Охотник

– Молодец! – Магистр дружески хлопнул его по плечу. От движения бархатно-чёрная мантия, укутывающая его плечи, на миг раздвинулась. Плеснуло ослепительно – белым светом. Все заморгали.

– Штучки эти ваши, – пробормотал недовольно Демьянов, протирая глаза.

– Ух, ты! Вот цирк! – раздался радостный голос от боковой двери. Все обернулись. Девчонка лет семнадцати босая, в шортах и майке, несмотря на довольно прохладный воздух в комнате, с восторгом оглядывала мужскую компанию. Макс поразился: Весна, вылитая Весна стояла на пороге! Только младше возрастом, да и причёска из длинных русых волос была уж очень замысловатой и экстравагантной: какие-то хвостики, многочисленные косички, свисающие ленточки… Госпожа биологиня такое вряд ли бы соорудила на своей голове.

– Эля, – строго сказал Демьянов, – ты почему не спишь?

– А! – отмахнулась девчонка, – Да брось ты, детское время!

– Кто ты, юное создание?

– Дочь, – ответила девчонка и, дерзко глянув на Демьянова, перевела взгляд на Иннокентия. Оглядела его с ног до головы. – Класс! А ты кто? Факир?

– Я.. э-э-э… нет. Я по компьютерам. Программист.

– Чё, правда?! Ты в компах разбираешься? Класс! Слушай, у меня там зависает постоянно… Не посмотришь?

– Алевтина! – повысил голос Демьянов. – Отправляйся к себе!

– Я и, правда, мог бы помочь, но сейчас, наверное, неудобно. Может…

Девчонка быстро начеркала что-то в блокноте на столе, вырвала листок, сунула его Иннокентию.

– Позвони мне. Только обязательно! На дискотеку сходим, технику мою починим…

Махнула рукой.

– Всем пока! – и упорхнула из комнаты.

– Нам тоже пора.

– Эй! – окликнул Магистра Демьянов. – А как же моя душа? Разве вы приходили не за ней? Так забирайте!

Илья остановился. Оглянулся.

– Скажите, Сергей, неужели вам и, правда, не ради кого жить?

* * *

Макс возвращался домой. Ветка, огромная, широкая, как площадь, чуть поскрипывала под ногами, но скорее это была лишь иллюзия, ибо Деревья прочнее камня, прочнее любого вещества в природе и физически не могут скрипеть под ничтожного весом человека.

В щелях коры, в нанесённой       ветром почве росли тонкие берёзки и тихо шелестели нежной молодой листвой. Начало лета, начало новых надежд, новых проблем, новых мыслей, нового осознания себя в мире и мира вокруг себя. Для всех, наверное, не только для него, Максима, ибо возрождённый мир всё-таки чуточку стал другим. Хотя внешне всё такое же, как было, но нет тягостного ощущения безнадёжности. Или так только кажется? Кажется, потому, что сам Макс видит теперь всё в ином свете, с позиции не врага, а союзника, готового понять и принять изменения в жизни, диктуемые другой стороной? В любом случае он постарается донести свою точку зрения и до тех, кто согласится слушать. А они есть, не могут не быть!.. Значит, надо рассказать обо всём.

Конечно, не поверят. Сначала не поверят. Но ведь ему помогут! И люди, ушедшие жить вверх, строящие быт совсем по другим принципам, главный из которых – не борьба, а взаимодействие и понимание. И Весна, которая пока что осталась у волхвов. А может, и его новые друзья из параллельной вселенной? Хотя нет. Сами должны справиться, без подсказки извне.

Вот в гости наведаться – это другое дело. Если получится. Впрочем, Магистр сказал, что инверсионный след будет существовать ещё долгие месяцы, так что получится. Всё получится. Теперь – всё.

– Ну, будь здрав, Максим Селиванов. Может, свидимся ещё? – Осиныч вздохнул, крякнул, а потом протянул ему берестяной туесок с плотно пригнанной крышкой. – Держи. Медок на дорожку и орехи.

– Дорожка-то полсекунды займёт, – хмыкнул Никодим, который стоял тут же, на полянке перед избушкой, и зябко кутался в овчинный тулупчик.

– Ну, уж! – возразил леший. – Ему домой ещё идти сколько!

Иннокентий обнял его.

– Привет принцессе, – шепнул ему на ухо Макс. Кеша грустно улыбнулся.

Илья некоторое время молча смотрел на него, потом сказал:

– Прости меня.

Макс кивнул серьёзно, и руку, протянутую всё-таки пожал. Рука была тёплая, человеческая, током от неё не ударило, пожатие – крепкое по-мужски и дружественное. И даже вспыхнувшая изнанка мантии не показалась уже столь ослепительной в свете солнечного утра – кануна нового года и новой жизни.

Сбоку мелькнула тень, и Макс рефлекторно перехватил винтовку. Потом подумал и вновь повесил её на плечо.

Из переплетения ветвей выплыл сумеречник, сжался в комок, готовый пыхнуть в лицо облачком жгучего тумана. Человек, однако, агрессивных действий не предпринимал, и сумеречник подплыл поближе. Где глаза у сгустка дыма? Но Макс чувствовал, что за ним наблюдают, рассматривают. Он осторожно протянул руку. Облачко шарахнулось, было, в сторону, но затем вернулось, остановилось на безопасном расстоянии. Тонкое щупальце, похожее на пальчик, осторожно вытянулось в направлении руки, коснулось её, невесомо мягкое и пушистое на ощупь. И через мгновение сумеречник унёсся в чащу. В его треске и пощёлкивании слышалось что-то довольное и даже разухабистое и весёлое.

Макс улыбнулся.