След души

– Так зовут моего молодого человека, бывшего молодого человека, – начала свой рассказ я осипшим голосом. – Мы расстались, точнее он от меня ушел.

– И Вы решили ему отомстить тем, что довели себя до такого состояния? – спросил он. – Расскажите, как все произошло?

– Тут в принципе и рассказывать нечего, я ему просто надоела, – пожала плечами я.

– Надоели… – повторил он.

– Все было хорошо первые полгода. Потом он приставил ко мне охрану и следил за мной, но это еще полбеды. Он начал ревновать. Эти бесконечные сцены ревности, то у меня один, то у меня другой. Мы даже собирались пожениться, он мне кольцо подарил, смотрите, – и я показала кольцо на безымянном пальце из платины с кристально чистым изумрудом.

– И что же произошло? У него появилась другая? – поинтересовался он.

– Да, другая, под названием работа, он изменился, стал пропадать на островах в лаборатории, у него фарм-бизнес, – еще раз посмотрела на золотой «Паркер» я.

– И Вы ушли? – спросил он.

– Как можно уйти от человека, которого не видишь неделями. То он в Чили, то в Питере, то на островах своих, неизвестно чем там занимается, – зло ответила я. – Все запутанно. В марте мы расстались, а в мае снова сошлись, его была идея. Вроде бы все хорошо было, потом он позвал меня жить на острова на все лето. Я три часа проторчала в аэропорту, а он позвонил и сказал, что самолет за мной не прилетит…

– То есть у него есть свой самолет? – снова поднял бровь Окраш. Видимо, когда он удивлялся, то непроизвольно поднимал бровь.

– Да, он богатый мальчик, – прокомментировала я и продолжила: – Я три часа стояла, три долбанных, простите, часа, понимаете, а он, сволочь, звонит и говорит: «Кира, нам запретили взлет, подожди до завтра, я позвоню». Я думаю: «Хватит с меня «завтраков», и бросаю трубку. Как-то так, – закончила свой эпичный рассказ я.

– Вы знали, что он богатый, когда с ним познакомились? – посмотрел на меня Окраш.

– Да ничего я не знала! – разозлилась я. Мы познакомились на конференции по нейробиологии. Он вообще не был похож на человека с деньгами. Ну приличный костюм, ну телефон, ну хорошая обувь – так выглядит человек, который просто за собой следит, а не у которого личный самолет. У него был блокнот, даже не планшет, хотя тогда все таскались с этими планшетами.

– Кира, у Вас как дела с гемоглобином? – спросил Окраш. Я сначала не поняла к чему он, а потом увидела свое отражение в черном глянце огромного монитора. Белоснежная кожа, просто какой-то нереально белый цвет. Я испугалась. Окраш достал результаты моих анализов и быстро их пролистал.

– Так, гемоглобин в норме, – сделал вывод он. Я немного успокоилась.

– Я с детства, когда злюсь, белой становлюсь, ну не такой, конечно. Кто-то краснеет, а я белею, – объяснила я.

– Хорошо, а то я уже собрался Вас в палату отправить, отдыхать, – засмеялся Окраш. – А скажите тогда, вот когда Вы узнали, что он богат, что изменилось?

– Было уже поздно, я не могла просто с ним не видеться. Очень мне его хотелось. Тем более, тогда он подолгу бывал дома. Полгода действительно как в сказке. А затем все пошло наперекосяк. И эта сцена в аэропорту… – опустила глаза я.

– Какая сцена? – снова спросил он.

– Ну сцена, где он сказал, что ему взлет запретили, – повторила я.

– Ах, да, да… Память не та уже. То есть ничего не произошло, Вы просто решили уйти сами, потому что Вам показалось, что он не уделяет Вам достаточно времени, – предположил г-н Окраш.

– Нет, я ему потом звонила, телефон был недоступен, для него-то получается, что я его бросила, если это можно так назвать. Вы понимаете, его как будто подменили. Плюс он мне ничего не рассказывал про свою работу. Чем он там занимался, я даже думать боюсь.

– А Вы его спрашивали? – поинтересовался Окраш.

– Один раз, после чего желание пропало, он мне нахамил, сказал не лезть, – ответила я.

