Красная Тапочка

Полчаса – и Тапочку не узнать.

– Вкусно? Понюхай, какая подливка, – угощает Тамара.

Что-то надо сказать в ответ, хотя бы улыбнуться, но у Тапочки сегодня нет аппетита. А как вспомнит Валеру и его взгляд в никуда, вздрогнет. Волосы из челки, обычно залаченные, спустились на лоб. Взгляд острый, как у ночного грабителя.

Столы отодвинули (они были из поддонов, поставлены на колесики), и освободили место для танцев.

Выбранный диджей начал с хип хопа, потом зазвучали попсовые мелодии. Пары, как заведенные, отрабатывали клоунские номера. В центре внимания очутился Волк, который стал кривляться, и веселье приняло неистовый характер.

А когда пришел черед диких танцев, Тапочка отошла в сторону и смотрела, как бесится Волк. И не скажешь, что он мало старался, танцевал он замечательно! Вертелся во все стороны, только хвоста не хватало!

Вот только Тапочка предпочитала держаться от них подальше. Ей не по душе столь грубое веселье. Когда-нибудь она сможет отдохнуть и послушать «Одинокого пастуха».

Ангелина танцевала с Волком, который едва доставал ей до плеча. Этим и объяснялась его нервозность. У него вообще быстро менялось настроение, и Тапочке известно, чем это вызвано. А вернее, кем.

Что и говорить, Лина действительно красива. У неё было лицо классического типа, которое при хорошем уходе с годами не дурнело. Безупречная стрижка выдавала руку хорошего парикмахера, а кожа – использование дорогих косметических средств. Лина был то, что называется, холеной красавицей. Иногда она застывала, устремляя невидящий взгляд в никуда. Этот взгляд её немного портил. Просто ты завидуешь ей, одернула себя Тапочка.

Разве можно было не восхищаться такой красавицей, говорил комплименты Волк. А Лина ему в ответ:

– Сначала кофе, а потом болтовня.

Уверенные манеры этой особы явно указывали на то, что недостатком внимания она не страдает, и черная повязка на поврежденном глазу только сильнее притягивали попавшихся на её приманку мужчин.

Дом больше не походил на себя, как и у его обитателей, у него началась новая жизнь. Всюду горели огни, из динамиков неслась музыка. Когда подали ужин, дети поковырялись в тарелках и, оставив кушанья нетронутыми, перешли на второй этаж, чтобы уткнуться в телефоны. Иногда они возились и кричали, но, в целом, вели себя мирно. Ангелина поиграла с ними в настольную игру, но это её не увлекло, и она предоставила им развлекаться самостоятельно.

Тапочка не собиралась составлять ей конкуренцию. Но с ребятами ей было легко ладить, их взгляды загорались радостью, когда они встречали её. Ангелина могла бы наплести кучу небылиц о том, какая она заботливая, самоотверженная вожатая, только это будет враньё. Детей она терпеть не могла.

– Это моя работа, не лезь, – предупредила Ангелина.

– У меня все хорошо, я умею ладить с детьми, – возражала Тапочка.

– Да, я в курсе. Держись от детей подальше.

Что не помешало ей наутро исчезнуть на несколько дней, предоставив Тапочке управляться со всей оравой. Нужна ясная голова, чтобы осознать, что творилось в Колшево. Тапочке это было не под силу. Тогда она просто не знала всего.

Павел Голиков с серьгой в ухе, словно он пират или певец какой, не являлся душой компании. Для чего, спрашивается, ему потребовалось куда-то ехать с ребятами, которых и друзьями-то не назовешь?

– Что, не хотел уезжать? – спрашивает его Тапочка. – Да, брат, от нас в этой жизни мало что зависит. Хочешь не хочешь, приходится ехать, куда пошлют.

– Всё-то ты понимаешь. – Обида вернула Павлика к жизни.

Его рука легла Тапочке на талию, но она решительно пресекла эту попытку установить близость.

Днём Голиков валял дурака и ждал наступления ночи. Как только в лофте зажигали гирлянды, он сразу оживал. Свет огоньков, отблески мобильных телефонов возрождали его к жизни, хотя бы её части. Интересно, части чего, думала Тапочка.

Вот этот Павлик и пожидал её в прихожей. У входа в лофт были свалены пальто и куртки, которым не хватило места на вешалке Он выбрал пушистое манто, которое постелил поверг кучи, и возлег, как восточный паша. Тапочка примостилась на край журнального столика.

– Я хочу с тобой поговорить. – Кавалер был малоросл, его половина растворялась во тьме.

– Иди сюда. Кое-что тебе покажу.

Павлик улыбнулся и похлопал по ложу из шерсти, приглашая Тапочку садиться. Что-то кольнуло её в ладонь. Она вытащила из кучи пальто маленький ножик.

– Скорняжный, я такой видел у отца. Для мелких деталей. Но разговор не об этом. Ты добра ко мне. Ты мне нравишься. Я хочу сказать тебе кое-что, но только на ухо, это страшная тайна.

На шее у Павлика медальон, подарок на день рождения. Вчера на вечеринке он его надел. Если по-простому, то выходит так: в медальке флешка, а в ней схема, способная проложить путь к богатству Голикова, но активизировать это можно только с наступлением совершеннолетия.

– А пока ты её не носи. – Сам факт причастности к какой-то схеме обогащения кажется Тапочке опасной.

Легче всего давать советы со стороны.

– Ты заботливая, Тапочка!

Смог дотянуться если не губами, то взором. Его губы едва скользнули, девушка даже не почувствовала.

– Что же ты хочешь мне сказать?

– Я тебя люблю. Ты будешь ждать меня, когда я вырасту?

Звенела цепочка, на которой висели пустые вешалки, и вся одежда оказалась на полу. Они барахтались наверху одежной кучи. Затем, чересчур поспешно, Тапочка отстранилась.

Слишком он был серьёзен для своих двенадцати.

– У моей мамы тоже есть манто. Его подарил отчим-комик.

– А у меня нет ни отца, ни матери. Я бы и отчиму-комику обрадовалась, – признается Тапочка.

– Поцелуй меня, – попросил мальчишка.

Выдумал себе подарок на день рождения.

– С какой же стати? Ты даже не мой парень, Павлик.

– Но если захочу, то могу им стать!

– Вот ещё затеял забаву! – сердится Тапочка как бы всерьёз.

– Хорошо, тогда я пойду в лес. Туда, где мне запрещают гулять. Ненавижу, когда мне возражают.

Тапочка обхватила его голову и крепко поцеловала. Парнишка всё пытался раздвинуть ей губы языком и никак не хотел отлипать.

– Что ты делаешь? – воскликнула Тапочка.

– Думаю, это был утешительный поцелуй, но после вечеринки мы вернемся к этому вопросу. Пока не буду тебе мешать, – и он удалился, чрезвычайно довольный собой.

Тапочка разжала кулак. На ладони переливалась камнем серьга. И когда это Павлик успел её снять. Он оказался весьма проворным. Вот только силу соизмерять не научился.

От того поцелуя у Тапочки остался синяк на скуле.