Лёд и пламя

Парень выгнул правую бровь, а она в этот момент повернулась, встречая его взгляд и нежно улыбнулась:

– Я попробую пересмотреть своё расписание.

Семён усмехнулся и сразу услышал отпущенное замечание учителя в свою сторону. Полина Александровна повернулась к классу и строго посмотрела на него, как на нарушителя порядка.

Всё молчу!

Однако её строгий, цепкий взгляд тут же сфокусировался на его внешнем виде.

– Меньшиков, где ваша форма?!

Семён буквально почувствовал, как каждый в этом классе снова повернулся и посмотрел на него, в том числе и Вероника.

Забавно, но выходит, мое появление было таким фееричным, что никто сразу не обратил внимания на такую мелочь, как отсутствие школьной формы.

Его губы сами растянулись в кривой усмешке:

– В моей комнате, а что нужно принести?

– Нужно было надеть! – довольно строго произнесла преподавательница, скрестив руки на груди.

Семён качнул головой, как бы соглашаясь с её доводом.

– Я не захотел, – а затем пожал плечами,– Можете сказать об этом директору…

Глаза Полины Александровны тут же округлились. Она открыла рот, собираясь в гневном порыве высказать ему свои претензии, но почему-то сразу осеклась, поджав губы.

– Да что с тобой сегодня?! – возмущенно прошипела Вероника, стукнув его кулачком в бок.

Это было неожиданно и больно, но Семён комментировать никак не стал, тем более, что она, не дожидаясь ответа, продолжила писать.

Он оглянулся по сторонам и только сейчас понял, что все уже записали тему урока и теперь начали решать первую из трёх задач, условия которых записаны на доске, в то время как у него даже тетрадь не открыта.

Затем он зачем-то перевёл свой взгляд на друга и заметил, как тот подмигнул ему, незаметно поднимая вверх большой палец. С тихим вздохом Семён открыл тетрадь и начал писать.

Задача оказалась не сложной. Это было повторением пройденного материала, поэтому Семён быстро переписал условие с доски, вспомнил нужную формулу и без труда её решил, справившись чуть позже Ники.

Один короткий взгляд на девушку. Она склонила голову набок, в точности как это делает он, и смотрела на доску, запоминая условие следующей задачи. А ещё она очень соблазнительно покусывала нижнюю губу.

Нет, на неё мне лучше не смотреть….

Он решительно отвернулся, поднял глаза на доску, и взгляд почему-то зацепился за девушку с длинными и черными как смоль волосами. Она сидела на соседнем ряду, и с этого положения он мог даже разглядеть её профиль. Собственно не очень то и хотелось разглядывать свою бывшую, но у неё было такое мрачное лицо, что он не смог её не заметить.

Она сидела рядом со Степановой за первой партой, но с таким отстранённым видом, словно задание учителя её нисколько не интересовало. И именно в тот момент, когда он её разглядывал, она, словно почувствовав, обернулась. Их глаза на короткое время встретились. В её взгляде читалась гулкая обида и боль, обращенная явно к нему.

Проклятье!

Он с Назаровой расстался уже очень давно и, откровенно говоря, никогда не считал их отношения настоящими. Они встречались, да! Но их встречи ограничивались лишь страстными поцелуями и «свиданиями» в постели.

Он никогда не водил её в ресторан, не дарил цветов или подарков, не обещал звезд с неба, вообще ничего! Он к ней ничего не чувствовал кроме как симпатии и вполне естественного физического влечения. Но ему было с ней удобно, потому эти отношения продлились чуть дольше, чем со всеми остальными. С ней было весело и легко. Она не докучала не нужными вопросами и ничего не требовала.

Сейчас же глядя на неё вот так, он впервые испытал к ней чувства, но не сожаления, а жалость. И тут же сморщился, опустив взгляд назад в тетрадь. Жалость – это последнее, что любому нормальному человеку хотелось бы к себе вызвать.

Вероника тем временем поёрзала на стуле, решая очередную задачу, и случайно зацепила его, когда закидывала одну ногу на ногу. Это невинное движение вновь приковало его взгляд к ней.

Край её юбки из-за этого приподнялся немного выше, обнажая большую часть её бедра. Семён сразу вспомнил, как однажды ему уже доводилось видеть такое. А затем по телу словно пронеслась убийственная волна электрического тока, поражая особо чувствительные участки его тела.

– Ты отвлекаешь меня, Лаврова, – произнес он достаточно сухо и вероятно уж слишком неожиданно, отчего она перевела на него недоумевающий взгляд.

Семён усмехнулся, записывая вторую задачу. Она не ответила, лишь откинулась на спинку стула и продолжала смотреть. Наверно потому, что уже всё решила.

– Я думала, ты не хочешь афишировать наши с тобой отношения,– послышался её вкрадчивый голос спустя время.– Кто говорил: «…признавать девушку публично своей, означает лишь проявление слабости»?! – парировала она.

Она явно пыталась подражать ему, озвучивая последнюю фразу, но вышло смешно. Он улыбнулся.

– Верно, – шепнул он, наклоняясь ближе. На его губах расплылась дразнящая улыбка, – но я ведь тебе говорил, что ты уникальная, Лаврова? Мне хочется кричать на весь мир, что ты моя…

Она покраснела. А затем пододвинулась ближе и чуть слышно прошептала:

– А ты теперь меня ревнуешь?

Что? Вот ещё!

Он не ответил, не успел. Полина Александровна продолжила вести урок и уже начала объяснять новую тему. Семён напрягся, когда женщина быстро очистила доску от мела.

Не успел решить все задачи… Пофиг!

– Это же Рома, – снова прошептала Лаврова, не обращая внимания на учителя, – я очень тебя прошу впредь не вести себя по-хамски с моими друзьями!

Семён сел ровнее и выпрямил плечи. Писать к счастью пока было не нужно.

– А разве я был груб? – на его лице медленно появилась саркастическая улыбка,– Прости меня, моя дорогая, но кто тебе сказал, что я смогу быть ласковым с твоими дружками?!

Она нахмурилась и упрямо цокнула языком.

Если она думает, что я могу быть со всеми милым, то её ждет большое разочарование!

– Конечно, я ведь забыла, с кем общаюсь!

Он уже хотел ответить, но неожиданно достаточно громко прозвучал голос учителя:

– А к доске у нас пойдёт решать вместе со всеми…., – пауза затянулась. Класс притих, пока Полина Александровна пробегала глазами по классному журналу.

Блин!!! Я ведь даже ничего не слышал из того, что она тут вещала!

– Григоренко Алексей, – наконец объявила она, и многие в классе выдохнули с облегчением, как собственно и Семён.

Вновь наступила тишина, в которой был слышен лишь дрожащий голос бедного Алексея. Он вышел к доске и пытался решить какие-то формулы, пока все остальные делали все то же самое у себя в тетради. Семён усмехнулся, глядя на одноклассника. У парня явно были проблемы с физикой, судя по тому, как он тупил у доски, ну или с нервами.