Под знаком OST. Книга 4

– Жан, тебе просто повезло, что ты оказался в этот момент в СССР.

Арни вышел на балкон, Жан прибавил громкость на телевизоре, продолжая смотреть новости о Франции. Ощущение грядущих перемен в собственной стране его не оставляло, однако он понимал, что будет что-то интересное впереди. Юного корреспондента захлестнула волна гордости за свою страну, что он сделает что-то важное для газеты «Париж» и для своего отца, Стефан Мишо.

Вскоре в номере французских корреспондентов погас свет.

Утро 8 марта 1953 было сумрачным, три дня длился траур, по радио передавали только грустные мелодии, а голос Левитана передавал каждый день сообщения о смерти великого кормчего.

Огромная толпа стояла у Манежа и у входа в Колонный зал Дома Союзов, люди несли цветы, играл Большой симфонический оркестр, оперные певицы пели «Грезы» Шумана на площади, а почетный караул охраны Кремля в виде красноармейцев сменяли друг друга.

Флаги – красные полотнища с золотистым серпом и молотом и черными лентами – были приспущены, колонны плачущих людей быстро заполняли Советскую площадь, люди с цветами шли нескончаемым потоком к Красной площади, чтобы проститься с великим диктатором.

Арни с Жаном быстро спустились по лестнице гостиницы «Националь». Фотокорреспондент сделал несколько снимков на Leyka, и через полчаса они растворилась в толпе. Арни быстро фотографировал, Жан записывал свои впечатления в блокнот, они так увлеклись репортажем, что не заметили, как их быстро отрезала охрана Кремля. Для иностранных корреспондентов построили целый подиум, красная бархатная лента и золотая цепочка на крючке отделяла их от входа в мавзолей, где стоял гроб с телом Сталина.

Толпа людей заполнила все пространство перед Красной площадью, людей становилось все больше и больше. Они шли прощаться с великим кормчим.

Лиля Шварц с утра была в плохом настроении, она вышла из своей квартиры с двумя авоськами в руках и была уверена, что купит в магазине все, что ей нужно. Лиля Шварц подошла к почтовому ящику, открыла его ключиком, который был в ее кармане, и вынула из железного короба письмо и телеграмму. На телеграмме было три полоски с текстом: « Растопчиной. Явиться. На пробы. Фильм «Светлый путь». Мосфильм. Отдел актерский».

Тетя Лиля расплакалась от счастья, быстро поцеловала важную депешу. Посмотрела на письмо, письмо было из Харовска от Муси Растопчиной. Штемпель: февраль 1953, письмо шло почти месяц.

Тетя Лиля Шварц сунула его в сумку, потом вышла на улицу. Она прошла вперед, увидела грустного дворника во дворе, повернула за угол и вскоре оказалась рядом с домом, на котором висела табличка «Обком». Рядом со входом висела радиотарелка, из которой доносилась музыка Бетховена. Тетя Лиля перевела свой взгляд, на красном флаге была прикреплена черная ленточка, на окне закреплен портрет Сталина в черной раме, она быстро поднялась по лестнице и зашла внутрь обкома, в коридорах которого было людно.

Лиля Шварц подошла к большому стенду, увидела несколько фамилий работников обкома, где работал Жлудов. Она подумала с минуту, оглянулась и задала вопрос сидящим на стульях людям.

– Кто последний?

– Я!

Тетя Лиля посмотрела внимательно на мужика в косоворотке, оглядела очередь и села на стул, понимая, что ждать придется долго.

Мимо прошла секретарша Жлудова, она попросила всех сидящих в коридоре сообщить фамилии и занесла в свой список в блокнотик, затем зашла в кабинет. Тем временем тетя Лиля раскрыла письмо от Муси Растопчиной и прочла первые строки: «Дорогая тетя Лиля! Спешу сообщить тебе радостную новость. Возвращаюсь в Москву, наверное, летом. Подала прошение Анисимову из Харовска. И еще. Хотела сообщить, что еду одна. Зоя, Гуля и Дина умерли от холеры. Похоронила рядом с папой, Василием Андреевичем Растопчиным».

Слова поплыли перед ее глазами, она достала нашатырь, тетя Лиля Шварц понюхала его, прослезилась, пришла в себя. Однако в этот момент в коридор вышел сам Жлудов, у него была ампутирована рука и пустой рукав заправлен за ремень.

– А? Гражданка Шварц? Проходите.

Жлудов сделал приглашающий жест рукой.

– Итак? Как дела? Чем обязан опять?

– Товарищ Жлудов! Хочу подать опять просьбу по поводу своих жильцов бывших. Растопчины фамилия (пауза)

– Как фамилия? Растопчина? Вы про Растопчину Зою опять? Или про Галину Растопчину? Из госпиталя. Не приму.

Лиле Шварц стало плохо, она чуть не потеряла сознание.

– Они… Царствие им небесное, уже ни о чем не просят. Нет их… От холеры умерли. Эх, товарищ Жлудов! Черствый вы человек.

Хлудов замолчал, закурил папиросу «Беломорканал».

– На том свете и пропишут… Все мы смертны, только Зою бог наказал за мою руку отрезанную.

– Хорошо… Поняла вас. Я тогда про Мусю. Растопчина Муся. Хотела зарегистрировать ее в Москве. Она из Харовска вот.

Тетя Лиля смотрела на него внимательно

– Муся сестра Зои. Родная сестра. Приедет по трудовому лимиту работать в Москву из Харовска.