Летопись дел времён Иоанна Грозного

– Сколько раз я тебе советовал посмотреть, как работают ювелиры. Тут надо действовать очень тонко. Какое ключевое слово в донесении? В нашем случае тринадцатилетний пацан отдает боярина на растерзание псарям! О чем это говорит? О жестокости! Вот и надо пустить слух и сформировать общее мнение, что Великий князь Московии не может без убийств и жестокости.

– Чтобы его называли Иоанн IV Кровавый.

– Кровавый не очень идет молодому правителю. Думаю, что лучше будет Иоанн IV Беспощадный. Если нам это удастся, мы исключим участие Иоанна в международных делах, а Московию сделаем пугалом для всего мира.

– Но это же очень длинный путь.

– Надежные здания строят долго, но они и служат века.

Молодой князь Московии, советуясь с Еремеем, продолжал заниматься разборами с боярами. Были тут Бельские, Шуйские, братья и их дядья: Кубенской, Бутурлин, Горбатый, Палецкий. Иоанн выслушивал, читал доносы, судил, обвинял, ссылал в места ближние и дальние, часто оправдывал, возвращал ко двору. Через три года он пришел к выводу, что бояре, которые долго состоят при дворе, ради власти и денег, готовы на все. Обидно, что о стране никто из них не помышляет.

В конце 1546 года Иоанн объявил митрополиту о своем желании венчаться на царство. Ни его дед, ни его отец не решались на это. Иоанн решился, понимая, что царь Всея Руси прежде всего берет ответственность за целостность государства, за неприкосновенность территории. Венчание состоялось 16 января 1547 года. К молодому царю потянулись талантливые люди.

Является священник Благовещенского собора Сильвестр, человек умный, благомыслящий, твердый нравом. Ближнее место с ним занимает простолюдин Алексей Адашев, умный и честный человек. Потом создается целая группа способнейших людей – князья: Воротынский, Одоевский, Курлятов, Курбский, Серебряный, Шереметев.

Иоанн Васильевич очень ценил их советы и без совещания с ними решения не принимал.

По их научению однажды в воскресный день после обедни царь вышел из Кремля в сопровождении духовенства, бояр и дружины. Он обратился к митрополиту с речью:

«Молю тебя, святой Владыка, будь моим пособником и наставником. Знаю, что ты добрых дел и любви желатель. Видишь сам, что я после смерти отца моего остался четырех лет, а после матери – восьми. Родственники обо мне не заботились, сильные бояре и вельможи не радели обо мне; властвовали как хотели и сами себе саны и почести давали моим именем. Много корысти, хищения и обид творили; я же по моей молодости и беспомощности словно глухой не слышал, как немой не имел слова обличения против них. О, нечестивые лихоимцы, хищники и судьи неправедные! Как ответ дадите нам за то, что много из-за вас пролито слез и крови? Я чист от сей крови, вы же ждите воздание за нее!».

Потом Иоанн Васильевич обратился к народу, обещая разорять неправды, похищения возвращать, гарантировал свою защиту и оборону.

Глава вторая

Однажды царь вызвал к себе Адашева и сказал ему:

«Алексей! Взял я тебя из нищих, из самых незначительных людей. Слышал о твоих добрых делах и теперь взыскал тебя высшей меры. Поручаю тебе принимать челобитные от бедных и обиженных, разбирать их внимательно. Не бойся сильных, похитивших почести и губящих своим насилием бедных и немощных. Не смотри на ложные слезы бедных, клевещущих на богатых ложными слезами. Все рассматривай внимательно и приноси нам истину, боясь суда Божьего».

Поручение государя привело Адашева в замешательство. Понимая суть порученного дела, Алексей не мог представить с какого края подступиться ему к решению задачи. У него состоялся разговор с Еремеем. Тот уже знал о поручении государя и оказался готовым к разговору:

– Скажи, где проходит разлом в высшем обществе? Я тебе отвечу на этот вопрос. Московские государи со времен Ивана Калиты ведут борьбу с лоскутной страной, состоящей из отдельных княжеств. Разрозненность мешала развитию страны, защите от внешних посягательств. Всегда у каждого князя был свой устав, свои законы и каждый удельный князь сам решал подчиниться Великому князю или нет. Надобно стремиться к дальнейшему развитию, но хочется удержаться во имя старых отношений. Здесь и проходит разлом в голове богатых. Особенно это обострилось в период правления Ивана III и его сына Василия III. Народ против самодурства хозяев. Когда каждый решает, как Бог или Диавол на душу положит. Нужен один закон.

– То есть, если я сумею доказать, что богатый обижает бедного, опираясь на свои желания и прихоть, то дело будет состоять в пользу бедного?

Через три дня царь призвал к себе Еремея. Предложил партию в шахматы, что случалось крайне редко. В этой игре Иоанн был горазд на комбинации и ловушки. В самом начале игры Еремей обнаружил стремление подловить его на многоходовке. Государю это не удалось.

– Эдак и в жизни, Еремей! В жизни враг всегда стремится нанести супротив тебя неожиданные удар. Сегодня в игре сие мне не удалось. Хочу чтоб и в жизни у тебя хватило смекалки увидеть придуманные врагами засады. Уразумел?

– Нет, государь, не уразумел.

– Не мудрено, когда не знаешь о чем толк.

Иоанн встал из-за стола и принялся ходить по светлице. Потом остановился супротив Еремея, одной рукой уперся о край стола, другой ухватился за спинку стула, на котором сидел гость.

– Намедни донесли мне, что под берегом у Свибловой башни по ночам слышатся глухие удары. Что такое может быть, как думаешь?

