Духъ и Мечъ – Воичи Сила

Простучали колесами по бревнам моста через реку и оказались на улице с домами, теремами и палатами. Резные крыльца, висящие сени, кровли из дубовой и осиновой драни, коричнево-серые бревенчатые строения, каменные стены розового, серого и белого цвета.

– Мещане, – кивнул в сторону двигающейся толпы воевода.

– Почему мещане? – спросил Федор.

– Плохо, что не знаешь. Так горожан кличут.

По улице хаотично двигалось много народа. Купцы, служилые, ремесленники, парни и девки, мужики и бабы любых возрастов. Одетые в меховые одежды, чаще всего покрытые алым, бирюзовым или серым сафьяном. От многоцветия женских платов и шалей рябило в глазах. Но Федору нравилось передвигаться в таком потоке.

Терем воеводы не выделялся сильно среди подобных строений. Главные отличия усадеб состояли в конфигурации въездных ворот и их запоров.

Таких широких сеней Федор еще не видывал. Прикинул размер и получилось, что он сам мог запросто лечь поперек. Гладкие бревна излучали запах свежей древесины, двери справа и слева прерывали неимоверную длину бревен.

– Нам сюда, – сказал Максим Андреевич и открыл дверь справа.

Комната с двумя окнами на одной стороне представляла собой квадрат. Посередке круглый стол с тремя приставленными стульями. У противоположной от двери стены, еще один стол, длинный с острыми углами, на котором кипа бумаг и письменные принадлежности. Рядом кресло с резной спинкой красного дерева.

– Сядем за стол, – предложил Максим Андреевич. Потом задумался и вдруг ошарашил, – представь, Федор, что ты нежданно негаданно оказался в Сурайске. Что станешь делать?

Такого поворота Федор никак не ожидал. Вопрос поставил его в тупик. Когда пауза затянулась, снова заговорил воевода:

– Похоже не знаешь! Правильно! Слух сразу дойдет до Жилиц и оттуда напрямки до пана Загребы. Тогда твои враги быстро исправят ошибку.

– Спрячусь в лесу, ночью проберусь в дом к Бутурлину. Он меня не выдаст и придумает, что делать дальше.

– Неужели знаешь, как скрыто пробраться в дом воеводы? По-моему, в маленьких городах всегда найдутся лишние глаза и уши.

– Знаю и смогу. К воеводе часто приходят ходоки, нищие и убогие. Даже бывает и в темное время, и ночью. Потом необязательно напрямки к крыльцу, в его дом можно пробраться и по-другому.

– Оставляю тебя в своем доме. Надобно по чертежу соорудить одну вещицу. Уверен совладаешь. Где теперь с тобой сидим значится моей хороминой. Сюда без моей воли никто зайти не смеет. Знай, только тут мы с тобой можем говорить о делах наших. Более нигде рот свой не открывай.

Максим Андреевич взял свиток с чертежом и повел Федора в дальний конец сеней. Через дверь вышли на двор и оказались среди других построек. Вошли в мастерскую, и Федор оказался в родной стихии. На полках разложены сверла перовидные, тесла, топоры, скобели и скобельки, стамески, долота, пилы, пилки и подпильники, резцы и ножи. Воевода развернул чертеж.

– Что такое? Никогда не встречал, – первое, что сказал Федор, когда оторвал взгляд от чертежа.

– Главный секрет в нашем с тобой коробе – второе дно. Надобно соорудить так, чтобы комар носа не подточил.

– Для чего такое второе дно?

– Перевозить тайные бумаги, предметы мелкие.

– Где исходный материал?

Воевода отодвинул шторину и показал доски, лежавшие с проложением, разного сечения и размера. Федор долго высматривал, потом вынул одну доску и постучал по ней костяшками пальцев.

– Надеюсь, все такие, нужной просушки.

– Все до одной. Говори, сколько провозишься?

– С таким инструментом дня три.

– Можно и подольше. Идем покажу новое жилье.

– Мне бы с мастерскую вернуться, кое-какое барахлишко забрать.

– Тут тебе все дадут.

