За волшебным порогом

Лёнька назвал своё имя.

– О, – сказал дед, – имя-то какое царское. Леонид! Знаешь ли ты, что значит твоё имя? – спросил он у мальчика.

Лёнька отрицательно мотнул головой.

– Леонид, царь из Спарты. Великий герой. Имя твоё древнее, оно греческого происхождения, и означает «подобный льву».

– Не зря ты ко мне заглянул, Леонид! – молвил дед. И вдруг спохватился: – Ну что же мы с тобой про имена-то? Накормить надо бы щенка. Да и тебя тоже. Есть-то хотите?

Лёнька улыбнулся и кивнул утвердительно. И присел на лавку к столу. Щенка устроил на коленях.

Тихон обернулся, стоя у плиты, и спросил:

– А друга-то твоего как величать?

– Ещё не знаю, – тихо ответил мальчик. – Но я хотел бы, чтобы его звали… – и тут он задумался, – ну, если я Леонид – потомок львов и царь, то его имя будет Лео или Принц.

– Ну что ж, неплохо, – улыбнулся дед Тихон. – А теперь разрешите вас угостить, тебя, Леонид, кашей с хлебом, не обессудь, что пища проста. А мальцу Принцу Лео мы молочка нальём, ему с голода-то не надо пока другой еды.

Лёнька вспомнил, что в рюкзаке у него лежат бутерброд, хлеб и корм для щенков, и выложил свои трофеи на стол.

Дед поставил миску с молоком на пол у стола, а Лёнька спустил Лео с колен и направил его к мисочке. Щенок радостно завилял хвостиком и стал лакать молоко, но не быстро и торопливо, а так, будто он и впрямь из царской семьи.

Они все дружно поужинали, и дед Тихон стал готовить гостям постели.

– Леонид, – обратился дед к мальчику, – тебе я постелю на своей кровати, Лео мы организуем спальное место возле кровати, а сам я лягу на кухоньке, на лавке. А завтра мы обговорим, как нам быть-жить дальше.

Лёнька, хоть и напереживался за вечер, но уснул почти сразу. Щенок свернулся калачиком на коврике рядом с кроватью и притих.

***

А в городе тем временем происходило вот что:

Добровольные поисковые отряды прочесывали местность в надежде обнаружить пропавших подростков и малышей. На столбах, на остановках висели объявления о пропаже детей. Добровольцы опрашивали прохожих, искали по подвалам и чердакам, но казалось, что дети исчезли бесследно. За одну только неделю пропало уже пятеро детей и подростков, а в тот вечер, когда Лёнька появился в жилище деда Тихона, пропало ещё десять человек.

***

Наутро Лёнька, едва открыв глаза, увидел, что лежит не в каморке деда Тихона, а во дворце на огромной кровати. На кроватке поменьше, на подушках, сладко сопит Лео. Вначале Лёнька подумал, что ещё спит, но почувствовав запахи горячего какао и блинчиков, которые шли из раскрытых дверей спальни, он приподнял голову от подушки и убедился, что это не сон. Но всё же ущипнул себя за руку, и поморщился от боли.

Щенок завозился в подушках, и тоже поднял голову. Потом соскользнул с кровати на пол и забегал, забегал. И тут в спальню зашел дед Тихон, на нём были светлые одежды, а на голове накручена чалма. В таком одеянии он напоминал восточного мудреца.

Тихон поздоровался:

– Приветствую вас, мои дорогие гости, прошу выйти в сад, завтрак ждёт вас в садовой беседке.

И он подошел к высоким дверям, выходящим в сад, и открыл их. Щебетание птиц, ароматы цветов и трав ворвались в комнату и потянули мальчика и щенка к простору зелёного, летнего, а не осеннего сада.

Лёнька побежал стремглав к дверям, щенок пустился за ним следом, дед Тихон неторопливо вышел вслед за гостями.

Щенок резвился и бегал между кустов и деревьев, мальчишка замер у фонтанов с китами.

Набегавшись, Леонид и Лео подошли к увитой плющом садовой беседке.

Стол был накрыт как для царей. Рядом со столом стояло блюдо с молоком для Лео.

Дед Тихон жестом пригласил ночных гостей к столу, и сказал:

– Угощайтесь, мои хорошие, ешьте, пейте, а потом я расскажу вам одну историю, которая вам обоим будет интересна.