– Смекаю, роют подземный ход. Нечистую силу от Кремля уже давно извели.

– Не иначе как подбираются к Кремлевской стене. Вот я и хочу знать, по какой надобности без моего ведома такое творится. Кому другому поручить не могу. Тут нужна работа тонкая. Тем паче сами копатели интереса не представляют. Стало быть на дыбе мы разумного ответа не получим. А ты человек смышленый, найдешь по-тихому чего мне нужно.

В эту же ночь Еремей отправился к Кремлевской стене на берег реки Москвы. От Свибловой башни пошел в сторону Красной площади. К этому времени рыбаки поставили сети и ждали рассвета. Костер он увидел издалека. На земле и в лодках сидели человек пятнадцать. Еремея они приметили, когда тот подошел совсем близко.

– Будь здрав, боярин, – сказал тот, кто сидел в центре у костра, – по надобности или так, проходил мимо?

– Ты главный тут или кто другой?

– Смотря по какой потребности?

– Состою при государе, зовут Еремей.

– Тогда значит ко мне. Меня зовут Данила. Пойдем в сторонку, там и поговорим.

Старшо?й сразу угадал причину появления государева слуги и повел Еремея к тому месту, откуда из-под земли доносились удары.

– Вот тут, где я стою и слыхать как ударяют то ли обухом, то ли молотом. Только слышно не каждую ночь, вот сегодня что-то тихо.

Разошлись. Данила пошел к костру, Еремей же смерил шагами расстояние до Кремлевской стены, посмотрел на другой берег, там чернели силуэты жилых строений, будто выяснил, что хотел, потому как быстрым шагом поспешил в сторону своего дома.

На другой день ни свет, ни заря Еремей пришел к государеву постельничему и спросил разрешения взять на один день из царских запасов десять бархатных кафтанов и столько же расшитых порток. Дабы не вызывать у постельничего любопытства, Еремей сразу сослался на волю государя.

Помощником в этом деле стал командир стрельцов с Тверской заставы. Василий Никанорыч давно знал Еремея и был уверен, что тот ерундой заниматься не станет. Вдвоем они отобрали десять самых ражих стрельцов и, одиннадцатого, молоденького паренька с точеной фигурой и по возрасту еще безусого. Еще негласным помощником стал купец из Персии, который торговал на площади материей и сапогами. У него Еремей спросил парчовое платье для молодой девушки. Оговорка состояла в том, что надобность в одеянии была временная, всего на половину дня. Но обозначенная Еремеем цена сразу обескуражила купца, и он предложил несколько вариантов одежды.

* * *

Три лодки вместе с гребцами он запросил у перевозчиков.

На другой день поутру от Симонова монастыря по реке двинулась процессия. По берегам сразу разнесся слух, что в Кремль плывет заморская принцесса. От Зарядья процессию по берегам с двух сторон сопровождали зеваки. Кто-то отслеживал взглядом, кто-то бежал вдоль берега. Аккурат перед угловой Свибловой башней лодки пришвартовали к берегу и сбросили сходни. Красивая девушка с точеной фигурой, одетая по царски, встала во весь рост и двинулась на берег. Правда случилась какая-то заминка, но быстро все улеглось и движение продолжилось. Среди толпы пробежал слух, что это заморская принцесса находится проездом из варягов в греки. Пересев в кареты, процессия удалилась.

По Москве поползли слухи о несметных богатствах заморской принцессы, о ее желании найти жениха в Московии, даже принять православие. Где-то в конце таких слухов проскользнуло, что при выходе на берег принцесса уронила в воду родовое ожерелье. Но пока на это никто внимание не обратил.

На другой день в разгар базарного дня глашатаи сообщили о потере принцессой сокровища в том месте, где они сходили на берег. Обещали награду в виде владений земли и дворца в любом выбранном месте столицы.

Москва сошла с ума. На поиски двинулись мужчины и женщины, взрослые, старики и дети. Пришли семьями, по одиночке и целыми артелями. С каждым днем территория поиска расширилась, и судя по извлеченному со дна реки грунта, зона поиска еще и углублялась.

На четвертый день Еремею донесли, что на территории Кремля появились два пришлых боярина, ходят высматривают и аккуратно интересуются в каком тереме живет заморская принцесса.

С самого утра Еремей расставил группу стрельцов и наблюдателей. Двух нужный мужиков обнаружили быстро. Еремей подошел к ним и сообщил, что знает терем, где остановилась заморская принцесса. Запросил за услугу оплату, в руках незнакомцев заиграли золотым отливом монеты. Еремей повертел монеты в руках и дал команду стрельцам. Здесь же двух неизвестных взяли под стражу.

Арестованных привели в допросную избу. Держались они уверенно и не вызывали подозрений. Оба примерно одного возраста; волосы на голове убраны по московской моде русого цвета; борода и усы аккуратно подстрижены, без торчащих в разные стороны волосков; одеты добротно и модно, кафтаны из английского сукна, атласные порты; сапоги тонкой выделки. У одного губы тонкие, нос с горбинкой, да еще и острый, будто у дятла. Другой толстогубый, круглоликий, нос луковицей, уши оттопырены.

– Как зовут? – начал допрос дознаватель Сухоруков и уставился на «дятла».

– Зовут меня Петр, купец из Пскова. Это мой брат по крови и товарищ по торговому делу. Его зовут Михаил. Собольевы мы. Во Пскове нас каждая собака знает.

– Братья значит, – уточнил дознаватель.

Оба, как по команде, закивали головами.