Бесконечный мир. Роман. Книга 1

– В таком случае, уважаемый господин, кем бы вы не были, я смею вас заверить, что наш конец света ещё очень далеко, и что мы сделаем всё, чтобы найти выход из создавшейся ситуации.

Она всё ещё старалась держаться: тон женщины был оживлённым и уверенным. Лойз посмотрел исподлобья и снисходительно улыбнулся бравуре:

– Не будьте наивны, мисс Брайд. Моим предкам понадобилось свыше тысячи лет для того, чтобы окончательно побороть вирус.

В его голосе звучала грусть. Но Жаклин уже не слушала. Она всё больше склонялась к версии о слабоумии, отчего тон её поменялся на непримиримо оптимистичный:

– Что ж, возможно нам повезёт, и мы справимся с этим заданием за более короткий срок, мистер Лойз.

Учёная старалась теперь не смотреть в уставленные на неё стёкла очков. Поднявшись из-за стола, она дала понять, что её терпение иссякло. Действительно, в данный момент у неё были дела поважнее, нежели исповедовать душевнобольных. Опережая её уход, Лойз с прежней грустью добавил, что саифны выжили только потому, что ими был раскрыт секрет долголетия. По его словам, каждый житель Луазы способен был жить пятьсот лет и более. Уже стоя, Жаклин посмотрела на убеждавшего её мужчину с жалостью. Но ответ её был также нейтральным.

– Вот почему мне нужно спешить; нам отведено гораздо меньше.

Без надежды удержать собеседницу, Лойз поднялся тоже. Расплатившись с официантом, он догнал Жаклин в холле; она направлялась к лифту.

– Простите, мисс Брайд. Я не буду ни на чём настаивать. Забегая вперёд скажу только, что совсем скоро, не более чем через неделю, к вам в лабораторию поступит сообщения о модификации вируса и его приспособлении в теплокровном организме. Следующим объектом поражения станут пресноводные китайские дельфины, – пообещал он.

Жаклин, устав от этого навязчивого чудака, продолжила свой путь. Она уже почти не слушала бредни и даже не обернулась на последние слова, сочтя их за обычную манию шизофреников перевоплощаться в кого угодно, в том числе и провидцев. Дойдя до лифта, женщина была уверена, что странный знакомый отстал на половине пути. Почему вздрогнула от неожиданности, когда на входе в лифт снова услышала голос Лойза.

– Если через время я всё-таки понадоблюсь вам, мисс Брайд, пожелайте это вслух.

Мужчина проговорил фразу спокойным голосом, после чего сам отвернулся и пошёл к выходу. Жаклин кивнула и, торопливо юркнув в лифт, оглянулась. Не дойдя до дверей каких-то несколько шагов, странный незнакомец тоже повернул голову в её сторону. Последнее, что заметила Жаклин – был его мирный взгляд.

Двери лифта закрылись, унося женщину наверх.

5

С того момента, как Жаклин встретилась с Лойзом, прошло несколько недель. За это время учёная, сделав в Египте достаточно биопроб, поспешно вернулась в Лос-Анджелес. Там, в условия лаборатории, явно превосходившей экипировку египтян, она продолжала работать над разрешением проблемы. В Каире остались Джек, египетские учёные и Никита Орлович, которые продолжали тщательные наблюдения. Джек, к тому же, по собственным убеждениям пожелал провести несколько разъяснительных лекций среди местного населения. Прослышав о неизвестной болезни, малограмотные в своём большинстве крестьяне, населявшие страну по всей длине Нила, поддались панике. Для египтян, фанатично верующих в Аллаха и считавших крокодила священным животным, случившееся представлялось ничем иным, как наказанием свыше.

К большой радости Жаклин, остался в Каире и Стив Роджер. Абсолютно убеждённый, что разгадка инфицирования животных кроется в загрязнении окружающей среды, Роджер неистово исследовал Нил на всём протяжении. Жаклин он поручил вести исследования согласно оговорённому с коллегами плану работы, и названивал секретарше в Лос-Анджелес по нескольку раз в день.

Итак, в сотрудничестве со многими коллегами Жаклин Брайд трудилась над разрешением проблемы выяснения характера вируса. До сих пор ни одному из учёных так и не удалось определить его. Закрутившись в водовороте дел, Жаклин совершенно забыла про встречу в Асуане. Как вдруг, в один из вечеров её срочно вызвали в лабораторию. Впервые за длительное время на общий компьютер поступило новое трагическое сообщение. На этот раз о массовой гибели китайских дельфинов. Услышав об информации по телефону, Жаклин похолодела. Она тут же помчалась в лабораторию. Весь коллектив поисковой группы уже находился там в полном составе. Лица сотрудников означали одно: предварительные анализы коллег из Пекина убеждали в идентичности вируса, над загадкой которого работал весь мир. Полная отчаяния от бессилия понять хоть что-то, Жаклин взяла с компьютера информационный листок и пошла в свой кабинет. Тупо уставившись через стекло на вид ночного города, она вдруг вспомнила своего странного знакомого с берегов Нила.

– Дурацкое наваждение! – Жаклин отказывалась верить в чудеса, – Как этот нильский идиот мог догадаться, что местом следующей катастрофы станет азиатский континент?

