Возмездие за безумие

Возмездие за безумие
Елена Поддубская

История нескольких семей может сначала показаться читателю лёгкой беллетристикой, ведь отношения её героев такие же, как у многих из нас. И только по мере углубления в роман начинаешь осознавать, что это трагедия.Автор просит не делать каких-либо сопоставлений ни со страной, в которой происходит действие романа, ни с его героями. Все образы в книге – собирательны.

Возмездие за безумие

Елена Поддубская

© Елена Поддубская, 2023

ISBN 978-5-4498-4397-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

«Нет ничего случайного в том, что в этой книге я не называю страну, в которой живут герои и происходит действие, ибо описываемые события с одинаковой возможностью могли бы случиться, и, вполне вероятно, могут повториться, в тех государствах, что после многих лет существования в определённой политической конструкции вдруг, не от большого ума и при полной безответственности их правителей, решат ступить на путь новый, соблазнительный, а вместе с тем пагубный для духовности и даже жизни народов, проживающих там. Что происходит, когда вдруг меняется режим правления? Как приспосабливается к новому существованию менталитет людей, привыкших жить и думать иначе, чем при новой власти? Почему из предложенных новых мыслей и действий люди чаще выбирают только те, что выгодны? И так ли нужны перемены, которых мы порой страстно желаем?».

«Любую схватку начинать было бы проще

будучи уверенным, что всегда побеждает разум» (Е.В.)

Часть первая: грехи и плата

1

Стоял жаркий майский день две тысячи тринадцатого года. Таких дней на юге страны в это время года много и все они настораживают: а что если впереди снова безжалостная жара, как в две тысячи десятом, когда пекло пузырило асфальт, а скорые так и шпарили по закрытой для транспорта Центральной, доставляя в больницы пострадавших от обезвоживания?

Дом 55, построенный в форме «П», одной «ножкой буквы» выходил на улицу Центральную, второй – на Казачью. Последняя ещё не так давно носила имя прославленного руководителя революционного движения. Но после демократизации страны управа приняла модное решение о переименовании, и длинную, от края до края города улицу назвали Казачьей. Дом с балконами как чашечки бюстгальтеров а ля Анжелика из известного одноимённого французского фильма, так и прозвали – «дом с анжеликами», превратив имя собственное в нарицательное. Строили дом почти десять лет. В тысяча девятьсот восемьдесят девятом, когда его сдавали, улица была малопроезжей, односторонней для транспорта и сравнительно тихой. Теперь же Казачья превратилась в трассу с незатихающим движением, раздолбанную на каждом сантиметре пути.

Днём тут были вечные пробки, чему немало способствовали расположенные на Казачьей учреждения, корнями из советских времён. При отсутствии паркингов нередко из-за тачки, приткнутой к стоящим рядам «на минуту», чтобы заплатить в банке дорожный штраф или получить в статистическом управлении справку, проезд преграждался вовсе. Покоя на улице не было и по ночам: удалые байкеры и молокососы за рулём крутых иномарок приноровились соревноваться ночами в гонках со старта от торца дома с анжеликами до ближайшего перекрёстка. Населявшие высотку люди, всё больше знатные и культурные, реагировали на гонки и ссоры под окнами кто матом из окна, кто брошенной с балкона картошкой, кто беспомощными звонками в местное отделение полиции. Она на звонки не выезжала, так как безобразничали чаще всего мажоры – сынки «слуг народа», с которых за нарушение общественного порядка даже взятки не возьмёшь. Чего тогда мотаться по ночам и тратить государственное горючее? А картофель и мат заканчивались под утро. Впрочем, как и энергия соревнующихся.

Сейчас под окнами высотки происходил очередной инцидент. Решив вписаться в пространство, куда не вошла бы даже детская коляска, хозяин жигулёнка встал поперёк пути. Гнев водителей и выкрики пешеходов, выраженные слогом исконно русским, быстро создали толпу – людям проще советовать там, где их интересы не затронуты.

Заслышав шум даже на последнем девятом этаже дома, Настя Ухова осторожно выглянула через балконное окно. После ремонта балкон утеплили и убрали перегородку, отделяющую его от спальни, значительно расширив комнату:

– Во дебилы, сейчас точно будут драться… – Двадцатипятилетняя красавица, с тонкой талией и длинной косой, как у барышень Тургенева, блеснула карими глазами: – Маша, иди, посмотри!