Лёнька скосил глаза на щенка. Ему было интересно, слушает Лео речи деда или уже уплетает завтрак. Но щенок смотрел и на мальчика, и, подобно Лёньке, с не меньшим интересом наблюдал, и, казалось, слушал деда Тихона.

Гости позавтракали и приготовились слушать Тихона.

Но Лёнька всё же не смог удержать срывающегося с уст вопроса, и обратился к Лео:

– Ты что, Лео, понимаешь человеческую речь?

Щенок тявкнул и кивнул. А потом ответил вполне человеческим языком:

– Да, понимаю, конечно.

А Лёнька словно и не удивился отчетливой речи щенка. И добавил:

– Ну, тогда, Лео, мы с тобой никогда не заскучаем, я тебе буду читать книги, а ты мне рассказывать истории разные, если ты их много знаешь.

Дед Тихон слушал разговор мальчика и щенка, не перебивая их, а потом закряхтел, привлекая их внимание к себе и к тому, что хотел им рассказать.

Лёнька взял малыша Лео на руки и приготовился слушать. Лео тоже обратился в слух.

Дед Тихон начал свой рассказ.

– Так уж случилось, что в наших краях почуяли, что в некоторых городках и городах люди совсем перестали верить в чудеса. Мало того, что перестали в них верить, так еще и разуверились в добре. Но ещё большее горе, мы почувствовали, кроется в ещё не случившемся, но обещающем случиться. Если мы, – тут он снова закряхтел, видно не хотел говорить о том, кто такие «мы», но потом всё же продолжил, – если мы не предпримем кое-какие меры.

И был принят план, что в города и поселки, в районные центры и деревеньки будет заброшен десант ангелов.

Брови у Лёньки поползли вверх. Что-что, но уж не ожидал он услышать про ангелов. Он думал, что об ангелах только старые люди думают. И вообще Лёнька не верил в то, чего он не видел никогда. А ангелов ему видеть ещё не приходилось, если конечно не считать открыток и картин.

А дед Тихон продолжал:

– Имя моё – Тихон – по-вашему, человечьему, означает «Судьба». Посланы мы вам судьбой на спасение. Но спасаться никто не желает, думают, что и так сойдёт. Лишь бы жильё тёплое было да денежки водились, а о том, чтобы дарить радость близким, о том, чтобы забота выражалась не только в кормлении и одевании отпрысков, чтобы сердце не черствело и не превращалось в ледышку, как у Кая из сказки «Снежная королева», никто и не задумывается. Дед улыбнулся и уточнил, что уж очень он сказки любит. Причём неважно, на какой планете сказки те родились. На Земле ли, на Сириусе, или ещё где-то.

– Взрослое население, – продолжал рассказ Тихон, – сколько мы ни бились с ними, почти не поддаются добру. Никак они не могут вспомнить, что тоже когда-то были детьми, честными и открытыми. Что могли смотреть на мир светлым взглядом, не ожидая от него денег и любви, но умея любить птиц и рыб, кур и собак, котов и черепах, коров и лошадей, да, в общем, любить весь живой мир просто так.

И у нас оставалась единственная надежда на вас, ребята. На вас, живых и светлых сердцем существ, с горячим сердцем, с живой и сострадательной душой. Потому и отправлены были по городам и весям котята и щенята, то есть ангелята, но в виде котят и щенков. Взрослым, скольким бы мы ни предлагали убогих и раненых, – даже людей, а не животных, – они, потупив взгляд или делая вид, что заняты, проходили, пробегали, уходили от них. Не оказав ни сочувствия, ни помощи. Мы поняли, что они ценят лишь детей своих, да и это может пройти у них скоро.

На детей у нас была надежда, ведь только так мы могли бы спасти ваш мир от бессердечия. Дети всегда видят боль ближнего человека и животного, и единственно верным решением для них является оказание помощи и сострадание. А родители, забыв о любви и радости – не денег, а добра, бескорыстной помощи, – начинают терять своих детей.

Дети, в свою очередь, понимают, что жизни всех существ одинаково равны, и помогают животным, иногда и ценой своей жизни. Только на чистых сердцем детей у нас надежда. Только они смогут спасти города и посёлки от разрушения и забвения вечного и доброго.