Женщина принялась нервно расхаживать по кабинету и рассуждать вслух. Если предполагать что то, что сказал ей тот человек, сказано наугад, как тогда объяснить, что он мог вычислить что жертвами станут именно дельфины? Жаклин трясло от услышанного ранее прогноза, верить в который она отказалась. Предупреждение разговаривающего с ней в Асуане вдруг отчётливо прозвучало в голове. Женщина бессильно простонала.

Она подошла к компьютеру и ещё раз перечитала только что полученный подробный анамнез заболевания млекопитающих.

– А ведь он с абсолютной уверенностью пообещал, что модификация вируса произойдёт в ближайшие дни, – прошептала учёная себе самой, – О, боже! Что он там ещё говорил? И как его зовут? Я совершенно не помню…

Жаклин повернулась лицом к залу лаборатории и вдруг замерла. По коридору, по направлению к ней, шёл знакомый из Египта. На нём была точно такая же униформа, в какую были одеты все сотрудники их лаборатории, поэтому его присутствие удивления окружающих не вызывало. Мужчина зашёл в кабинет.

– Этого идиота, уважаемая мисс Брайд, зовут Лойз.

Он подошёл к учёной.

Жаклин стало неловко.

– Простите, мистер Лойз. Сама не знаю, как у меня это вырвалось. Я в таком затруднении, – впрочем тут же, на правах хозяйки, она сменила тон, – А как это вы сюда попали? Знаете ли вы, что вход в эту часть лаборатории запрещён не только посторонним, но и даже многим нашим сотрудникам?

Голос женщины был строгим, но появившийся мужчина только разочарованно закатил глаза.

– Боюсь, мне долго придётся убеждать вас, мисс Брайд, в том, что я попытался рассказать неделю назад, – он развёл руками, – Что ж, жаль. Мне очень хотелось помочь вам и, в вашем лице, хоть как-то людям. Но, я чувствую, что все мои старания тщетны.

Понимая, что пришелец обижен и может уйти также внезапно, как появился, Жаклин спохватилась:

– Простите меня, мистер Лойз! И, пожалуйста, не уходите. Конечно же, я должна была вам поверить. Но с другой стороны, это было так неестественно, что я…

– Что вы и сейчас мне не верите?

– Да. – признание было честным. Теперь юлить не стоило: у Жаклин не было другого выхода, кроме как дослушать рассказ Лойза до конца.

Он посмотрел миролюбиво:

– Пойдёмте отсюда! Рассказ будет долгим, и нам необходимо найти для разговора более подходящее место. К тому же, мне пора принять пищу.

…Они нашли тихий уютный ресторанчик в центре Лос-Анджелеса. Таких заведений, американского типа, но с европейской кухней, в Америке было немного. В его единственном зале, полу-пустом, несмотря на вечернее время, стояла тишина. Это располагало к беседе. Усевшись за столик, покрытый скатертью, что тоже было нехарактерно для местных ресторанов, Жаклин и Лойз заказали ужин: индюшечью вырезку под ананасом для неё и бутылку «Эвиана» для него.

Жаклин посмотрела на компаньона с непониманием. Дожидаясь, пока официант уйдёт, она расправила на коленях салфетку.

– Разве вы не сказали в лаборатории, что вам пора принять пищу?

– Совершенно верно, – Лойз тоже взялся за салфетку, но для того, чтобы посмотреть как она сложена в розочку, —Только та пища, какой питаются люди, и наша – сильно отличаются. Вы едите не только, чтобы насытиться, но и для удовольствия.

– А вы?

Лойз отрицательно покачал головой:

– Наш эмоциональный мозг, представленный лимбической системой серого вещества, практически неразвит.

– Почему?

– Еда, красота, напитки, любовь, искусство – дополнительная нагрузка для мозгов, – Лойз перечислял монотонно, без всяких эмоций, – Это мешает качественному контролю за основными жизненными функциями.

Жаклин, как и прежде, поспешила не согласиться. Подобные доводы казались ей научно недоказанными. Почему, слушая любимую музыку, человек не задыхается? Ведь, по логике пришельца, центр дыхания должен бы был перестать действовать.

Саифн, пытаясь свернуть салфетку снова в цветок, виновато улыбнулся:

– Разве я сказал, что процесс авторегуляции других отделов головы замирает, когда возбуждается, например, центр удовольствия?

Благополучно справившись с тканью, он поставил розочку на стол. Жаклин терпеливо ждала.

– К счастью, вегетативная нервная система на зависит от наших эмоций. И всё же, рассматривая поведение человеческой особи при совокуплении, мы каждый раз регистрировали в этот момент нарушение нейрогуморальной регуляции: сердцебиение учащалось, дыхание становилось сбивчивым. К тому же, подобная деятельность притупляет инстинкт самосохранения.

Учёная улыбнулась, не комментируя. Ей стало смешно от того, как инопланетянин тщательно избегал терминов при определении рода деятельности, о которой говорил.

– Вы зря не верите мне, – Лойз понял усмешку по-своему, – То же самое, правда в большей степени, происходит при эмоциональном возбуждении, вызванном наркотиками, курением или алкоголем. Гипоталамус – железа секреции гормонов возбудителей таких, как адреналин или вазопрессин, под действием вышеперечисленных стимуляторов теряет свою первоначальную роль контролёра всей центральной нервной системы. Он не может качественно управлять такими функциями, как, скажем, нормализация кровяного давления. И даже способен вызвать блокаду сердца или остановку секреции пепсина в желудке.