Двое в пути. Записки Белого Лиса

Не знаю, засчитают ли на этот раз владыки кармы сдачу экзамена, вполне возможно, что снова отправят меня на пересдачу. Но в одном я абсолютно уверен: мы обязательно встретимся в будущей жизни, Ворон. Поверишь, я уже по тебе скучаю. Так стоит ли грустить, ведь жизнь и смерть – это просто две стороны одной монеты. Так и вижу, как чья-то уверенная рука подбрасывает в воздух эту золотую монетку, и та крутится, разбрасывая вокруг солнечные зайчики. Глупо в такой ситуации просить прощенья, хотя ты, наверное, уже давно меня простил, что называется, авансом. Но пока этот заветный кругляшок ещё не приземлился, я всё-таки это скажу. Прости меня, учитель.

Эпилог

Пустынный пляж, усеянный чёрными валунами, на этот раз не вызвал у меня никаких кулинарных ассоциаций. Наверное, это от того, что я не был голоден, да и вернулся на Спас исключительно потому, что меня уже достали эти глючные сны с видами островной природы. Два года назад, когда я оказался на острове впервые, то был полон желания разгадать тайну Спаса. Всё здесь меня завораживало: и пляж с чёрными камнями, и вековые сосны, и холмы с высокой травой, и, конечно, заброшенный дом, где меня заперли на всю ночь. Чего греха таить, найденные тетрадки тогда показались мне драгоценным кладом. Я был благодарен судьбе за такой подарок, а ещё был благодарен тому могущественному волшебнику, что заманил меня в свой бывший дом, за подаренный шанс прикоснуться к тайне.

Но это прошло. Тайна оказалась с привкусом горечи, а зов, который привёл меня на остров, оказался зовом мертвеца. Учитель даже из могилы позаботился о том, чтобы записки его ученика обрели своего читателя, хотя не понятно, зачем ему это понадобилось. Скажу прямо, конец этой загадочной истории совершенно выбил меня из колеи. Я ожидал чего угодно, но только не того, что Лис убьёт своего учителя. Этот парень мне понравился, честно. Пока я читал его записки, то буквально с ним сроднился. Мне стало казаться, что я его очень хорошо знаю и понимаю. Я ошибся.

Наверное, у меня нет права осуждать Лиса. Не уверен, что сам бы справился с тем жутким, невозможным испытанием, которое выпало на его долю. Учитель действительно был стар, ему пора было уходить, так что сделанный Лисом выбор можно назвать разумным и рациональным. Но я совершенно не представляю, как этот человек смог смотреть в глаза своей женщине после того, как ради неё пожертвовал самым дорогим человеком. Не думаю, что они с Никой остались вместе, скорее всего, она бросила своего спасителя. Я далёк от того, чтобы злорадствовать по этому поводу, но всё же считаю, что это было бы справедливо. Невозможно построить своё счастье на чьей-то смерти.

Пока я читал записки Лиса, то буквально горел желанием их опубликовать. Однако, дочитав до конца, сложил тетрадки в железную коробку и засунул их на самую верхнюю полку книжного шкафа. Какое-то время я ещё убеждал себя, что вот придёт время, и я примусь за рукопись, но подсознательно уже принял решение, что больше никогда не притронусь к той коробке. Разочарование было слишком сильным. А вскоре вся моя жизнь круто переменилась, я встретил свою будущую жену Асю и думать забыл о записках Лиса. Через месяц после первого случайного свидания мы поженились, а полгода назад у меня родился сын. Вот такие дела.

После рождения ребёнка мне, понятно, было не до писательской деятельности, тут бы просто подремать хоть изредка. В те дни спал я урывками, но зато так крепко, что никакими снами меня было не пронять. Но прошло время, нашего Тимошу перестали мучать колики, моя жизнь теперь больше не походила на ска?чки между собственной кроватью и колыбелькой, и тогда сны про остров Спас ко мне вернулись. Поначалу я даже обрадовался, связь с учителем Лиса была для меня значима. Но сны, как и в прошлый раз, постепенно стали всё ярче и навязчивей, я уже начал с неприязнью поглядывать на собственную постель и пристрастился в снотворному, которое помогало лишь на очень короткое время.

