Анни

Она утром рано, возле ограды дворца Маштоншваре стала держать кэб и сама томилась в ожидании. И вот, вот из кованных ворот показался выезжающий экипаж. Она насторожилась, а сердце забилось так, что могло сорваться и его стук она стала ощущать в висках.

Выехавший кэб поравнялся и остановился рядом, но из него никто не показался. Там ждали. Она решительно направилась к нему. Ведь было несомненно, что ждали именно ее. Открыв дверцу, она заглянула вовнутрь и услышала грудной, сердитый женский голос – Заходите, милочка, нам есть о чем поговорить.

И на завтра утром, соглядатай графини позвонил ей по телефону. Утренним поездом, Стефани Гричич покинула Будапешт и по, всей вероятности, вернулась в Россию.

Она вернулась. В дороге, не переставая по лицу у нее текли горючие слезы. Пусть не получилось снова выйти замуж, но она не могла еще пока так сразу вырвать с корнем князя Артура Войцеховского. И ей было сейчас очень больно!

50. Хелен как всегда все узнавала первая. Она утром звонила Анни и кричала «Анни, Игн в тюрьме!»

– За что? – воскликнула женщина на другом конце города.

– Анни, не говори что ты не знаешь, чем он увлекался?! – разозлилась Хелен

– Я знаю он искал причины несовместимости клеток крови – тоже громко ответила Анни.

– Его вчера вечером арестовали на конспирационной квартире, они разрабатывали план выступления рабочих Ганца. Готовили жалобу в парламент, ее назвали петицией. С ним арестовали многих. Анни, мне очень жаль нашего друга!

Анни молчала. На нее навалился такой страх! Она знала Игн. Его пристрастия, его мировоззрение. Она всегда его предостерегала! И она поняла, что в этот раз это настолько серьезно, что закончиться все может плачевно. Опустив трубку, она уперлась лбом в стенку. Мысли хаотично работали. Но она не могла придумать, что сейчас можно сделать и как помочь. Но, потом что-то решив, опять поднесла трубку к уху – Хелен, узнай, где он, конкретно!

– Я знаю. Он сейчас в полиции Пилишского комитата, его будут судить.

– Бедный Игн, бедный Игн. Хелен, я сейчас в больницу к доктору Цобику и поедем вместе в полицию.

Анни пошла к графу фон Махелю. Он во дворе возился с малышом. Сделал для него маленький парашютик и пускал его с высоты. Кристиан сидел на разостланном на траве одеяле и восторженно тянул к нему руки, но отец не давал, ибо он моментально смял бы игрушку в своих цепких ручонках и чудо закончилось бы. Выпрямляясь во весь рост, чтобы повыше отпустить парашют, граф несколько раз кашлянул. И Анни насторожилась. Уже несколько дней подряд ее озадачивает этот редкий кашель. Её мысли хаотично кружились в голове, но кашель супруга на мгновение вырвал её внимание из этого хаоса и она отметила про себя, что необходимо графа отправить на обследование.

Рассказав обо всем, что ей стало с утра известно, граф сам предложил ей вместе поехать в полицию. Она такого щедрого предложения не ожидала, но это было самым лучшим, что она могла бы сделать для Игн.

Она подняла Кристиана с одеяла и с благодарностью чмокнула своего супруга в щеку, указав ему мимоходом, на появившийся у него кашель. Он отмахнулся. – Это пыли наглотался в цехах – ответил он. Но Анни настаивала

– Ну раньше же такого не было!

– Было, в молодости, после войны.

Они вместе пошли к дому, надо было уезжать в полицию.

Игн устало опустился на скамейку за длинный деревянный стол. На руках были наручники и эта картина повергла всех в оцепенение. Их Игн, который, не жалея себя работал за двоих, помогал людям и всегда своим друзьям, сейчас сидел в наручниках! Как преступник, как злодей! Интеллигентный человек, доктор! Хелен всплеснула руками, а он при этом, бросив на нее быстрый взгляд, виновато улыбнулся. Анни была больше сдержанна. Рядом стоял граф фон Махель и Игн протянул ему руки в наручниках для приветствия – Какое несоответствие – бросил он никому не понятную фразу.

– В чем? – не понял граф.

– А….это вам не интересно и долго рассказывать – отмахнулся Игн.

Анни села напротив стола – Игн, в чем тебя обвиняют?

Он поднял свой потухший и усталый взор на нее и кратко бросил – Я политический.

Анни видела его красные глаза. Сильно впавшие щеки, сразу определялось, что он ночь не спал.

– Игн, мы собрали большую сумму денег, это поможет. Подскажи, как нам лучше это сделать?

И он сразу посмотрел на графа Махеля. Помощь пришла от него. Тот отрицательно закачал головой – Там не только мои деньги.

Тогда Игн произнес и всех это повергло в шок – Ничего делать не надо. Я должен все это пройти. Я знал – что делаю!

Все тихо стояли рядом со столом, за которым друг против друга сидели Анни и Игн и гнетущая обстановка, уверенно опускаясь на плечи, стала давить и все это ощутили. Граф редко покашливал и Игн также обратил внимание на странность кашля – Граф, вам надо пройти обследование.

Граф фон Махель в знак согласия утвердительно качнул головой. Он не хотел сам себе признаваться, но в последнюю неделю очень быстро уставал, ослаб аппетит и появилась слабость.

