Юноша молчал, глаза его были закрыты, признаков жизни совсем не было. Девушка изо всех сил схватила его за грудки и начала трясти.
– Очнись, очнись, – испуганно кричала, но все безрезультатно.
Тогда Катя приподняла его за воротник рубахи и попыталась тащить, но у нее не хватало сил, ведь Арсений на целую голову был выше ее. Девушка прикоснулась пальцами к его шее, слушая пульс, как учила ее бабушка, сердце стучало едва слышно. В надежде на помощь Катерина побежала к дороге, размахивая руками, она пыталась остановить машину. Несколько легковушек пронеслись мимо, не обращая на девушку никакого внимания. Старенькая «шестерка» резко затормозила, из открытого окна высунулись два молодых человека.
– Что, красотка, покатаемся? – закричали весело парни, маня девушку руками.
– Мальчики, дорогие, помогите мне, пожалуйста, у меня друг замерзает, – умоляюще кричала она сквозь слезы.
Увидев состояние девушки, молодые люди быстро вышли из машины и бегом направились за ней. Катя неслась по дороге в направлении замерзавшего Арсения, она прыгнула в овраг, парни направились за ней. Вдвоем они ловко подняли окоченевшего юношу и понесли к дороге. Катя вытащила из снега коляску и отряхнула ее, парни донесли Арсения до коляски и осторожно усадили в нее.
– Чего это он у тебя раздетый совсем и босой. Он хоть живой? – спросил один из парней.
– Живой, живой, спасибо, мальчики. Нам домой скорей надо, – разворачивая коляску в сторону дома, сказала Катя.
– Постой, дуреха, у нас водка есть. Давай разотрем его, а то не довезешь, – вытаскивая из машины бутылку, крикнул один из парней.
Катя подкатила Арсения вплотную к «шестерке», парень набрал водку в ладонь и начал с силой растирать Арсению побелевшие ноги, грудь и руки.
Другой достал из машины старое потрепанное покрывало, то, что служило ему подстилкой на сиденье, и закутал в него заледеневшего Арсения.
– Давай бегом, – подбодрили они Катю.
– А покрывало? – закричала она и свернула на тропинку к калитке.
– Новое подаришь! И ты нам бутылку должна, – рассмеялись вдогонку парни.
– Заметано, – расхохоталась Катерина, с силой проталкивая коляску в калитку.
Она быстро бежала по парковой аллее, толкая впереди себя коляску с замерзающим Арсением. На ходу закатив его по пандусу на крыльцо, она распахнула входную дверь дома, теплый воздух немного успокоил ее. Пройдя с коляской в дом, она повернула на кухню, сбросила с хозяйского кресла подушку на пол, стащила Арсения. Он с шумом упал на пол, Катя подложила подушку ему под голову. Принялась снимать с него мокрую одежду, рубаху, штаны, и вот он лежит на полу в одних трусах, высокий, с большими накачанными руками и мощной грудью, его тонкие, изуродованные шрамами ноги стали совсем белыми. Катя металась по дому в поисках комнаты Арсения, распахивая одну дверь за другой. И вот она, его спальня. Открыв шкаф и покопавшись в белье, она нашла теплый свитер и тренировочные штаны, захватила шерстяные носки. Катя пошла к выходу, на столе ее внимание привлек одиночный лист бумаги, лежавший поверх толстой папки. Девушка привычным движением сунула его в карман куртки. Арсений лежал на полу, широко раскрыв глаза.
– Что, снеговик, оттаял? – бросая в него вещи, спросила Катя.
Арсений молчал и недоуменно смотрел на девушку.
– Чего лежишь, садись, одеваться будем! Видок у тебя не для слабонервных, – скомандовала Катя и помогла юноше сесть.
Арсений с трудом сел и подвинулся к теплой печке, натянул на себя свитер, затем теплые носки и принялся надевать штаны. Катерина вышла в холл, сняла куртку и ботинки.
– Арсений, у вас в доме спиртное есть? – крикнула она юноше.
– Зачем тебе? – чуть слышно спросил он.
– Тебя будем лечить, – читая на листе написанное размашистым почерком, сказала она.
– Не знаю, – пробурчал юноша.
– Ничего, я найду, у меня на это нюх, – шаря по буфету, ответила Катя.
Кухонный шкаф был пуст, девушка прошла в комнату Иваныча, но вскоре вернулась ни с чем, потом осмотревшись, быстро поднялась по лестнице, и через минуту спустилась с бутылкой коньяка. Налила в бокал, который ранее вытащила из буфета, темно-янтарную жидкость, отхлебнула несколько глотков и молча подала юноше.
– Я не буду, – тихо прошептал он.
– Еще как будешь, пей, я сказала, – тоном, не терпящим возражений, произнесла девушка и подтолкнула руку юноши ко рту.
Арсений послушно глотнул из стакана, девушка наклоняла стакан с коньяком, помогая ему допить все до дна, напиток лился через край, капая на пол.
– Я сказала – до дна, – приказала Катя, чеканя каждое слово.
Юноша допил коньяк и отвалился к теплой печке, он почти не ел несколько дней, и от выпитого крепкого алкоголя по телу разлилось тепло, расслабляющее, проникающее в каждую клеточку.
– Немного согрелся? – спросила девушка и потрогала его лоб.
Юноша утвердительно покачал головой.
– А теперь расскажи-ка мне, что это значит? – протягивая ему исписанный лист бумаги, решительно спросила Катя.
– Отдай, – протянул руку Арсений, пытаясь забрать листок.
– Нет, ты вначале объясни, что это было? Я у тебя как МЧС, второй раз тебе жизнь спасаю, могу знать, что случилось? – настаивала она.
– Я не хочу говорить об этом, – едва слышно и медленно ответил Арсений.
Он совсем опьянел и сидел у печки, вытянув ноги.
– Так, читаю: «Иваныч, я тебя очень люблю, но так тебе будет лучше, не ищите меня. Прости и прощай. Арсений», – прочитала Катерина, как-то очень язвительно.
– Катя, я прошу тебя, отдай это мне, – еще раз попросил Арсений.
– Я-то отдам, а что с тобой происходит? Чего тебе так умереть-то захотелось? Живешь кум королю, сват министру: дядька за ним как за дитем ходит, поесть вдоволь, дом классный, все есть. Хошь – лежи, хошь – пляши, а он умереть надумал. Сволочь ты, понял? Ты только о себе, дорогом, думаешь, а отец твой, а Иваныч – как они жить после этого будут? А я? – остановилась на полуслове девушка.
– Я не нужен отцу, – сказал Арсений.
– Да много ты понимаешь! Вот у меня мать пьет, неделями дома не бывает, отец сидит, бабка старая больная лежит и братишек двое. Меня все излюбились, прямо души во мне не чают, только и ждут, что принесу! Но я же не собираюсь умирать, кто же тогда о них позаботится? – перешла на крик Катерина.
Арсений опустил голову, ему внезапно стало стыдно за свое малодушие, ситуация предстала перед ним в другом свете, он действительно думал только о себе, а ему казалось, что он хотел освободить Иваныча.
– А поесть чего-нибудь есть? – вдруг неожиданно спросила Катя.
– Нет, я не готовил, Иваныч просил сварить, да ты знаешь, – ответил Арсений.
– Понятно, – Катерина открыла дверцу холодильника, достала кусок сыра, намазала хлеб маслом, посыпала сверху сахаром и положила пластик сыра.
– На, самый вкусный гамбургер, – протягивая юноше наскоро сделанный бутерброд, сказала она.
– А чай можно?
– Да, запросто, – Катя налила себе и другу чай, рассмеялась.