В конце концов Ася забеспокоилась, припёрла меня к стенке и заставила во всём сознаться. На семейном совете, в котором участвовал и наш малыш, было решено отпустить неприкаянного папашку на Спас разбираться с претензиями мёртвого мага. Это было всё-таки лучше, чем потом носить мне передачки в психушку. Вот так, спустя два года, я опять оказался на острове и, не теряя времени даром, отправился прямиком к дому учителя. Не знаю, зачем я ему снова понадобился, может быть, где-то в доме меня ждала потерянная третья тетрадка, или таким образом Ворон пытался заставить меня заняться рукописью. Как бы то ни было, ответ должен был находиться на том заветном холме.

Первым впечатлением от увиденного было горькое разочарование. Ту развалюху, в которую превратилась когда-то крепкая пятистенка, уже трудно было назвать домом. Крыша провалилась, одна из стен осела и рассыпалась на брёвна, а остальные так перекосило, что не осталось ни одной целой оконной рамы. Лезть внутрь было опасно, да и ни к чему. Я побродил вокруг развалин, а потом отыскал едва заметный могильный холмик. Два года назад ошибиться насчёт его природы было невозможно, а теперь холмик едва возвышался над уровнем почвы. Ещё год, и никто уже не узнает, что в этом месте находится могила, в которой покоится учитель, принесённый в жертву своим же учеником.

Мне сделалось очень грустно, захотелось как-то почтить память этого необыкновенного человека, может быть, положить цветы на его могилу. Увы, из цветов поблизости росли только какие-то сорняки, вроде репейника. За неимением лучшего, я нарвал этих невзрачных тёмно-розовых цветочков и украсил ими неприметный холмик. Потом я немного постоял у могилы в ожидании непонятно каких знамений. Увы, никакого прозрения на меня так и не снизошло, не было даже подсказок или намёков на цель моей миссии. И зачем только я сюда приехал? К чему мне этот полуразрушенный дом и забытая могила?

Солнце уже начало клониться к закату, жара спала, прохладный ветерок приятно холодил лицо. Я спустился немного вниз по склону холма и улёгся в высокой траве. Завтра я распрощаюсь с этим странным островом, надеюсь, что уже навсегда, а сегодня, так и быть, проведу этот день тут, рядом с могилой учителя. Может быть, тогда он оставит меня в покое. С этими успокаивающими мыслями я прикрыл глаза и отдался расслабляющей неге закатного тепла. Должно быть, я задремал, но совсем ненадолго. Потому что, когда я услышал голоса и открыл глаза, солнце всё ещё висело довольно высоко над озером.

Голоса доносились от того места, где располагался могильный холм. Один принадлежал мужчине, а другой был женским. С первых же слов я понял, кто явился навестить могилу учителя. Выходит, я ошибся, Ника с Лисом не расстались. Смерть учителя не стала для них такой уж трагедией, они смогли переступить через эту потерю и продолжили жить вместе. Наверное, даже счастливы и растят свою дочь. Я почувствовал, как горечь обиды за учителя подступила к моему горлу, и собрался уже встать из своего укрытия, но разговор у могилы принял такой любопытный оборот, что я не решился себя обнаружить, очень уж хотелось дослушать до конца.

– Ты был ему хорошим учителем? – голос женщины звучал отрешённо, словно она думала о чём-то другом, далёком от постылых будней нашего мира.

– Надеюсь, что неплохим,– в голосе мужчины слышалась усталость, он был немного хриплым и как бы скрипучим. Если честно, я почему-то представлял себе голос Лиса совсем иначе, более энергичным, что ли.

– А он тебе? – задала следующий вопрос женщина.

– Самым лучшим,– на этот раз в мужском голосе уже было гораздо больше жизни.

– Так не должно было случиться,– женщина произнесла эту фразу с чувством, словно убеждала саму себя. – Это несправедливо.

– Нет, милая, именно так всё и должно было случиться,– словно через силу возразил мужчина. – История повторилась с точностью до деталей. Так работает карма, чтоб ей пусто было.

– Расскажи, как это было в прошлый раз,– попросила женщина. – Я ведь тоже участвовала в тех событиях.

– Да, участвовала,– согласился мужчина,– и ту женщину тоже звали Вероникой. Тут сценарист нашей Игры немного переборщил с аналогиями, по крайней мере, на мой вкус.

– Она действительно была монахиней? – в голосе женщины отчётливо звучало сомнение.

