Внушитель

– Всё может быть, – ответила она. – Видимо, у судьбы на меня были другие планы. Ребята умерли, а я осталась жива.

– А как вы планируете отмечать эту дату?

Ира не поняла, послышалось ей или журналист действительно произнёс «отмечать».

– Хм… Отмечать, – задумчиво сказала она. – Вот, смотрите, цветы принесла.

Она кивнула в сторону двух нарциссов, которые лежали у памятника. Оператор перевел камеру на цветы, а Ира ещё раз посмотрела на ограду. Затем она изящно провела по ней рукой, два раза постучала по резной ручке калитки, прошептала «ребята», и вдруг её лицо сделалось озлобленным, будто что-то внутри изменилось. Она уставилась на журналиста тяжелым взглядом.

– Вы действительно сказали «отмечать»? Думаете, стоит сплясать на могилах? День смерти друзей так отмечают?

Оператор взглянул на напарника, а Ира резко развернулась и пошла в сторону черного седана. Она что-то говорила, но ее не было слышно. За ней тянулся аромат кофе и сладких духов. У журналиста закружилась голова, и он специально вздрогнул, чтобы прийти в себя, и побежал за Ирой.

– Извините, правда, не хотел вас обидеть, это всё мороз. Слова в голове перепутались. Чушь несу!

– Извинения приняты, – сказала Ира и продолжила путь к машине.

Оператор поспешил за коллегой.

– Подождите!

– Ну что ещё?!

– Ещё пару вопросов, если не сложно.

Ира посмотрела на журналиста карими, почти черными глазами и что-то прошептала себе под нос.

– Что? Извините, я не расслышал.

– Почему вас интересует только смерть? Почему почти все сюжеты, которые вы снимаете, про смерть? Это для рейтингов?

Мужчина жестом показал оператору «снимай». Оператор закинул камеру на плечо, но тут же убрал.

– Подожди. Аккумулятор сел. Сейчас поменяю.

– Я достаточно сказала, я устала и хочу домой.

– А как же сюжет про смерть? Вы поможете нам, а мы расскажем вашу историю.

– Придумайте сами, моя история с хорошим концом, а вас интересует плохой.

Журналист жалобно улыбнулся.

– Похоже, здесь что-то произошло, мы хотели бы разобраться, я думаю, вы можете нам в этом помочь.

– Извините, меня друг ждёт.

С этими словами Ира развернулась и пошла к машине.

– Девушка, подождите, а как вас зовут, я забыл спросить, – вдогонку крикнул журналист.

– Ира Вилова. На памятнике, по крайней мере, так написано. Вилова И.Б. Вы это уже сняли, кажется.

Журналисты снова переглянулись. Оператор продолжил возиться с аккумулятором. На улице было холодно и почти стемнело.

Ира зашагала быстрее в сторону черной машины, которая стояла на обочине, села в неё и захлопнула дверь. Машина стала медленно набирать скорость. Снег скрежетал под черными покрышками, и репортёр поймал на себе тяжелый взгляд Иры, который подсвечивался экраном телефона. Она что-то говорила себе под нос так же, как и до этого, но слов сквозь стекло не было слышно. Он повернулся к оператору.

– Там кто-то ещё в салоне. Ты снял?

– Оба сдохли! – оператор ещё раз стукнул по разряженному аккумулятору, со злостью затолкал его в сумку, застегнул молнию и пробурчал. – Не снять уже, в номер поехали.

– Какая-то барышня неадекватная, – сказал журналист, убирая микрофон.

– Да тут все такие, жуткий городишко. Надоело тут торчать.

Коллеги зашагали в сторону гостиницы, а шлейф Ириных духов застыл морозным облаком, напоминая о том, что она ещё жива.

Глава 1. Мать и сын

В серебристом седане эконом-класса ехали двое. Уставшая женщина на водительском сиденье старалась не потерять управление, удерживая машину на трассе. Она сосредоточенно вглядывалась в потоки снежного вихря, которые так и норовили выкинуть седан на обочину. Женщина то и дело меняла положение рук на руле и щурилась. На переднем пассажирском сидел юноша лет четырнадцати и тоже следил за дорогой.

На заднем сиденье лежали картонные коробки, сверху свитер, старый пуховик болотного цвета и вязаная черная шапка, рядом открытая аптечка, торчащий шприц и вскрытая упаковка таблеток от головной боли. Собирались в спешке.

– Ничего, приедем на новое место, и всё будет нормально.

– Ну да.

– Артем, я это чувствую.

– А может, это снова припадок?

Мать проигнорировала последнее и продолжила ободряюще говорить, но Артем услышал в её голосе лишь угасающую надежду. Нервно-бодрый тон его раздражал, поэтому он просто кивал. Мать либо слишком устала вести машину, либо она так сильно переживала, что единственное, что её держало на плаву, это фраза «всё будет хорошо».

«Ложь, – подумал Артём. – Никто из них не верит в счастливый финал. Хорошо не будет. Придет Пустота и всех убьет».

– Ты всегда говоришь, что будет хорошо, но хорошо не бывает. Только хуже, – сказал он.

– Предлагаешь говорить, что всё будет плохо?

– Зато правда. Ничего у нас хорошо не будет.

– Ты не знаешь, как будет, Артем. Мы не знаем будущего.

– Если ещё раз Пустота выйдет, ты умрешь.

– Не выйдет.

– Но мы не знаем будущего…