Апокалипсис

– Все просьбы в письменном виде, – и делегация в полном составе поспешно ретировалась…

– Что ты планируешь им сказать, если нас вызовут? – спросила Алина.

– Какая разница? Ты у нас умная – ты и думай, а мне было важно, чтобы Гоша нас увидел.

Алина в который раз поразилась Марининому могучему инстинкту выживания, но возразить ей не успела, так как в класс вошел моджахед-охранник и молча указал им обеим на дверь. Сопровождаемые охранником, обе женщины первый раз за эти дни сошли с дистанции класс – туалет. Насколько Алина помнила, этот коридор вел к кабинету директора школы.

Халид (Алина никак не могла привыкнуть к тому, что у главного моджахеда есть имя, как у любого нормального человека) сидел за директорским столом, закопавшись в бумаги. Не удостоив вошедших взглядом, он указал рукой на кресла для посетителей, в одном из которых восседал Гоша. Два моджахеда встали у двери в кабинет. Переводчик усадил заложниц напротив Гоши и отошел к директорскому столу. Алина с облегчением поняла, что никто не будет расспрашивать заранее, что такое важное они собирались сообщить мэру.

Беседовали на иврите, и довольно непринужденно. Гоша рассказал, что, воодушевившись собственными успехами на почве музыкального и эстетического воспитания подрастающего поколения, он решил баллотироваться в мэры Хайфы. И вот – ирония судьбы: два месяца назад его выбрали, прямо перед началом войны.

А теперь полюбуйтесь: мужчины мобилизованы, женщины вывозят детей, а он, как капитан корабля, не может бросить свой пост. Так и приходит каждый день в пустое здание мэрии и один стоит на страже интересов города: чтобы не было мародерства, чтобы шли платежи ремонтным бригадам, чтобы содержались в порядке водопровод и газ… Вот и сюда пришел – душа-то болит за всех…

– Гоша, – тихо заговорила Алина по-русски, заметив, что переводчик отвлекся, – мне в Москву нужно: я девочку свою с чужими людьми отправила, я обязана ее найти. Я знаю, что самолеты не летают, но у твоей сестры в Москве чартерная компания, ведь так?

Не меняя позы и нейтрального выражения лица, Гоша ответил ей в тон:

– Ты выберись отсюда, а Москву я тебе обеспечу. Раз в неделю есть самолет из Хайфы. Мой адрес ты знаешь; я после шести вечера теперь всегда дома. Телефоны, само собой, не работают. А вытащить тебя отсюда я не могу.

Алина в отчаянии отвернулась… И увидела в двух шагах от кресла моджахеда – того самого, который пытался ее спасти в морском порту. Он, конечно же, слышал все и все понял… Алина оцепенела, не зная, радоваться ей или плакать.

Поздно вечером, шепотом обсуждая с Мариной события прошедшего дня, они все-таки посмеялись, вспомнив, как Гоша не сводил глаз с крутых Марининых бедер, еле прикрытых растянутой до предела Алининой трикотажной юбкой (свой скудный гардероб Марина перестирала в порыве хозяйственного рвения и развесила сушить на отгородившие их угол парты).

Когда в классе все стихло, и даже Марина наконец задышала ровно и глубоко, Алина все еще мучительно размышляла, как же отсюда выбраться. Вдруг её внимание привлекла медленно расширяющаяся полоска света от входной двери. Может, Рите нужна помощь? Алина бесшумно поднялась с матраса, осторожно, стараясь не наступить на чьи-нибудь вытянутые ноги, перебралась к выходу, тихонько выглянула – и оказалась нос к носу со своим уже, практически, приятелем с Андреевского спуска.

– Как тебя зовут? – первое, что от неожиданности спросила она.

– Джабриль, а тебя?

– Алина.

– Так, Алина, я все слышал. Я тоже хочу в Москву: оттуда до Киева не больше суток на поезде. Уеду к Алене, заживу, как человек.

– Но Украина сейчас не самое лучшее место для жизни.

– Зато не надо будет, как сторожевому псу, охранять женщин и детей, а завтра еще, может, и стрелять заставят, а послезавтра наденут рюкзак со взрывчаткой – и привет…

– Так помоги нам с Мариной отсюда выбраться, а там уж мне обещали помочь…

– Нужно найти запасной выход.