– Да, только ту Веронику никак нельзя было назвать истинно верующей,– усмехнулся мужчина,– она просто сбежала в монастырь от нежелательного замужества. Её отец был очень влиятельным масоном и планировал занять пост магистра тамошнего ордена. Вот он и надумал выдать дочь замуж за сына действующего магистра, чтобы с ним породниться и пролезть в совет. Но Веронику этот брак никак не устраивал, и она не нашла ничего лучшего, как сбежать в монастырь. Отец, конечно, попытался её вернуть, но ему это не удалось, так как настоятелем того монастыря был крёстный Вероники, тоже из важных масонов. Он не дал свою крестницу в обиду.

– А потом Вероника встретила Лиса,– продолжила повествование женщина,– и снова сбежала, только теперь уже из монастыря.

– Это была случайная встреча,– согласился рассказчик. – Всего один взгляд в глаза решил вашу судьбу. Я и представить себе не мог, что Лис был способен так влюбиться.

После этих слов меня будто окатило ледяной водой. Со всей очевидностью собеседником Ники был вовсе не Лис. Не мог он говорить о себе в третьем лице, даже если бы речь шла о его прошлом воплощении. А кто же тогда сейчас рассказывает эту историю? Ворон? Но тогда получается, что Лис не убивал своего учителя, зря я его обвинял. И в могиле, на которую я принёс цветы, скорее всего, покоится сам Лис. Но за что же он тогда просил прощения у своего учителя в своей последней записи?

– Они долго прожили вместе? – прервал мои лихорадочные рассуждения голос Ники.

– Несколько месяцев, как и сейчас,– тихо ответил Ворон. – Я же говорю, история повторилась в точности. Кроме конца, конечно. Отец Вероники, узнав, что дочь сбежала из монастыря, пришёл в бешенство. Из-за неё он лишился всего: влияния, богатства и всех перспектив. Опозоренный жених и его высокопоставленный папаша обвинили в случившемся отца Вероники, и тому пришлось бежать в провинцию от мести своих же братьев, масонов.

– Так Веронику убил собственный отец? – удивилась Ника.

– Нет, всё сложилось иначе,– учитель устало вздохнул. – Отец Вероники не мог подключить к своим планам мести масонов, а просто нанять каких-то бандитов было слишком рискованно, так можно было и самому оказаться на виселице, но он нашёл выход. Был в их семье один безденежный родственник, вроде кузена. Натуральный отморозок. Вот ему-то и было поручено отыскать блудную дочь и убить её, причём не просто убить, а ещё и опозорить.

– В смысле, изнасиловать? – уточнила Ника.

– Если честно, подробности этого плана мне неизвестны,– Ворон явно не желал делиться неприглядными деталями той давней истории,– так, Лис кое-что упомянул вскользь. Всё равно у них ничего не вышло. Бандиты попытались схватить свою жертву, но напоролись на меня. К тому времени у меня уже имелись кое-какие способности, меньше, чем сейчас, но им хватило. В общем, нанятые отмороженным кузеном убийцы с позором бежали с поля боя.

– Ты решил, что они больше не полезут,– голос Ники звучал тихо и безучастно,– как и сейчас.

– Нет, сейчас я уже точно знал, что Виктор не отступит,– мрачно возразил учитель,– но не мог вмешиваться. Прости меня, Вероника, я не думал, что всё так кончится. Мне казалось…,– он внезапно замолчал, но я и без слов понял, что хотел сказать Ворон. Он надеялся, что Лис пожертвует старым учителем и спасёт любимую женщину. Видимо, поэтому он и сказал ему про беременность Ники.

– Тогда кто же убил Веронику? – голос Ники откровенно дрожал. Ей было страшно услышать ответ, который интуитивно она уже знала. Даже Лис догадался, судя по его записям. И всё же бедняжка надеялась на чудо, но чуда не случилось.

– Это был Лис,– ответ учителя прозвучал как приговор. – Их схватили в безлюдном парке, и Лису предоставили тот же самый фатальный выбор: либо его учитель, либо его любимая. Самое поганое, что в случае его отказа меня убить бандиты грозились замучить Веронику у него на глазах.

– Он её убил, чтобы избавить от мучений,– с облегчением пролепетала Ника. – Не мог же он согласиться убить своего учителя.

– Эх, деточка, если бы всё было так просто,– в голосе Ворона было столько боли, что впору заплакать. – Лис не должен был соглашаться на этот выбор в принципе, но он пошёл на поводу у бандитов и пожертвовал своей женщиной, чтобы спасти учителя. В результате кармический экзамен он провалил и вынужден был сдавать его снова.

