос был незнакомый, и я в страхе отключила мобильный. Через минуту позвонила Кристине.

– Алло, кажется, мы опоздали – за Алёной пришли. Утром попроси соседку зайти к ней и сразу сообщи мне.

* * *

Алёне снился остров Брач в заливе Святого Петра у северного побережья Хорватии. Эта страна тысячи островов единственная «заграница», где ей довелось побывать – подарок родителей в связи с окончанием университета. Они с матерью жили в отеле «Waterman Supetrus Resort», (что в переводе означает «Курорт Водяного Святого Петра»), расположенном у самого моря в главном портовом центре острова посёлке Супетар. Город утопал в зелени сосновых рощ, оливковых плантаций, садов и виноградников. С балкона был виден возвышавшийся над гаванью белый купол мавзолея семьи Петринович.

Алёна с мамой то сидели в тени на узкой полоске пляжа, куда привозили на лодке местные фрукты, то загорали у бассейна, охлаждаясь пивом или мороженым. Иногда обедали в одной из многочисленных кафешек на набережной, где подавали необыкновенно вкусные стейки и картофель фри. А по вечерам гуляли вдоль берега, любуясь закатом.

Алёна проснулась от того, что ныла спина. Почему постель стала такой жёсткой? Она протянула руку и ощутила пустоту.

– Женя! Ты где?

– А? Чего тебе? Я сплю, не мешай.

Алёна свесила ноги и почувствовала, что голые ступни коснулись земли. Надо же такому присниться! Где же свет? Рука нащупала что-то. похожее на фонарик.

– Женя! Проснись!

Муж лежал под толстым одеялом на раскладушке, прислонившейся к противоположной стене палатки. Повернулся на другой бок, что-то пробормотал во сне и захрапел. Алёна приоткрыла дверь. Нет, это не возможно! Лучи восходящего солнца освещали водную гладь, цепь поросших деревьями и кустарниками островов, большие и мелкие заливы. Алёна протёрла кулачками глаза. Нет, это ей не снится. Где-то она видела что-то похожее. Кажется, в Хорватии. Но там тепло, а здесь апрельская погода, холод мгновенно пробрался под пижаму.

Где же одежда? Она вернулась в палатку. У её раскладушки стояла большая сумка – в ней шерстяные носки, кроссовки, спортивные костюмы, куртки. Одевшись, она обнаружила коробку с хлебом, консервами, овощами и фруктами, а также три пятилитровых пластиковых сосуда с водой, два термоса с кофе и чаем и две бутылки водки. И самое главное – лист ватмана, на котором была наклеена надпись из вырезанных букв: «Познав таинство любви, ты разрешишь загадку смерти».

Женя проснулся и сидел на своей раскладушке с широко открытыми от изумления глазами.

– Алёна, где мы?

– На острове, но не в Хорватии. Похоже на Московское море.

– И какие у тебя мысли на этот счёт?

– Сначала надо согреться. Одевайся и будем завтракать.

Алёна достала из сумки мужской костюм и кинула на раскладушку.

В центре палатки стоял раскладной столик и два стула. Где-то должна быть и одноразовая посуда. Алёна налила в стаканчики крепкий ароматный кофе. Женя открыл банку с паштетом и, намазав на хлеб, протянул бутерброд Алёне.

– Женя, кто-то ночью проник в наш дом, сделал нам инъекцию снотворного и вывез сюда – за 130 километров от столицы. Другого объяснения я не нахожу.

– Но зачем?

– Я не любитель детективов, и у меня нет ни одной версии. Это ты журналист. Может быть, это связано с каким-нибудь журналистским расследованием?

– Могло быть связано, если бы не сорвался заказ.

– О чём ты должен был написать?

– Мне хотели передать сенсационные материалы, связанные с проблемой преследования геев в Чеченской республике.

– Писать об этом очень опасно. Я читала резолюцию собрания богословов по поводу опубликованной в «Новой газете» статье, смысл которой в двух словах состоял в том, что признаться в Чечне, что ты гей равносильно подписанию себе смертного приговора. В резолюции обещают возмездие, которое настигнет подстрекателей, оскорбивших вековые устои чеченского общества, где бы они не находились, кем бы они не были и без срока давности… Значит, дело не в тебе, а во мне.

– Кому ты могла перейти дорогу?

– Я хотела тебе рассказать, но потом передумала – боялась, что ты ввяжешься в опасное расследование. Я догадываюсь, почему мы здесь и почему нам оставили водку и закуску. Здесь есть прослушка. Посмотри сначала палатку.

Внимательный осмотр, однако, ничего не дал, пока Алёна не запустила руку в глубокий карман куртки.

– Подложили мобильный. Наверняка в нём есть записывающее устройство.

– Дай мне его, я попробую дозвониться до полиции… Вот, чёрт, исходящие звонки блокируются.

– Тогда выброси его.