– Я попробую узнать завтра, а ты вечером будь здесь в это же время.

Алина вернулась в класс. Риты с грудничком не было. Майя спала беспокойно, разметавшись и иногда всхлипывая во сне. Алина прилегла рядом с девочкой, чтобы дождаться Риту, и незаметно заснула. Рита вернулась только под утро, так что Алине пришлось отложить запланированный разговор до вечера.

– Слушай, мне нужно выйти отсюда, – прошептала Алина Рите, когда стемнело и все улеглись, – найти детей! Только ты можешь мне помочь.

– Он ничего не станет делать, – испуганно замахала руками Рита, – это грозит ему смертной казнью! Он и так из-за меня пошел на государственную измену…

– Какую измену? – не поняла Алина.

– Ты знаешь, что корабль собирались подорвать в нейтральных водах? Так вот, родственник Халида, инженер – учился, между прочим, в Союзе – участвовал в минировании корабля. Большие деньги платили. Халид узнал об этом плане за два дня до отплытия. Говорил, что чуть с ума не сошел от страха, – мы-то договорились встретиться в Греции, он и квартиру уже нам снял, билеты были куплены. Он до прошлой недели был в Египте, я с детьми – здесь, последние дни жила не дома, а у подруги: ее муж в армии, родителей она отправила к родственникам в Ашдод – вот ей и страшно было одной.

Халид, поняв, что меня ему не найти: связи-то нет, подбросил письмо в российское посольство в Каире: корабль-то был русский. Если бы его поймали – смертная казнь без суда и следствия! Ты знаешь, в Египте не церемонятся. А потом он записался в этот сборный отряд, пытаясь сюда добраться и найти меня…

– Подожди, – перебила ее Алина, – ему и не нужно ничего знать! Ты ведь работала здесь столько лет – где второй выход? Все остальное я устрою сама.

– Запасной выход в спортивном зале. Это недалеко от туалета, направо по коридору метров сто, потом налево. Пройдешь через спортзал, в правом углу дверь: там выход прямо на улицу. Только он заперт. Я утром ключ тебе достану, а сейчас я ухожу. Полежи, пожалуйста, опять сегодня с Майей, – Рита просительно посмотрела на Алину, но та уже поднималась на ноги. За дверью должен был ожидать Джабриль. Быстро передав Джабрилю информацию, Алина развернулась, но моджахед остановил ее.

– Подожди, не так быстро: нужно проверить ключ – он может не подойти, потом, по дороге туда есть еще один класс, там тоже стоит охранник. Он может заинтересоваться, куда я вожу партиями женщин, а они не возвращаются. Значит, нужно дождаться, когда дежурить будет мой земляк, – он придираться не станет. И последнее: по дороге к спортзалу есть комната для учителей, ее приспособили нам для отдыха. Это не самый лучший путь, даже ночью. Так что не гони коней… – Джабриль гордо улыбнулся, довольный тем, как удачно ввернул русское выражение.

Вернувшись в класс, Алина устроилась на матрасе возле Ритиной дочки. Заснуть не получалось… Несмотря на кажущуюся простоту созревшего плана, побег был очень рискованным. Халид пока не зверствует – жить, как говорится, можно. Может быть, спокойней будет подождать?

Алина была уверена, что власти не оставят заложниц на произвол судьбы, – она слышала, что среди пленниц оказались несколько жен и дочерей высокопоставленных членов правительства, их дети и внуки… Одна и вовсе была журналисткой «Нью-Йорк Таймс» – она имела неосторожность приехать с детьми навестить родителей. Женщины собирали по кругу деньги и золото, чтобы заплатить моджахеду, согласившемуся передать по интернету весточку родителям американки, лелея надежду на международную огласку.

Что заставляет Алину так рисковать, оправдано ли это? Ведь в случае неудачи могут и казнить… Они ни перед чем не остановятся: подумаешь, человеком больше, человеком меньше… С другой стороны, если начнутся уличные бои, шансы выжить здесь уменьшатся до минимума… Кого заинтересуют двести-триста человеческих жизней, если в пламени войны будут гибнуть миллионы?