Чулан, куда определили Федора, имел одно узкое окно, топчан и поставец.

– К вечеру, – продолжал Максим Андреевич, – моя семья вернется с богомолья: жена, дочь и сын. Они маленькие и тебя касаться не будут. Еще вернутся двое слуг. С ними будешь трапезничать в поварне. Запомни, ты из деревни Липки, что в пятнадцати верстах от Москвы. Никакого Сурайска, Жилиц и реки Бежи. Усвоил? Я ухожу рано утром, прихожу вечером. Что ты мастеришь, никого не касается.

Федор уже отвык удивляться. Тем более он полностью доверял Максиму Андреевичу и не ждал от него подвохов. Был уверен в правильности в любых его повелениях. Надобно короб построить, он его построит.

Пара крепких лошадок дружно бежала по зимней устоявшейся дороге, выдыхая в разные стороны пар из своих ноздрей. Тащили они сани, которые никак не уживались с габаритами лошадиной пары. Словно за здоровым котом бежала маленькая мышь. В санях двое: один держит вожжи, другой прилег набок. Между ездоками деревянный короб, в коем купцы возят свой товар. Ничего особенно, кабы ни караул из семи верховых впереди и сзади саней. Сразу видно, скачут гридни, видавшие виды и замятии для них – дело обыденное. Две ночевки на постоялых дворах и три дня в пути не познакомили путников друг с другом, не сдружили. Город открылся торговой стороной и ощетинившейся заставой из трех вооруженных стражников. Головной всадник спрыгнул с коня, переговорил с караулом и преграду убрали. Проскакали еще с половину версты и оказались в проулке. Дальше произошло непонятное. Сопровождающие всадники, пара лошадей и сани исчезли. На улице обнаружились двое: впереди высокий мужик, за ним молодой с ношей. Остановились у тяжелых ворот и начали стучаться. В воротах была сделана дверца для прохода людей. Парочка быстро исчезла.

За воротами в сокрытии от лишних ушей и глаз поздоровкались с мужиком и прошли в дом супротив хозяйского терема.

– Ты, Кириян Арсенич, прости за всякие сокрытости, но поверь, береженного Бог бережет. Сто раз убеждался.

– Осторожность, Максимушка, она никогда не лишняя. А кто это с тобой?

– Допущен до наших дел, зовут Оська. Хоть и молодой еще, да сообразительный. Когда уходим?

– Завтра еще день на сборы – разговоры. И послезавтрева с утра пораньше тронемся в путь.

– Много ли сотоварищей согласились ехать?

– Еще двое: Евстелий с того конца улицы, молодой купчик, да хваткий; Стефан с Софийской стороны. Оба осторожничают, прежде туда не ходили. Потому каждый берет по одному обозу. По слухам там материя в ходу и жонкины украсы. От носильных до раскрасок: белила, румяна, мыла. Я, стало быть, как условились, везу два обоза.

– Какую материю везете?

– Взял датского сукна, вологодских суровых холстов, новгородской поскони, немного бархата и парчи с золочеными грифонами, змеями и цветами. Еще хлопковую зендянь ярких крашенных цветов. Везу на пробу северную сушеную треску.

– Давай, Кириян Арсенич, сделаем мы с тобой так. В одном обозе поменьше товара и поедем вдвоем, в другом обозе и основная часть товара, им правит Оська.

– Как скажешь. Однако пора и потрапезничать.

Поели, попили и хозяин ушел. Воевода спросил у Федора, догадался ли он куда приехали и куда намерены отправиться?

– Мне-то зачем голову себе морочить. Куда приехали, туда и приехали, а дальше, что Бог даст, – ответил беспечно Федор.

– Мы с тобой в Новгороде, а едем в Сурайск.

Федор замкнулся и до самого утра не проронил ни слова. Воевода не стал навязывать ему разговор. Утром парень совершенно отрешенно заявил:

– Хорошо бы подсказать купцам взять на продажу шитье. Ну, там иглы, нитки, ножницы, наперстники. В Сурайске такого не водится.

– Подскажу. А ты похоже не рад узреть родную сторонушку?