– Кира, выбор сделали Вы сами, как мне кажется. Он вас не бросал, – дал заключение Давид Германович. – Согласитесь? Вы ведь все понимаете. Встречаться с человеком, который имеет свой собственный бизнес – непросто. Партнеры, сделки, девушки, которые вьются вокруг, да та же самая репутация. Он публичное лицо, ему скорее нужен партнер, а не возлюбленная или сами знаете кто, но Вы, как я понимаю, не такая, – и Окраш улыбнулся. – Вы попробуйте изменить хотя бы одну свою привычку и поймете, как сложно изменить другого человека. Тут у Вас, по сути, было два пути – или смириться и под него подстроиться, это, конечно, можно было сделать, но чем старше, тем сложнее, или как выбрали Вы – уйти от него. Если Вы ему дороги, то он найдет способ быть с Вами. Позвонит, напишет, приедет и цветы подарит. То, что Вы ушли – это Ваше решение, – подытожил он.

– Мое… – задумалась я.

С Ковровым на самом деле было в последнее время тяжело.

– Не для меня все это, – вздохнула я.

– Что не для Вас? – удивился Окраш.

– Тусовки, презентации, публичная жизнь, – грустно рассуждала я. – Почему человеку нужно внимание прессы и личный самолет, ведь можно переехать к морю и жить там всю жизнь, там и климат лучше и воздух чище…

– Деньги, конечно, нужная вещь, но если цель человека – заработать как можно больше денег, то со временем все остальное обесценивается, и он теряет смысл жизни. Деньги ради денег, их всегда мало, понимаете… – говорил Окраш, но я его перебила.

– Он ведь приходил, – сказала я и стала наблюдать за его реакцией. Медсестры шептались в коридоре про симпатичного нового шефа Алексея.

– Приходил. А почему Вы так решили? – спокойно ответил психотерапевт.

– Ручка «Паркер», золотая, в его стиле, понты, тратит деньги направо и налево, лучше бы в благотворительность вложился, а не самолет себе купил, – ухмыльнулась я. – И почему люди всегда все скрывают?

– Кира, он пришел удостовериться, что с Вами все в порядке, – Окраш подошел ко мне и посмотрел в глаза. Я испугалась.

– На самом деле я слышала, как санитарки шушукались в коридоре, обсуждая, какой он красивый, этот ваш новый начальник, Ковров Алексей Олегович. Не много у нас Ковровых, которые могут позволить себе купить этот Центр с персоналом в придачу. Логика и холодный расчет, – ухмыльнулась я и развела руками. Окраш сел на диван.

– Кира, Вы поймите, многие люди переживают за Вас, а Вы это не цените, – вздохнул он. – А по поводу расставания – это Вы приняли решение с ним расстаться и только Вы.

Я покивала, затем глубоко вздохнула и замолчала. Все стало намного понятнее.

– Думаю, на сегодня с Вас достаточно. Идите, отдыхайте. У Вас еще два дня терапии. Нужно, чтобы Вы восстановились. Не пугайтесь капельниц. Их будет много. Вас перевели в одноместную палату, как я понимаю, она здесь недалеко. Согласитесь, это большой плюс. Там есть огромная фонотека, музыка всегда помогает в таких случаях, я вот люблю Шопена.

– А я люблю рок, – сказала я и, уходя из кабинета, покивала г-ну Окрашу в знак благодарности, шепотом сказав спасибо.

– Кира, позвоните отцу, он, наверное, очень переживает, – сказал Давид Германович, но я сделала вид, что не слышала этого.

Я вышла из кабинета, в общем холле сидели пациенты в домашней одежде. Я дошла до сестринской. Упомянув в разговоре своего известного папу, я вошла в доверие к медсестрам. Особенно я симпатизировала старшей медсестре Ирине Евгеньевне. От нее я узнала, что в соседней палате был молодой человек лет тридцати пяти, который считает себя бессмертным, через палату – девушка, которая думает, что говорит на всех языках мира, в том числе инопланетных.

Я решила, что хватит с меня депрессивных мыслей. Разговор с психотерапевтом пошел на пользу. Все не так уж и плохо. Я решила прогуляться до сада, Окраш сказал, что там очень красиво, даже пруд есть.

В саду я увидела на скамейке у пруда пожилую женщину, которая звонила кому-то по воображаемому телефону в руке, пожилого мужчину, уставившегося в одну точку без единой эмоции на лице, и старика, который сидел и отрешенно смотрел на отражающиеся в зеркальной поверхности пруда облака. Сэм. Сегодня он здесь.

Я присела рядом с ним.

– Кира, – сказала я.

– Сэм, – ответил он.

– Привет, Сэм.

– Доброго вечера, – почтительно кивнул он.

– Как поживаешь? – спросила я.