Школа магии «Аквилон». Чужак

– Домашнее задание, – проскрипела госпожа Либер. – выучить самые значимые даты второго столетия до нашей эры.

– Что? – не сдержался Марк. – Да я до конца года этого не запомню!

Но преподаватель была глуховата и на комментарий мальчика не ответила. Переваливаясь уточкой, она прошла вдоль рядов и вышла в коридор.

– Вторая история магии, честное слово, – пробурчала Рита, на что Ия только пожала плечами. – Оставим сумки и на конюшню, ладно?

Девочки вернулись в комнату, оставили вещи, переоделись и отправились на прогулку. Конюшня находилась в отдалении, и путь занял некоторое время. Через лес шли молча. Ия наслаждалась солнечной погодой и шелестом листьев. Лёгкий тёплый ветер играл с листьями, и они издавали приятные звуки, ласкающие душу. Некоторые из листьев уже пожелтели, но это делало лес ещё краше – ярче и живописнее.

Настроение постепенно улучшилось. Так практически всегда было, когда Ия оказывалась в лесу. Именно здесь Ия чувствовала небывалую энергию и подъём сил. Подобным образом проявлялась магия Друидов. Они помогали и чувствовали, что артефакт здесь. Поэтому или нет, но размолвка с Ритой уже не казалась такой критичной. А их однокурсники, Ия была уверена, постепенно привыкнут к Джитуку и примут его в коллектив.

К конюшне девочка подходила уже с улыбкой. Они с Ритой отворили массивные ворота и застали Беллера бурно жестикулирующим:

– А это наши самые молодые пегасы!

– Они великолепны, господин Беллер! – восхитился не кто иной, как Джитуку.

Рита, увидев мальчика, резко остановилась.

– Что он здесь забыл? – прошипела девочка.

Ия не знала, что ответить. Это было неожиданно, да. Но всё же она была рада видеть новенького. Ей понравилась симпатия мальчика к пегасам. Вопрос повис в воздухе. Но тут из ближайшего денника вышел Марк. Он держал в руках пустое ведро. Видимо, приносил животным попить. Он натолкнулся на Ритин суровый взгляд и развёл руками:

– Что ты так смотришь? Я пошел на вечернее кормление, как обычно, чтобы помочь Беллеру. Джитуку спросил, куда я собираюсь. Я ответил, а он напросился со мной. А что я мог поделать? Сказать «нет»? Так это вроде не запрещено – бывать здесь.

И он чуть улыбнулся, обведя взглядом свои владения. Работа на конюшне, назначенная однажды в качестве наказания, неожиданно превратилась в одно из самых больших увлечений Марка. Он совсем скоро стал чувствовать себя здесь, как пегас в небе. Беллер доверял ученику всё больше, и Марк это доверие оправдывал. К тому же по реакции друга Ия поняла – восторг Джитуку по поводу пегасов тоже пришелся Марку по душе.

– Вайлет! Полли! Как вы? – Рита подошла решительным шагом к деннику юных пегасов и встала рядом с Джитуку, намеренно проигнорировав мальчика. – Добрый вечер, господин Беллер!

– Здравствуйте, девочки! Ия, Рита, рад вас видеть! Лошади прекрасно, и всё благодаря вам!

– Почему благодаря вам? – спросил Джитуку. – С ними что-то случилось? Они болели?

– Можно и так сказать, – кивнул Марк. – Расскажем как-нибудь потом.

– С пегасами всё отлично. Видите, как они подросли? Скоро нужно будет расселять. В одном стойле им уже тесно.

Беллер упёр руки в бока и расправил широкие плечи. Видно было, как он гордится своими подопечными, как он искренне и горячо любит этих чудесных волшебных животных.

Они действительно выросли. Снежно-белые, они отличались лишь крыльями: Вайлет – фиолетовыми, а Полянка (сокращённо – Полли) – изумрудно-зелёными. Когда пегасы только появились в школе, их крылья были белыми, как и всё тело. За три месяца, что Ия их не видела, крылья приобрели более насыщенный оттенок. И, вспоминая слова Беллера о том, что окрас крыла – это признак зрелости животного, Ия могла с уверенностью сказать – в этом учебном году молодые пегасы смогут принять седоков.

Она любила этих жеребят, успела привязаться к ним, поскольку в прошлом семестре проводила с животными очень много времени. Но безусловной её любовью был совсем другой пегас.

Ия, пройдя чуть подальше вглубь конюшни, встала напротив денника. Заря дремала, чуть опустив голову. Нежно-розовые крылья были сложены вдоль туловища. И весь вид лошади говорил о том, что животное находится в покое и умиротворении. Но стоило Ие приблизиться, как пегас открыл глаза и заржал, встав на дыбы. Ия не сказала ни слова, подошла бесшумно. Как она её узнала? По запаху? Почувствовала? Не важно!

Сердце застучало в бешеном ритме, а на глаза навернулись слёзы. Оказывается, родным и близким может быть не только человек, но и животное… Беллер много раз говорил, что между Ией и этим пегасом существует какая-то неясная, необъяснимая связь. И девочка была с этим всецело согласна.

Ия открыла дверцу и вошла в денник. Она не боялась, нет, она знала, что Заря её не обидит несмотря на то, что животное было довольно-таки крупным. Ие пришлось задрать голову, чтобы посмотреть пегасу в глаза, и тут слова были не нужны. Каким-то шестым чувством девочка поняла, что Заря скучала. Ия была готова поклясться – она скучала!

Юная волшебница встала на цыпочки и обхватила белоснежную шею лошади. Девочка прекрасно понимала, что Заря является собственностью школы, что на ней может летать кто угодно из ребят с любого из курсов. Но в этот самый миг Ия чувствовала, что они принадлежат друг другу – она и Заря. И нет никого больше в этом мире, кроме них. И дело даже не в победах, которые безусловно их ждут, а в утешении, в привязанности и ещё в чём-то глубоком и надрывном, для чего даже и слов-то не подберёшь…

Марк ещё не дошёл до стойла Зари с ежевечерним моционом, и Ия взяла на себя заботу о любимице. Пока ребята рассказывали Беллеру о том, как провели каникулы, Ия успела сменить воду, насыпать свежего корма и расчесать Заре её золотистую гриву. Занятия по верховой езде должны были состояться только послезавтра, а Ие уже не терпелось приступить. Но час был поздний, и Беллер, готовясь закрывать конюшню, сказал:

– На выход, друзья! Придёте завтра, вы же знаете, что двери для вас всегда открыты.

Они вышли на улицу, ожидая преподавателя. Молчание было неловким. Марк не заговаривал с Джитуку, опасаясь реакции Риты, а она вообще смотрела мимо новенького, будто его и не существует. Джитуку это, конечно же, чувствовал и первый завязал разговор, обращаясь к Ие.