Среди звука. Смысл молчания

и прочувствовать ночь сквозь сумбурье,
править всласть содержимым, всем тем, что
богами дозволено…

оно просыпается

Манжет заката сполз на город,
Дырявит солнце горизонт.
Зевает Лето в чёрных сопках,
Ложится спать на левый бок.
Надело красную пижаму:
Зелёный хмель на рукавах,
Глаза стрекоз, ручьи в карманах,
Застёжки – молнии от гроз.
Вдыхает облачные кудри,
Степенно греет плоть земли,
Взбивает майские подушки,
Тревожит ветром чьи-то сны.
А завтра в платье медуничном,
Целуя плюшевый рассвет,
Пройдётся в сонных переулках,
Черёмух слижет белый цвет.

предчувствие смерти

Когда исчезнет день печали
и радость съёжится в комок,
заря рядиться перестанет
и море выпрыгнет из вод,
пески свои забудут дюны,
замрут ветра, застынет пыль,
зависнет лёгкой складкой небо
и припадут к земле цветы,
блеснут планеты за квазаром,
в себе самом сгорит июль,
я буду знать – он существует,
«существовал» – знать будет он…

Июнь

Капризничает, психует июнь,
Жжётся скромно, кашляет ветром,
К земле твердь прикладывает, гнётом,
И целует взасос громами.
Оттопырился грузною ветвью,
Расшвырялся цветной прелестью,
Так, как будто бы завтра осень вдруг
Пролепечет мотив северный.
А у горных рек душа колкая:
Кожу выскоблит, сточит разум.
Лето корчится, нагло выкая,
Солнца чёс только беспорочен…

Тёмный зной

Лето щурит глаза
и жонглирует солнцем коптящим,
недосказанность фраз
растянулась по липкому небу.
На краях облаков
Бог развесил мохнатые страсти,
распушил тополя,
напоил худосочные реки.

Крепко спит звездочёт,
не считает упавшие звёзды,
Сильфы мерно пищат,
балансируя разные мысли.
Чей-то ангел бренчит
на резной и потёртой цитоли,
ночь июля дымит,
освежая лицо в тёмном зное.

кости

Летние боги мечты разыграли,
кости бросали, ходы прогоняли:
души делили на раз, два и три
(Тюхе моргнула, так значит, «бери»).

Белому выпала тройка, да сани
яркие, скорые, как на гулянье.
Чёрному – шесть: думал, что выиграл,
кепку надел, ботинки не скинул.

Лысому – двойка (клеит по-ноевски),
всё, как всегда, лишь бы «мой», лишь бы «свойский».
Рыжему – пять: мастер «встретиться» вновь,
руку пожать и сказать «будь здоров».

Даме уж очень одной надоели:
шумные очень, их кости гремели.
К ним поднялась. Прекратилась игра:
свет отключила и кости сожгла.

Смелым богам прошептала из тени:
«Вы проиграли, вы так захотели!».

Вечер