История одного злодея

– А если…

– Тогда я дам тебе денег и паспорт и отвезу на вокзал.

Они молчали, дождь лупил по стёклам с той же напряжённостью, с которой Люци закончил фразу. Его злило и обижало то, что она думает. Каждая секунда врезалась ножом, но он молчал. Она сама должна заговорить.

– Ты… – её тёмные глаза смотрели на жадное сплетение их рук. – Ты останешься бандитом?

– Конечно нет! – он сбивчиво повторил. – Нет конечно.

Они замолчали. Дождь отстукивал секунду, но оба они знали, что никакого времени недостаточно. Всё слишком сложно, слишком запутано. Сначала нужно во всём как следует разобраться, решить проблемы. Логично же? Но вся наша бриллиантовая логика летит к чертям, когда дело касается любви.

– Идём.

Глава 34.

Аня оборачивалась у каждого пешехода, чтобы проверить хвост. Новые пули для пистолета Астарота доставили с курьером от Таты, и она ещё раз с облегчением поняла, что богатому живётся куда легче. И ведь не жилось спокойно её родителям, надо было наступить на хвост этому лису.

В голове она пролистывала события последних недель и то, что слышала от отца и матери, в коридорах дома, когда убегала по своим делам и на улице. Шилов был знаменитой фигурой в узких кругах, так что не каждый бандит мог бы решиться посягнуть на его дочь. Значит этот Люци крутая шышка. Но чем дальше убегало время, тем сильнее её преследовало чувство, что дело совсем не её отце. Ну или по крайней мере не только в нём. Она перебирала слова матери. Может, он был её любовником, как многие другие друзья отца? Может, они встречались до её брака? Концы не сходились, она снова и снова оборачивалась, проверяя дорогу. Охрана ждала её прямо на многолюдном перекрёстке, но вид у них был жалкий. Вздохнув, девушка начала рассуждать, как бы ей выйти сухой из воды, с учётом убийства одного из любимцев главаря банды. Но тут уж око за око. Пожалуй, стоит сказать, что она в курсе про убийство отца, и это была её месть. Да, эффектно и по понятиям. Бандиты же любят жить по понятиям.

Ответ на её вопрос пронесся воспоминанием с последнего благотворительного приёма каких-то там голодающих. Вика организовала вечеринку со струнным квартетом, скучную и бесполезную, но общество любило заниматься благотворительностью, чтобы ещё раз подчеркнуть свою власть, свой статус.

Там-то отец и представил кому-то человека, «способного заставить Антарктиду принять ислам». Как же его звали? Такая несерьёзная фамилия. Дядька был похож на престарелого Аль Пачино и с ним была тётка, вылитая Мэрил Стрип. Как же его звали?

Она листала кожаную книжку, пробегая по фамилиям. Так было легче вспомнить. Дроздов? Нет. Жилов? Нет. Куприн? Нет. Глаза бегали по корявому подчерку отцу, и она вдруг на секунду остановилась. Его больше нет. Так, нужно искать, дорога каждая секунда. Морозов? Нет. Пугин? Нет. Стоп. Пугин! Она набрала номер Таты и тут же потребовала адрес. У этой умненькой стервы всё записано в таблицах икселя. Может, отец и не был мудрым, но дураком его не назовёшь. Девочка соображает. Она продиктовала ей адрес. Аня забила его в навигатор, ехать полчаса. Что ж, погнали.

Пугин был человеком раннего подъема с тех пор, как врач порекомендовал Клаве сделать из счастливой совы убитого горем жаворонка. Сопротивление было оказано в полной мере, но эта женщина в очках столько пережила рядом с ним, что он отдался в её руки из чувства долга.

На кухне трескали кастрюли, так как Пугину была запрещена жаренная пища. Зарядку они сделали, поэтому Семён Карлович сидел за обеденным столом с книгой в руках и лукаво поглядывал в глубину комнаты, там, где худощавая женщина резала овощи, опираясь одной ногой на другую.

– Клава, – он приспустил свои очки, но она лишь промычала в ответ, знак, что слушает. – Столько лет прошло. Я думаю, я уже доказал свои намерения.

– О чём это ты? – она смерила его строгим взглядом, но тут же вернулась к своему занятию.

– Я о нас, – Пугин отложил книгу. – Я не молодею, ты тоже. Нам нужно пожениться.

– Нужно. Что ещё за «нужно»?

– Я умру, вылезут мои родственники и начнут делить наше имущество.

– Ха-ха-ха, – голова её запрокинулась назад, но заколка крепко держала причёску. – Пусть берут. Разве мне есть кому оставить это добро?

