Враг моего сердца

За плечом её стоял другой муж, светловолосый почти до белизны. Был он уже в годах немалых, хоть и не стар ещё. И легко можно было распознать в нём северянина, коих вовек не забудешь, если один раз с ними торговать довелось. Или сражаться – это уж кому как. С одной стороны его голову пересекал неровный шрам, почти до самого затылка. Истинно татья рожа – так можно было бы назвать его вернее всего. Но имя его было гораздо короче – Эрвар. Даже в Остёрском княжестве о нём слыхали.

– Здрава будь, княгиня, – громко гаркнул Чаян, спешиваясь. – И ты, воевода.

– Вам, Светоярычи, здравия желать я пока не стану, – ответила Зимава приятным грудным голосом. – Выслушаю покамест.

Подоспели отроки – забирать коней. Они зыркали с любопыством, но не без страха. Кажется, никто здесь ещё не знал, чем обернётся встреча вдовы с теми, кто убил её мужа.

Воевода, с которым уже приходилось сходиться в бою если не воочию, то через его ратников, сделал пару шагов навстречу, заглянул в сани и нахмурился, кажется озадаченно. Верно, на своём веку ещё ни разу не встречал такого, чтобы враг возвращал тела побеждённых туда, где им быть положено.

– Да они, Зимава, никак хвалиться к тебе приехали. Добычей своей или трофеями – тут уж как назовёшь, – проговорил зычно, явно желая воззвать к гневу княгини.

Та покривила губами, сощурив ярко-голубые глаза. Приготовилась яриться. Но что-то в её взоре не давало поверить в то, что она готова убить пришлых прямо в этом дворе – хватало разумности.

– Мы не хвалиться привезли, а отдать вам, чтобы погребли, как полагается, – Леден покосился на воеводу. – Чай не звери какие. И князя с княжичем положенных стравы и тризны не хотим лишать.

– Это их не вернёт, – бросила Зимава, едва глянув в сани.

Тут же, словно по приказу, пришли и кмети – да повели запряжённую лошадь куда-то вглубь двора. Воевода тихо сказал что-то одному из них, а тот лишь кивнул и ушёл вслед за товарищами.

– Ну, пойдёмте, значит, – спускаясь с крыльца, бросила женщина. – Говорить будем.

Вместе со своим стражем она пошла вслед за Доброгой через двор – видно в общину. Где ещё советы держать и обсуждать насущное, как не там. Леден переглянулся с братом, качая головой. Вот уж пришли победителями в город, а разговаривают с ними едва не как с холопами последними. Такое княгине спускать нельзя, а уж тем более воеводе её нахальному. Пусть и старше их, а всё же с княжичами разговаривает, а не с татями придорожными. На лице Чаяна тоже виделось явное недовольство. А уж он если серчать начнёт, так потом всё гораздо хуже может обернуться, чем задумывалось. И не гляди, что с виду – распоследний ащеул[6 - Ащеул – зубоскал и насмешник.], лычак разношенный, который на какую угодно ногу надевай, хоть на правую, хоть на левую.

Вместе со своими кметями, которые зорко наблюдали, кабы что не случилось, они дошли до длинной приземистой избы, откуда неожиданно потянуло и кашей, и наваристой ухой, никак со стерлядью: и хоть последние дни никто в войске не голодал, а всё равно в брюхе аж заныло. Неужто княгиня врагов и угощать собралась? Разделят хлеб – и не противники теперь. Такого пока случиться не могло. Но запахи не обманули: в общине был накрыт если не слишком богатый, то вполне щедрый стол. Тут сидели уже и гридни – из ближней дружины князя, и суетились челядинки, с опаской поглядывая на входящих молодцев. Уж чего они успели наслушаться за те дни, что Светоярычи вели своё войско через всё княжество – одной Макоши известно. Но слухи те явно были недобрыми. Хотя, коли подумать, доброй славы они и не искали.

– Значит ли это, Зимава, что ты победу нашу над вами признаёшь? – Чаян обвёл яства недоверчивым взглядом. – Или отравить нас решила?

Зимава неспешно села на почётное место, но то, что во главе стола было – оставила пустовать. Воевода сел рядом с ней слева, справа устроился молчаливый Эрвар, а с двух сторон их окружили гридни: от пришлых тоже добра не ждали.