Анни с мольбой глянула на супруга. Даже посторонний человек сразу обратил внимание на его кашель. Она и сама сильно осунулась, черты лица заострились. Стресс, в который она вошла и еще пребывала в нем, затянулся, да и не могло быть по-другому, с ним просто нужно было научиться жить. Но, она никому не рассказывала, что несколько дней назад ей приснился очень плохой сон и еще находясь под его впечатлением, в душе ее металась паника, с которой она втайне боролось, но это высасывало из нее все внутренние силы! Сны всегда нас о чем-то предупреждают, но вот самое интересное то, что пути выхода или варианты избежать плачевных обстоятельств не показывают, ты все ровно войдешь в эту реку, как ни старайся ее обойти.

А снилось ей, что она с супругом гуляет в саду своего дома и солнечная погода постепенно сменяется ветром, который все усиливается, небо темнеет и темнеет. Она всматривается туда, вдаль, откуда же надвигается этот ураган и он, все приближается и приближается огромным вьюном, но она не одна, у нее есть опора, защитник, она хочет ему сказать, что нужно укрыться в доме, поворачивается к нему, а он отталкивает ее от себя, и подталкивать начинает к дому, показывает на него и требует, что бы она поспешила укрыться, но сам остается. Он, почему -то в дом не пойдет. Анни не понимает, но слушается, идет в дом, и обернувшись на пороге видит его гордую спину, он упрямо идет в ураганный вьюн, входит в него и пропадает. С изумлением, когда ураган подкатывается с мощнейшей силой к дому, она захлопывает дверь, он проноситься мимо. Но, выйдя из дома, она видит как много урона, в саду, беседке, деревьям нанес ураган, а супруга нигде нет. Она проснулась с чувством тревоги и потери, граф спал рядом. С тех пор, как Кристиан стал спать беспробудно всю ночь и не требовать молока среди ночи, они снова стали спать вместе. Его поседевшая голова мирно покоилась на шелковой подушке, а она уже ощутила чувство потери и ей стало еще больнее, чем от известия про Артура Войцеховского, которое ей принесла Хелен. Беззащитность и одиночество пугали, пугали задолго до своего воплощения в реальность! И Игн… Она не может представить уже свою жизнь без его участливых советов, серьезных глаз, дружеской поддержки. О, дева Мария! Что это стало происходить вокруг? Откуда выпрыгивают такие пугающие призраки?!

Она положила свои кисти рук на руки Игн в наручниках и взмолилась. О, если бы кто-нибудь только знал про ее пугающие призраки и ее страх!

– Игн. Ты нам нужен. С графом что-то происходит. Ты хороший доктор, ты поможешь обследоваться!

– Анни – хотел что-то сказать он, но она перебила-

– Игн, надо быть рациональным. Ты нужен всем на свободе. Ты нужен больным. Простым. Бедным людям! Кому будет лучше, если ты будешь сидеть в тюрьме? Думай об этом и только об этом.

Он опять усмехнулся, только усмешка получилась кривая. Ему было тяжело, он держался.

– Ты же сама доктор. Ты хороший доктор, Анни, но графу необходимо в клинику, не к нам. Хотя, знания доктора Цобика, да в условиях клиники, и тогда можно быть уверенным в хорошем результате!

Анни ласково и медленно стала водить взглядом по его лицу. Как мать смотрит на чудо ребенка и любуется. – Игн. Ты всегда был порядочным. Как можно тебя посадить в тюрьму, это нелепо! Это абсурд!

– Анни. Не место сейчас и не время начинать дискуссию. Абсурд то, как живут простые люди, работая по 12 часов в сутки. Абсурд начислять людям зарплату, а затем штрафами все это отнимать. Анни, но ты женщина. Оставь это мужчинам. Мне только мать жалко. Они уже все знают или нет?

Анни пожала плечами. Игн вопросительно посмотрел на Хелен и та, недоумевающе, пожала плечами.

– Вот я и говорю, ты самый порядочный, кого я знаю. Ты никогда не был беден и не жил в нужде, но у тебя такое неуемное стремление всем помочь, откуда? И если бы только это было так безобидно. Но ты же сам жертвуешь собой.

– А разве помощь – то – когда ты думаешь только о себе, не заденет ли чем-то это тебя? Это только имитация.

– Что? – не поняла Анни.

– Имитация – повторил он – Галочка, перед людьми – вот какой я хороший!

– Да, Игн, ты во всем прав. Но ты одно только пойми, твое сердце, твой ум, твои руки нужны людям не в этом месте, ты изменяешь своему призванию.

Хелен так же не выдержала и подсела к Анни на скамейку. – Ты еще должен открыть причину свертываемости крови при переливании. И здесь ты этого не сделаешь!

Игн хлопнул ладонью по столу. Он с трудом находил в себе силы быть спокойным и выдержанным. Они задевали за больные места и он стал сдавать. А поэтому решил прервать беседу.

– Все, граф, забирайте женщин отсюда, они не вписываются в этот интерьер! – хотел он пошутить и сам поднялся. – Не знаю, что впереди, но я вас всех люблю.

Хелен даже всплакнула, А Анни открыв рот силилась что-то еще ему доказать, но это уже было бесполезно. Его молодая спина стала отдаляться. Он показал охраннику взглядом, что бы тот открыл ему дверь и исчез в полумраке мрачного холодного помещения.

Граф фон Махель вывел женщин на улицу. Все были подавлены. Но усадив их в экипаж, просил уезжать без него. На прощанье сказал, что еще сделает одну попытку помочь и стремительно направился к зданию полиции. У женщин резко посветлело в душе. Затеплилась надежда.