– Как же ему удалось убить Веронику? – любопытную дамочку гораздо больше интересовали исторические подробности, нежели философские рассуждения учителя.

– Для меня это тоже загадка,– горько усмехнулся тот,– не в том смысле, что мне неизвестны факты, а в том, как ему это удалось чисто технически. Лис был безоружен, руки у него были связаны, поэтому оказать сопротивление бандитам он не мог. И всё-таки он избавил свою любимую от страданий, он остановил её сердце. Понимаешь, не было у Лиса тогда таких способностей, он только начал постигать азы управления реальностью. Даже для меня это была бы нетривиальная задачка, а уж для него – просто запредельная. Но он это сделал, и Вероника умерла мгновенно, без боли и страданий. А самого Лиса после этого убивали долго, только поэтому я и успел его спасти. Впрочем, если бы ни мои весьма специфические способности, он бы не выжил.

– Так ты его спас,– голос Ники потеплел.

– К несчастью, да,– Ворон тяжело вздохнул. – В той истории я тоже совершил ошибку, может быть, даже более фатальную, чем Лис. Я не должен был возвращать его к жизни, ведь Лис не хотел жить после того, как убил свою любимую. Когда он очнулся, то однозначно мне об этом сказал. В тот момент я ещё мог дать ему умереть, но не нашёл в себе сил, чтобы отпустить его. Уговорил себя, что делаю доброе дело, спасаю жизнь своего ученика, но на самом деле я его погубил. В итоге, он всё равно умер, только до того успел натворить дел.

– Каких дел? – теперь в голосе Ники звучал скрытый страх.

– Когда Лис окончательно оклемался, то просто исчез,– продолжил свой рассказ учитель. – Полгода до меня долетали жуткие истории о том, как кто-то жестоко расправлялся со всеми участниками той трагедии. Как ты понимаешь, мне не нужно было гадать, кто был тем мстителем. Лис выслеживал бандитов и убивал их одного за другим, последним он прикончил отца Вероники. А потом вернулся ко мне. Ты не представляешь, как я был рад его видеть, надеялся, что смогу ему помочь. Но Лис пришёл всего на один день, только для того, чтобы взять с меня слово никогда не рассказывать ему об этой истории и не пытаться восстановить его память. Я пообещал, и он снова ушёл. А через два дня его не стало, и мне пришлось ждать нашей следующей встречи почти двести лет.

– Мне так жаль,– Ника сочувственно вздохнула.

– Я сам во всём виноват,– покаянно произнёс учитель. – Если бы я тогда дал Лису умереть, он не убил бы шесть человек. Понятно, что с таким грузом на душе он не смог жить дальше и свёл счёты с жизнью. А я остался один на двести лет, карма предоставила мне очень много времени, чтобы я осознал, что такое свобода воли. Хотя мне кажется, что срок наказание всё-таки был чрезмерным, до меня дошло уже через пару лет, что я натворил. Что ж, кармические пути неисповедимы.

– Значит, в этот раз ты знал, что должно произойти, но Лису ничего не рассказал,– догадалась Ника. – Как же у тебя хватило сил не вмешаться? Это просто за гранью человечности.

– Двести лет – это очень долгий срок, чтобы слегка подрастерять человеческие слабости,– Ворон насмешливо хмыкнул. – Всё, Вероника, хватит обсасывать подробности той давней истории. Лучше поведай мне, что случилось в этот раз. Я не совсем понял, каким образом Лису удалось подобраться так близко к Виктору. Поделишься?

Я затаил дыхание, в ожидании откровений Ники. Прошла минута, другая, а над холмом всё ещё висела мёртвая тишина, казалось, даже ветер стих, и птицы застыли в неподвижном воздухе. От нетерпения я уже едва сдерживался, чтобы ни вскочить на ноги, а женщина продолжала хранить молчание. Похоже, вспоминать подробности смерти любимого было для неё тяжёлым испытанием. Ворон тоже это почувствовал.

– Если тебе тяжело…,– в его голосе звучало сочувствие. – Всё это уже неважно.

Как это неважно? Да это, может быть, самое важное во всей истории. Я был полон решимости вытрясти показания из свидетельницы любыми средствами. К счастью, насилия не потребовалось.