– Коль вы победили и войско Борилы прогнали до самых стен Велеборска, то не мне с этим спорить, – она улыбнулась вдруг.

Холодно, дрожащими губами – но выказала тем будто бы толику приветливости. Её ладное, с правильными, мягкими чертами лицо озарилось на миг, а после снова будто изморозью подёрнулось. Не зря она была дочерью варяжской женщины, привезённой одним боярином когда-то давно с дальнего свейского острова. Взяла она и от отца что-то, но и северную кровь в наружности сохранила. И получилась от того такая пленительная смесь, что сейчас все мужи замерли, не сводя взглядов с княгини – и едва не у каждого, верно, при виде неё в головах зародились вполне понятные мысли.

А уж Чаян и вовсе стал на сытого кота похож. Зимава обращала на него взор чаще других, присматривалась и думала о чём-то, хмуря плавно изогнутые брови. Поняв её намёк, княжич сел на место во главе, принимая тем самым её решение по сути – сдать город. Леден опустился по правую руку от него. Сейчас брат всё равно что от имени Светояра говорил – старший сын, наследник. А потому он пока вперёд него не рвался. Тщеславные порывы вообще редко тревожили его душу, как и многие другие страсти. Но он и знал, что того, чему сбыться суждено, всё равно не миновать.

Кмети их сели на противоположную сторону от людей княгини и замерли, не притрагиваясь пока к еде.

– Я пожалуй, яства чуть позже отведаю, – Чаян вновь взглянул на Зимаву. – А пока вот, что скажу. Ты, верно знаешь, и воевода твой, что давно, больше двух десятков лет, муж твой украл у нашего отца Сердце Лады, что хранилось на остёрских землях испокон веку. С тех пор ещё, как пращур наш, Остромысл поселился средь озёр и основал самую первую весь. И много лет после этого наши края бедствуют, потому как их лишили жизни.

Воевода сдвинул брови, посматривая на княгиню, вид которой стал весьма озадаченным. Будто о Сердце Лады она слышала первый раз.

– Я знаю, о чём ты говоришь, княжич, – она повела плечами, когда Чаян замолчал, будто ей зябко вдруг стало. – Слыхала давно и о Сердце, и о том, как оно появилось. И почему Светояр с мужем моим столько лет враждует. Но где Борила Сердце то укрыл, я не ведаю.

Многие женщины хитры, в заблуждение всех вводить горазды. Но сейчас всё выглядело так, будто княгиня говорила истинную правду. Сам Леден, как и Чаян, дело ясное, никогда того Сердца даже в глаза не видел. Но знал с самого детства, что тот, кто им обладает – того будет окружать благоденствие и любовь Рожаниц, дающих плодородие землям и счастье – людям.

Кощуны то были или светлая истина – а бабка ещё сказывала, что пращур всего их рода княжеского был волхвом сильным. Когда племя его степняки погнали с южных земель на север, он обратился с великой просьбой к Рожаницам, принёс щедрые требы, и они одарили его своей милостью. Дали оберег, что заключал в себе силу плодородной земли – и с ним на новых, поросших дремучими лесами землях племя его обрело новый дом и благодать, совсем как там, откуда они ушли.

Сказать по совести, Леден надеялся на то, что им удастся отыскать Сердце не только потому, что с возвращением его в остёрские владения, туда снова вольётся полнокровная жизнь. Он думал, что и ему оно поможет. Поможет унять вечную стужу в сердце, вечный колючий холод, поселившийся внутри. А потому искать его он готов был сколько угодно долго.

– Так что? Скажешь, что и ведать не ведаешь, где оно? И что муж твой ни разу о том собственной жене не говорил? – нетерпеливо подогнал он застывший вдруг разговор.

Зимава перевела на него равнодушный взгляд.

– Нет. Видно, тайна эта для него была очень ценной, если он не доверил её даже мне, – она осеклась, словно на миг задумалась о чём-то.

По лицу Зимавы проскользнула тень, но пока она ничего к своим словам не добавила. Молчал и Доброга, озадаченно пощипывая бороду.

– Советую тебе хорошо подумать и вспомнить, княгиня, – в голосе Чаяна сверкнула знакомая угроза.

– Над чем тут думать, если я не знаю? – Зимава улыбнулась растерянно.