Запустив руку в короткую стрижку, её младшая сестра Мари «утонула» в компьютере. Хромосомы предков выстрелили обеим девушкам лишь точечно, подарив обеим чрезмерно высокие лбы, форму глаз и тёмно-русые волосы. В остальном коренастая Мари была антиподом сестры. Настя звала её «Машей» и даже «Марусей», а не как окрестили родители. Впрочем, на эту небрежность никто не обращал внимания. Мать девочек – Раиса, стройная и тонкокостная, что перепало старшей из дочерей, воспитывала детей, следуя трём принципам: «Всё, что ни делается – к лучшему», «То, что впитано – впитано» и «Претензии к жизни можно предъявлять только по материальным вопросам». Анатолий, муж, отец и потомственный носитель высокого лба и миндалевидных глаз, рассуждал ещё проще: «Насте так удобней».

Сцена за окном достигала апогея драматизма: водитель внедорожника, в бампер которого все-таки въехал «ас» на «Ладе», вручную вытаскивал неудачника из кабины. Настя снова позвала сестру.

– Больно охота! – отмахнулась та. – Лучше давай прикрепим сетку от комаров… – В двенадцать лет Мари уже вовсю увлекалась текстовым редактором Word и диспетчером для графических файлов Picture Manager Microsoft Office, освоенным недавно вместо «примитива» Paint. Перескочив из четвёртого класса обычной школы сразу в шестой частного колледжа, девочка вполне легко освоила те программы, не знать которые считалось среди учеников её классе непозволительным.

Глянув на Настю, увлечённую дракой внизу, Мари почесала толстый нос; мама снова будет недовольна. С приходом тепла комары долетали даже до их этажа. Анатолий заказал раму с сеткой заранее, ежедневно напоминая, что её надо вставить. Раиса, планируя сделать это каждое утро, спозаранок убегала на ближний Кооперативный рынок за свежими продуктами, не забывая по дороге непременно заскакочить в любимые бутики – итальянский и французский. Приглаживая в примерочных чёрные волосы, тугие и длинные, и разглядывая свой яркий макияж, Раиса, млея, выслушивала уверения продавщиц в том, что её предки точно жили когда-то в одной из этих стран. Иначе откуда было взяться глазам цвета малахита на браслете, надетом на тонкое запястье? Не говоря уже о безупречном вкусе, с каким подбирала себе одежду эта почти пятидесятилетняя, чего никак не скажешь, женщина. Воодушевлённая, Раиса выпархивала из магазинов, и, проходя по Центральной (показываться на других улицах, где публика и эстетика «не те», не имело смысла), часто ловила восхищённые взгляды. Дочери подражали матери как могли, а она, уверенная, что достигнуть схожести с ней невозможно, опекала их с любовью матери-наседки. «Ты не доверяешь им даже спускать воду в туалете», – Анатолий часто упрекал жену в самоуправстве, доходящем порой до абсурда. В дом всё держалось на воле, требованиях и планах Раисы. При этом мужчина мирно почивал у фонтана ее неиссякаемой энергии, Настя снимала с себя ответственность даже думать о малейшей проблеме, а Мари усыпляла бдительность матери убеждениями в послушании. «Я так люблю тебя, мамочка», – приникала Настя к материнскому плечу. «Мамулечка, ты у нас настоящая француженка», – подсовывала Мари обложку того или другого из многочисленных журналов мод с прикроватной тумбочки. Анатолий тоже знал, чем можно подсластить жизнь супруги-домохозяйки, и справлялся с этим довольно неплохо.

Итак, предстояло повесить сетку от комаров. Настя приложила рамку к проёму открытого окна и стала аккуратно вставлять её по периметру в приготовленный зазор. Мари сзади держала табурет, на котором стоит сестра. Рама вошла, но, подуй ветер чуть посильнее, могла свалиться внутрь. Необходимо было ее вбить.

– Держи крепче, – вздохнула Настя; любая работа была для неё наказанием. Постукивая по раме кулачком, она заметила внизу мать, идущую с кем-то под руку. Близоруко сощурившись, девушка пожалела, что отказалась от очков, рекомендованных офтальмологом ещё два года назад, посчитав их пугающим признаком угасания.

– Маша, посмотри, это мама? – Вопрос был специально завуалирован: маму-то Настя как раз узнала.

– И Киселёв, – подтвердила Мари, всмотревшись и нахмурившись: – Интересно, зачем это она тащит твоего мужа к нам? Вы же с ним поругались.

– Потому, что мужчину, зарабатывающего деньги, нужно кормить.

В ответе сестры проскользнула интонация матери. Мари вздохнула. Глянув на неё, Настя надула губы:

– Тебе что, жалко, если Миша съест тарелку окрошки?

Мари всегда зверела от этой её капризной мимики. Схватив с постели, что была совсем рядом, подушку девочка вдохнула запах матери. Редкие духи от Фрагонара Раисе привезли из Грасса на Лазурном берегу.

– Ничего мне на жаль. Лови! – девочка кинула подушку сестре.