– А как будешь жить ты?

– Ну этот дом на мне, как и мои личные активы. Мне этого достаточно, я не планирую жить намного дольше тебя, – она подбросила в воздухе помидор и продолжила нарезать салат.

– Мне звонил адвокат, – он приподнял брови, потому что знал, что Клава напряглась. – И вот он мне сказал, что ты написала завещание. А мне ни слова.

– Вот же старая крыса! – нож пронзил лезвием доску и остался в вертикальном положении.

– Я думал, у нас нет тайн друг от друга.

– Когда я увидела химические анализ твоей крови, я хотела сказать тоже самое. Не удивлюсь, если ты объедаешься чёртовым фастфудом!

– Не переводи тему.

– Ох, Пугин, ну чего ты ещё ожидал? Кроме тебя у меня никого нет, – она пошевелила курицу в кастрюле.

– У меня тоже, – его серьёзность витала в воздухе, но Клава упорно готовила обед, отказываясь повернуться к нему лицом. – Дело не в деньгах, ты ведь знаешь. Я просил твоей руки 30 лет назад, и ты отказала.

– Я не могла родить тебе детей!

– Я прожил с тобой 30 лет и заслужил право быть твоим мужем.

– О, о чём ты говоришь? – она остановилась в дверях и упёрлась руками о косяк. – Мы старые, зачем смешить людей? Хочешь всё оставить мне? Составь завещание и закончим этот разговор.

– В чём проблема выйти за меня? Да, я не молод, но я всё также люблю тебя, – он протянул к ней руки, но она осталась на своём месте. – Все итак считают тебя моей супругой. Зачем ты упрямишься?

– Ну какая я невеста! – грубый смех. – Зачем нам этот глупый штамп? Я с тобой прожила всю свою жизнь, ты знаешь, как непросто было мне подпустить мужчину близко после моего-то отца… Мне с тобой хорошо, было, есть и будет. Вся эта мишура лишняя.

– Но я хочу этого!

Они упёрлись глазами друг в друга, два непреклонных, сильных характера. Две любящие личности. Два старика, не заметивших целую жизнь.

– Хорошо, раз ты так хочешь, валяй.

Пугин округлил глаза, он никак не мог ожидать такой развязки.

– Ты серьёзно?

– Да, – она вернулась к своим овощам. – В самом деле, какая уже разница. Ты не ушёл от меня в 40, вряд ли уйдёшь теперь, – она улыбнулась. – Только пообещай мне больше не есть тайком всякую гадость.

– Клянусь!

В дверь позвонили. Пугин жестом показал, что откроет сам. Его медленные шаги резонировали с нетерпеливыми постукиваниями. Он взял пистолет из шкафчика в коридоре. Никто из своих так вести себя не будет.

– Кто там? – он прицелился сбоку от двери, чтобы стрелок не попал в него, если он там есть.

– Это Шилова, Аня Шилова, – голос был сбитым, видимо, она бежала.

Пугин открыл дверь. Аня была слегка растрёпанная, щёки отдавали розовым. На ней были простые джинсы и самая обычная футболка. Но что-то в ней его раздражало, как соринка в глазу, которую никак невозможно вытащить. Он пригласил её войти и крикнул Клаве, чтобы предупредить её о госте как можно раньше.

Аня хотела провести беседу с глазу на глаз и как можно скорее. Но как только запах еды коснулся кончика её чуть задранного носа, силы сопротивления её покинули.

Её пригласили к столу сразу после мытья рук. Аня чувствовала себя в безопасности здесь. Уж точно лучше, чем дома одной. Пугин и правда казался поход на Аль Пачино, такой же маленький, худенький, но безусловно обаятельный. С мужчинами ниже роста Аня чувствовала себя сбежавшей великаншей из сказки. С такими было два варианта: пригибаться и улыбаться, если их нельзя обидеть, вставать на высокий каблук и шагать гордо, если тебе совершенно плевать на их мнение. Но эта неловкость за нарушение природной гармонии не покидала её, какой бы путь она не использовала.

За столом ей удалось расслабиться. Тётушка возилась на кухне, и она не смогла проверить своё предположение на её счёт. Дом их был куда скромнее, чем ей представлялось. Обычный, двухэтажный, деревянный. Никогда и не подумаешь, что здесь живёт кто-то по-настоящему важный. Никакой охраны, пара алабаев и рабочий возле растений, который сам открыл ей дверь. По виду он тут не жил, сильно пил, и иногда захаживал на помощь.

Никто не спрашивал, зачем она здесь, из чего Аня поняла, что оба этих человека в курсе сложившейся ситуации.