Правила Лебядей

– Какая честность, – сказала Алена. – А остальные только и знают, что врут. Какие, типа, у вас большие глаза!..

Смутившись, ибо на него тут смотрели даже чаще, чем на нее, Стэн вспыхнул.

– Вечно вы все перевираете, журналисты! – воскликнул он и попытался просунуть ладонь меж ее стройных ляжек. – Я имел эту дырку! Эту!

В приличном обществе это называлось «пространство», но Алена, которую Стэн уже начинал бесить, отпрянула.

– Я знаю, где у меня дырки, – сухо сказала она.

Уверенная, что он отстанет, она отошла. Но Стэн не отстал. Сопротивление его только распалило. Решив, что она не верит своему счастью, он лишь усилил нажим. Алена молчала. Она уже сделала вывод, что он – дебил. И молча терпела, стараясь не наживать неприятностей.

Стэн искренне не умел обращаться с женщинами.

Стоило им узнать, насколько мужик богат, они начинали прыгать на него сами. И теперь, впервые в жизни столкнувшись с девчонкой, которая не прыгала, Стэн не знал, о чем с нею говорить.

Он начал про яхту. Алена закатила глаза. Намекнул про квартиру на Тверской, но сразу понял, что не-москвичка этого не поймет. Он попробовал перечислить своих соседей. Знаменитых спортсменов. Игрока НХЛ и чемпионку по художественной гимнастике.

Алена процедила, что-то в стиле: «Ой, бля!» И нагло спросила, что еще умеет делать его модельная секретарша, ростом почти два метра, которую Станиславский упомянул, желая дать понять, что востребован.

Стэн умолк и попытался родить стратегию.

Алена тоже примолкла. Задумалась, почему у всех мужчины, как мужчины. А к ней одни недоумки клеются. Конечно же, она родилась не вчера, и даже не в Греции. Она прекрасно понимала, что тупит он потому, что реально хочет ее. Но вот понять, что с ним случилось ночью, как он из бутального красавчика превратился в хлюпающее слюной недоразумение… Этого она понять не могла. Пока она думала, Стэн исчерпал аргументы и замолчал.

Алена вновь заинтересовалась. Он был такой красивый, когда грустил. Увы, Стэн почувствовал ее интерес и снова запрыгал козликом. К невероятному облегчению Алены, его отвлекли.

Все продолжилось в ресторане, куда ее позвал Шура. На банкет в честь начала сезона, куда были приглашены все.

Здесь, в этом банкетном зале, Стэн был по внешности и титулу почти Агамемнон. Но стоило ему ощутить интерес Алены, как он опять начинал вести себя, как дурак. Это убивало весь его шарм и ее либидо.

Если бы Стэн хоть на час заткнулся, она сама бы его соблазнила. Вспомнила бы вчерашнее, группу поддержки и Машу. В конце концов, назло сплетникам, которые смеялись над ней за страсть к Шуре, что просто тупо трахал ей мозг.

Но Стэн ни черта не понимал в женщинах. Он был из тех, что хорошеют, мужая. Но возмужав, он был уже настолько богат, что интерес к себе толковал лишь материально. Алене же, как большинству стриптизерш, хотелось суровости и доминантного мачо. И то, как он перед ней заискивал, заставило ее отступить. Закрыться на все засовы, вычеркнуть его. Вычеркнуть, сосредоточившись на пасынке Кана. Тот никак не выходил у нее из головы.

Стэн, привычно списав это на свою же непривлекательность, решил покорить ее своим мягким сердцем.

– А я ведь, знаешь, с детишками хотел бы работать… Но жизнь закрутила и понесла…

Алена буркнула, что терпеть не может «детишек». И вообще, не пара она ему.

– Все люди равны. Неважно, сколько у человека денег.

Алена расхохоталась.

– Большие деньги, как сломанная карусель – с нее живым не сойти. Смысл продержаться, как можно дольше.

– Хорошо сказал! – сказала Алена. – Сам придумал, или копирайтера держишь?

Она искала в мужчине не только деньги. Этого Стэн представить себе не смог. Он видел, что она его хочет. Чувствовал. Но она вела себя так, как будто не хочет. И очень даже естественно. Это его сбивало.

– Почему нет? – намекнул он прямо.

– Не могу я так! – раздраженно сказала она. – Я влюблюсь.

Стэн испугался. Виделись обещания, выбитые минетом. Грустные глаза. Истерики. Разбитые люстры в номере. Звонки дорогой жене…

– А вот влюбляться в меня не стоит!..

Ее глаза сказали ему, кто он, а вслух Алена так промолчала, что Станиславский окончательно понял все. Шура, не спускавший с Алены глаз, невольно разулыбался. Теплом ее ответной улыбки, можно было бы осветить бар.

В тот вечер ее любовь в последний раз вспыхнула. Словно умирающая Жар-птица. Она еще улыбалась ему, когда Стэн прошипел:

– Еще поцелуй его.

Шура аж раскраснелся, от удовольствия.

– Девушки всегда выбирают меня, – сообщил он ей.

Алена рассмеялась и поднялась.

– Да потому что они слюнявые дуры! – сказала она, хватая Стэна за руку. – Идем?

Он встал, не до конца понимая, что эта дрянь затеяла. Ему уже стало ясно, что он выставил себя дураком. Вопрос был в том, как снизить ущерб. Алена уже надевала курточку. Вытащив волосы из-под ворота, она отступила на шаг.

– Ну? Ты хочешь меня или нет?

Стэн оглянулся на брата. Тот сидел, открыв рот и пялился на Алену, как на предателя Родины. Остальные тоже были слегка шокированы. Рассмеявшись, она схватила Стэна за руку и потащила прочь.

Не понимая, тот резко остановился. Рывком развернул ее.

– В чем прикол?

– Я им не Ифигения, – сказала Алена и вдруг, обхватив его за плечи, поцеловала.

Поцелуй был мокрый и не особенно впечатляющий. Стэн оттолкнул ее. Она, смеясь, отступила, вытирая запястьем рот. Нутро лифта ослепительно сияло у нее за спиной. Черные волосы светились, словно на голове ее лежала золотая облатка. Она была пьяна в дым и… согласна.

Стэн молча толкнул ее в лифт и прижал к стене.

Алена смеялась, глядя ему в лицо. Но так, не зло. Скорее от возбуждения. Не сексуального, нет. Она задумала что-то и не могла дождаться бросить ему в лицо. Спустившись на улицу, Стэн увидел машину, на которой приехал сюда. Алена покрепче запахнула на себе куртку.

– Идем, – она кивнула в сторону лестницы. Наполовину мертвые фонари, тускло освещали идущие вниз ступени. Лестница была длинная, метров сто. И вела на набережную. Черные деревья отбрасывали густые черные тени. Чуть дальше под лунным светом шумела и серебрилась река.

Станиславский подумал, что шансы закончить в амурских волнах, как никогда высоки. Даже если его не ждут, всегда есть опасность напороться на гопников или наркоманов, которым могут приглянуться его часы. Он был уже не в том возрасте, когда бесстрашно кидаешься в драку, ради красивой девки.