– Над тем, что, если Сердце не отыщется, то люди в Велеборском княжестве пострадают гораздо больше, чем уже пострадали, – вновь заговорил Леден, теряя терпение. Страшное разочарование уже разлилось внутри, и выскользнула из пальцев, словно изворотливая рыбина – надежда. – Они познают, каково оно – жить и не знать, сколько родят поля, и хватит ли зерна хотя бы до середины зимы. Найдутся ли в лесу ягоды да грибы. И покажется ли на охоте зверь. И куда бы люди ни шли – недоля преследует их, потому как милость Лады отвернулась от них. Она и от вас отвернётся рано или поздно. От краденного не бывает добра.

Чаян слушал его, медленно кивая. Последние зимы выдались самыми тяжёлыми. И надо было думать, что следующая окажется ещё паршивее.

– Сказала же вам княгиня, что она не знает! – рявкнул воевода.

– Постой Доброга, не ярись, – возразила женщина спокойно. – Кажется, я вспомнила, кто знать может. Хоть уверенности в том у меня никакой нет, – она вздохнула, опустив взгляд в стол, но подняла его снова. – Только вы пообещаете мне, что никого в Велеборске и любых весях княжества без нужды не тронете.

Чаян слегка склонил голову набок, явно, неприкрыто даже любуясь княгиней. Он поразмыслил больше для вида, а когда уже все заёрзали на скамьях, кивнул.

– Обещаю, Зимава.

Княгиня вздохнула, словно на что-то решаясь.

– У Борилы есть дочь средняя. Зовут её Елица, но вы, может, о том слышали.

– Ну, слышали, – буркнул Леден.

Кто ж о той княженке не слыхал. В своё время, когда Чаян только жену себе выбирал, ходили слухи, что Елица – самая завидная невеста во всех окрестных княжествах. Да только остёрцам о ней и думать запрещалось. Потому-то никогда они её не встречали.

– Она овдовела пять лет назад и живёт сейчас в дальней веси – Звянице, что под Лосичем. Учится волхованию у одной из местных жриц, – голос Зимавы становился всё холоднее. Похоже, дочь Борилы от другой женщины она недолюбливала. – Они с князем были очень близки. Он многое ей доверял. Возможно, Елица сумеет вам помочь.

Доброга сокрушённо покачал головой. И весь его вид выражал неодобрение того, что рассказала сейчас неприятелям княгиня. Леден внимательно оглядел его лицо, натолкнувшись на ответный хлёсткий взгляд – и понял, что в той незнакомой пока княженке и может крыться ответ. Не зря Борила её спрятал.

– Что ж, это уже гораздо лучше, – Чаян облегчённо улыбнулся. – Но всё проверить ещё нужно. Может, обманываешь ты нас, в заблуждение вводишь, чтобы время потянуть. А потому мы останемся здесь. Ни тебя, ни людей твоих я гнать пока не буду – покуда не прояснится всё. И за сыном твоим приглядывать стану тоже. А войско моё останется у стен Велеборска столько, сколько потребуется. Здесь жить им гораздо веселее, чем на родных землях.

– Радана не трожьте, прошу! – ощетинилась вдруг Зимава. – Он-то перед вами в чём провинился?

– Княжич не виноват, верно, – согласился Чаян. – Но так мне будет спокойнее. Как решение придёт, то и ему больше ничего грозить не будет.

– А если вы какую хитрость замыслите, меня или Чаяна задумаете извести, – добавил к его словам Леден, – то наши люди не оставят от ваших весей и бревна целого. Так будем судить.

– А не слишком ли?.. – заикнулся воевода, вставая.

– А не слишком ли ты, Доброга, много лезешь туда, где решение твоё не нужно? – Леден приподнялся тоже, уперевшись ладонями в стол. – Сядь! И молчи. У тебя, верно, тоже семья где-то здесь есть. Мы не станем лютовать попусту. Не станем проливать лишнюю кровь. Но и обиды не стерпим, коли такие будут.

Крепкие пальцы Чаяна вцепились в его скованное наручем запястье. Леден повернулся к нему и вновь опустился на лавку, усмиряя гнев. Зимава побелела вся, почти сравнявшись цветом лица с повоем. И как бы она ни храбрилась, как бы ни пыталась удержать надменный и подобающий её положению вид, а всё равно стала вдруг похожа на испуганную девицу, которую подкараулили в темноте у бани. Только смятение быстро исчезло из её глаз, она снова выпрямила спину.