Девятиэтажка

Взять оружие (арматуру и всё, что пошлёт бог)

Взять аптечку (было зачёркнуто) бинты (тоже зачёркнуто) тряпки и жгут

Взять шумелки

Сообщить как минимум двум товарищам, куда ты пошёл

Не слушать цикад в северной части леса (криво приписано у пола)»

– Соду? Шумелки? – удивился Вадим.

– Забей пока что, – посоветовал Глеб. – Это для местных жителей.

– Для монстров? – уточнил Вадим.

– Дофига догадливый, – заметил Борис.

В комнате было ещё холоднее: стекло в оконном проёме отсутствовало, а на улицу вела тонкая верёвочная лесенка. Сама комната была завалена склянками, старыми развороченными консервными банками, и как всегда – порванной одеждой. У Вадима уже начинали трястись руки от грязи на пятом этаже.

– Почему у вас никто не убирается? – брезгливо спросил Вадим.

– Вот ты и уберёшься, – хмыкнул Борис.

– Сначала я, потом Борис, потом Вадим, потом Карина, потом Глеб, – объявила Настя и полезла вниз.

Когда подошла его очередь, Вадим не поверил, что за окном наступило утро: было всё так же темно, как когда Настя показывала ему Больницу через щель в своей квартире. Низкие серые, почти чёрные облака стелились почти по крыше Больницы. Ледяной лес сковывал неподвижный снег: ветер не дул, и холод непоколебимо доминировал над всем вокруг. Посмотрев вниз, Вадим увидел, что Настя уже стоит на земле перед подъездом, а Борис спускается на середине, сильно раскачивая лестницу.

– Подожди, пока он спустится, и лезь, – посоветовала Карина сзади.

Вадим никогда в жизни не пользовался верёвочными лестницами и теперь, перебравшись на сторону улицы, старался не смотреть вниз. Спускаясь, он перелазил через чёрные окна нижних этажей, за которыми не было видно абсолютно ничего. Оказавшись на земле, он спросил Настю:

– А что будет, если зайти на нижние этажи с улицы?

– Не удаётся, – ответила она, глядя как ловко и быстро спускалась Карина, перешагивая через две ступеньки. – Дверь подъезда с улицы не открывается, окна не разбиваются. Единственный способ попасть на наш этаж – эта лестница, а на другие этажи с пятого – лифты.

Глядя на земле на высоких и мускулистых Бориса с Глебом, на Карину плотной комплекции и на миниатюрную Настю, Вадим думал, как же последняя выживает и борется с монстрами. Судя по тому, что Настю признавали мэром и лидером экспедиций за едой, она это делала ещё и лучше всех.

– У вас нет нормального оружия, кроме?.. – Вадим показал на арматурины, которые все сжимали в руках.

– На других этажах было, – ответила Настя. – Здесь стрелковое оружие не настолько нужно.

– Всего-то без него умирают люди, – хмыкнул Глеб. Было видно, что они с Настей не в первый раз касаются этой темы.

Они вышли на асфальтовую дорогу перед Девятиэтажкой. В отличие от настоящего московского пейзажа, здесь не было мусора и машин. На другой стороне улицы за забором из сетки-рабицы возвышалась Ховринская Заброшенная Больница. Прямо напротив места спуска в заборе была выломана секция.

– А куда ведёт дорога? – спросил Вадим, всматриваясь вдаль асфальтированной дороги.

– Никуда, там везде лес, – ответила Настя, заматывая шарф вокруг лица и оставляя открытыми только глаза.

Действительно, вдалеке дорога уходила в туман, из которого нечётко проявлялись силуэты голых деревьев. Туман стелился плотными клубами, словно куски от тёмных облаков отвалились и обрушились на землю. Вадим тоже закутался плотнее, и их маленькая экспедиция направилась к Больнице.

– Не отходи от нас ни на шаг, – предупредила Настя, когда они пролазили через дырку в заборе.

Перед больницей посреди леса – бывшего парка – простиралась широкое замёрзшее болото. Пришедшие втыкали арматуру в лёд и держались за неё, чтобы не упасть, а у Бориса были наколоты шипы на ботинках, напоминающие «кошки» альпинистов.

