Физика

– Все всем ясно?

Мы дружно киваем, а наш руководитель направляется по коридору дальше.

Макс отмирает первый.

– Леший.

Переглядываемся с Андреем.

– Человекообразное существо, – произносит парень, словно это все объясняет, и добавляет: – Ничего не сказать. «Повезло».

– Ага, мог бы сейчас быть в другой группе, с более адекватным наставником.

– Любимка, но как я без тебя?

Мои брови взлетают вверх.

– А мне казалось, все наоборот. Это я девочка, которой надо помогать и все такое!

Смеется.

– Анюта, тебе не идет быть язвой.

Отмахиваюсь и думаю:

«Все гениальные люди с придурью. Прорвемся!»

2 глава. Квест

Въезжаю в Гатчину и чувствую, как сердце сжимается в груди.

Сколько я тут не был?

Шесть лет точно.

Замечаю новые вывески, почти построенное здание на проспекте и стараюсь не вспоминать, что рядом в стекляшке расположен ресторан «Токио», в котором мы отмечали с Аней сданный тест по химии, а в скверике Ленина, спасаясь от жары под кронами, ели мороженое, а в парке…

Сглатываю мешающий ком в горле и моргаю, пытаясь прогнать собравшиеся слезы. Мне до сих пор больно от ее предательства.

Прошло столько времени, но, если возвращаюсь к этому событию, или что-то напоминает о ней, все нутро режет, рвется, выворачивает, и легче сдохнуть, чем пережить этот приступ.

Останавливаю машину у «Вимоса», желая немного прийти в себя.

Закрываю глаза и снова проваливаюсь в прошлое.

Больница, сотрясение, но главное – неотпускающее волнение: что с ней?

Воспоминания размазаны, но я отчетливо помню, что пришел Егор, а Аня спала… или только проснулась…

Ее отсутствие, добавляющее накала напряжению, а потом слова матери, как новый удар по моей и так тяжелой голове: «Аня уехала».

Едва выйдя из больницы, я чуть не прибил Егора, добиваясь признания, что он с ней сделал, но отец вступился и уверил: увез его, а девушка уехала на такси.

Я восстановил симку, узнал ее номер и бесконечно звонил. Только телефон был все время выключен или находился вне зоны действия сети.

Я встречался с Майей и «пытал» ее, но одноклассница сама была в шоке от исчезновения подруги.

Как долбанный сталкер, день за днем возвращался к нашей будке и ждал девушку, но она не появилась.

Я страдал, метался, пытаясь ее найти, и мать решила добить меня, заявив, что Алабины взяли деньги, чтобы исчезнуть навсегда, и показала расписку, подписанную ее матерью.

Я не поверил.

Это просто не укладывалось в моей голове.

Но когда эмоции слегка улеглись, то попытался беспристрастно разложить факты.

Если бы Аню увезли насильно (этого сценария развития событий я придерживался большего всего), она должна была бы вернуться или как-то связаться со мной.

Через неделю, через две.

Девушка обязательно что-то придумала бы, а поскольку спустя месяц я не получил от нее никакого известия, пришлось поверить и смириться, что та, ради которой я был готов рыть землю и покорять горы, променяла меня на благополучие.

Трусливо сбежала, даже побоявшись все сказать в глаза.

Предала.

Вздыхаю, вспоминая, как весь август подыхал в берлоге и питался кефиром да йогуртом, поскольку другую пищу не мог в себя впихнуть и только начало учебного года и желание добиться своей цели: стать одним из лучших хирургов России, подняла меня на ноги.

Я вгрызался в учебники, не пропускал ни одной лекции, и однокурсники косились на меня, явно за глаза называя «ботан». Но мне всегда было фиолетово на чужое мнение.

Только на третьем курсе я стал более-менее оживать и иногда вылезать на свет божий из каморки общежития…

Открываю глаза. Тру их ладонями.

Все. Хватит вспоминать.

Прошлое делает меня слабым, а мне надо быть сильным и целеустремленным.

Подъезжаю к дому, знакомому до мелочей, и принципиально оставляю машину на дороге, а не заезжаю во двор.

С тех пор, как Егор ударил или толкнул меня, и я провел в больнице две недели, а мать подло замяла произошедшее, не дав разобраться; с тех пор, как узнал, что Ольга Константиновна дала моей любимой девушке денег, чтобы та уехала; с тех пор, как женщина, родившая меня, подтвердила, что Евгений Ерохин не является моим биологическим отцом, я больше здесь не жил. Собрал сумку и не появлялся, несмотря на слезы и мольбы матери.

Собственно, и ее существование встало для меня под сомнение. Она воткнула нож в спину, когда я был не в состоянии обороняться.

Простить предательство я не смог.

После того, как немного пришел в себя, стал искать своего биологического отца. Не потому, что глупо надеялся, что в нем проснутся отцовские чувства, а для себя. Хотел знать, чья кровь течет во мне.