Пытаясь её поймать, Настя потеряла равновесие. Её крик заставил Мари зажмуриться. Открыв глаза, девочка увидела сестру на полу с неестественно сложенными ногами: – Ох-ох, – проговорила Мари себе под нос. – Похоже, у тебя перелом, и теперь мама станет возить тебя в колясочке…

Улыбка молнией чиркнула по лицу воющей Насти.

2

1989. Сентябрь

Длинный и громоздкий для малоэтажного Южного, дом с анжеликами заселили в 1989 году меньше чем за два месяца. Первые три подъезда уже отгуляли новоселье, в то время как в трёх последних всё ещё жужжали дрели строителей, и вход в них загораживал мусор отделочных работ. Квартиры в этом престижном доме получали люди известные: профессора, ведущие врачи, воины-афганцы, знаменитые спортсмены-олимпийцы и даже один Герой Советского Союза. Уховы здесь оказались потому, что тот квартал в пригородном посёлке, где они жили раньше, пошёл под снос. А так как мэрия планировала строить там элитный микрорайон, на обещания не скупились. Анатолию, заплатив взятку, удалось «выторговать» в райисполкоме квартиру на самой Центральной. Часто, приезжая в город по выходным и отслеживая, как движется строительство, Уховы представляли, где расположатся их окна и что из них будет видно: Оперный театр на Центральной, куда выходят окна первого подъезда или кинотеатр «Юг», что стоит напротив «верхней планки «П» по улице Сергиева? А лучше всего – скверик со стороны Казачьей; он просматривается из двух последних подъездов. Так и получилось – лучше всего. Отчего Раису не расстроил даже последний этаж. Их квартира была однозначно фантастической!

Семья Уховых вселилась в пятый подъезд в середине лета. Годовалая Настя, едва начавшая тогда ходить, весело топотала ножками по нешлифованному паркету. Останавливаясь на пороге балкона по крику: «Куда? Без мамы нельзя!», она улыбалась, а после предупреждения папы: «Унитаз – это жутко грязно», спешила шаловливо дёрнуть в туалете ручку. У бабки с дедом такого не было – у них вообще туалет плохо работал, отчего все, дети и взрослые, ходили в туалет во дворе или в ведро. Родители Ухова и его младшая сестра, с которыми молодые тогда теснились в одном доме, получили неподалёку двухкомнатную квартиру в доме из старого фонда. Зайдя к свёкрам, Раиса отметила прекрасную кирпичную кладку, потолки в три с половиной метра и внутренний дворик закрытого типа.

– Отлично! – одобрила она потенциальное наследство мужа.

Через пару месяцев после заселения, прогуливаясь с дочерью по скверику под окнами, Ухова увидела на детской площадке девочку в красивой шляпке.

– Боже, какая прелесть! – воскликнула Раиса, разглядывая совершенство, связанное крючком, с большими полями и перехваченное лентой. Мама девочки улыбнулась в ответ:

– Здравствуйте! Ваша дочь тоже изумительна.

Извинившись за неловкость, Ухова представилась. Уже через несколько минут она знала, что Катя Иванова – её ровесница и соседка по дому из четвёртого подъезда, а её дочь зовут Вера. Катя была преподавателем родного языка и литературы в престижной школе. Её муж Егор работал в Горсовете. Квартиру в их доме Ивановы получили как молодые специалисты из столицы. О переезде на периферию Катя совсем не сожалела – своя трёшка взамен съёмной однокомнатной и удобное расположение жилья относительно работы перевешивали столичные престиж и значимость. А ещё женщину радовало насыщающее тепло юга. В столице в октябре всегда уже было сыро, пасмурно, нередко мог идти дождь со снегом, а в Южном в это время температура поднималась днём до двадцати градусов и постоянно светило солнце.

Ухова, в свою очередь, поделилась своей историей про квартиру и мужа, кандидата технических наук. Избегая расспросов о том, где трудится Анатолий, она пожаловалась, что дочь не хочет учиться ходить, и в год у неё всего четыре зубика. Маленькая Вера для двух с половиной лет прекрасно говорила и не могла устоять на месте.

– Не волнуйтесь вы так, Раиса, – улыбнулась Катя. Соседки сидели на лавках перед большой асфальтированной площадкой, в дальнем углу которой стояла карусель, – очень скоро ваша Настенька научится даже бегать. Это я вам говорю как педагог. А насчёт зубиков? Вы видели когда-то детей без зубов? Прорежутся. Зато поглядите, какая она у вас красавица уже сейчас!

Раиса согласно кивала и смотрела с благодарностью; своя девочка казалась ей самой прекрасной. Вот только не верилось, что Вера ходить начала в десять месяцев, хорошо говорить с полутора лет, а теперь, в два с половиной, уже знала наизусть «Айболита» и «Бармалея». Заметив это сомнение, Катя подозвала дочь.

– Веруня, давай расскажем стишок. В Африке?..

– Акуы, – выпалила девочка.

– В Африке?

– Гоии.