– Надеюсь, внутри не скользко? – спросил Вадим.

– Не настолько, – ответила Карина, чуть не поскальзываясь.

– Вы не катаетесь здесь на коньках? – усмехнулся Вадим, пытаясь не вглядываться вглубь леса, где как будто двигались тёмные фигуры.

Ему никто не ответил. На первый этаж Больницы они залезли через пустое окно. Обледеневший пол пустой палаты с одной поломанной сетчатой кроватью посередине был завален мусором, окурками, пустыми банками.

– А в Москве это обычная больница? – спросил Вадим, подсвечивая стены с неясными надписями фонарём, который ему дал Глеб.

– Нет, она пустует, – ответила Настя. – Ховринская Заброшенная Больница – самое популярное место в Москве для идиотов, которые лазят по заброшкам.

– Такое огромное здание – и не используется? – удивился Вадим, когда они вышли в широкий коридор с обвалившейся штукатуркой и бесконечными граффити на стенах. – Земля же под ним стоит миллионы. Почему не построили жилые дома?

– По официальной версии здание признали аварийным из-за болот под ним, – ответила Настя. – Строительство остановили, когда фундамент стал проседать. Ещё в девяностых, кажется… Потом она много раз переходила из рук в руки, и так до сих пор не снесена. Подростки сочинили о ней тысячи легенд, и их много знает Фил. Он рассказывал, что когда-то лазил в неё. И кто знает, возможно в реальной Москве кто-то видит тех же монстров, что и мы…

По спине Вадима пробежал холодок. Страшилки о призраках и монстрах с детства его пугали, хоть он и не верил в паранормальные явления и прочую чушь про экстрасенсов. А теперь, вроде как очутившись в другом мире, который оказался несправедливо маленьким по сравнению с тем, что понимают под словосочетанием «другой мир», он не знал, как относиться к сверхъестественному.

– Больница связана с тем, что происходит в Девятиэтажке? – спросил Вадим.

– Да кто ж её знает, – ответил Борис, набирая какие-то склянки из шкафа в коридоре. – У нас не так много ответов, как тебе кажется.

– В Москве Больницу держат на замке, в неё нельзя заходить, – продолжила Настя. Чувствовалось, что историй о заброшке она знает не один десяток. – Охрана дежурит круглосуточно, и не зря. Несколько подростков умерло от несчастных случаев: перекрытия обрушались, лестницы складывались… И раньше было популярно прыгать с крыш. Поэтому её хоть и не сносят, людей внутрь не пускают.

– А можно подняться на крышу? – спросил Вадим.

– Нечего там делать, – хмыкнул Глеб.

– Пошли, почему нет, – сказала Настя.

– А мы лучше займёмся делом и отправимся за едой, – недовольно предложила Карина.

– Нет, – отрезала Настя. – Все помнят, что бывает, когда люди разделяются в Больнице. Все идём наверх.

Остальные недовольно заворчали, но последовали за Настей. До лестницы они шли по бесконечным извивающимся коридорам, и Вадим не мог понять, в виде какой странной геометрической фигуры Больницы построена.

Чтобы добраться до верхнего одиннадцатого этажа, они трижды меняли лестницы, потому что многие пролёты оказались разрушены. Блоки ступенек целиком обваливались на предыдущие этажи или висели, покачиваясь, на арматуре, торчащей из стен. Пока что на всех этажах было одинаково тихо и пусто. Граффити непонятным шрифтом повествовали истории тех, кто бывал здесь то ли в реальной Москве, то ли спустившись с пятого этажа.

Выход на крышу оказался загорожен сломанной железной дверью, которую пришлось вдвоём открывать Борису с Глебом. Оказавшись на крыше в самой центральной части здания, Вадим первым делом обратил внимание на форму корпусов больницы.

– Похоже на знак биологической опасности, – заметил он, разглядывая крышу сквозь высокие деревья, растущие прямо из бетона.

– Архитектор так и задумывал, – сказала Настя. – Здесь красиво.