Некоторые предпочитают покороче

– Ты чего-то хочешь, старик?

Семилетний Котя кивнул и с тихой мукой выдохнул:

– Хочу, чтобы у нас была мама.

Дома Иван отправился на кухню, а когда через час кликнул Котю обедать, никто не отозвался. Отец метнулся в одну комнату, в другую – сына не было. Телефон бубнил, что абонент недоступен. Сердце Ивана болезненно сжалось: неужели новогодний кошмар повторится снова? Боже, только не это!

Он выбежал на улицу. Люди спешили домой к праздничному столу, и никому не было дела до отчаянья Ивана. Он обшарил район, обзвонил знакомых – всё напрасно. Котя исчез.

За секунду до паники зазвонил телефон, и строгий голос в трубке произнёс:

– Лейтенант Сирота. Ваш сын у нас, в полиции. Что же вы не следите за ребёнком? Он сказал, что хотел найти деда Мороза, чтобы тот исполнил желание.

Дежурный в отделении назвал номер комнаты. Иван застыл у двери, откуда доносились голоса.

Звонкий Котин: «… вдвоём с папой. А у вас есть дети?»

Щемящий женский: «Нет, никого нет. Поэтому и дежурю в праздник».

Иван вошел. Его Котя, живой и довольный, болтая ногами, пил чай из большой кружки. Рядом сидела женщина в форме.

Её серые глаза с густой кромкой ресниц удивлённо распахнулись:

– Иван? Ты?

Это была Надя Сирота, школьная любовь.

12. Паразиты и симбиоты

Тема: Симбиоз. Жанр: внеземной. Объём: не более 999 збп.

Ангел А-2203 уже не первую вечность работал оператором душемойки – проводил дезинфекцию вновь прибывающих душ. Всё шло как обычно. И вдруг А-2203 ощутил в левом крыле свербящий зуд. Он смачно поскреб лопатку пятерней – чесотка не прекращалась. Тогда ангел привалился к углу душемойки, поёрзал. И услышал из-за плеча сердитый писклявый голос:

– Эй, поаккуратней!

– Ты кто?

– Я – вошь.

А-2203 просканировал вселенскую память: «Вши – подотряд эктопаразитов, отряда пухоедовых». Опять душемойка барахлит. Надо сказать наладчикам, что паразиты просачиваются.

Ангел взъерошил перья, ловко выцепил из них кровососущую тварь и сжал пальцы:

– Сказано: не убий! – заверещала вошь.

– К паразитам заповеди не относятся, – буркнул А-2203, но хватку ослабил.

– Узко мыслишь, крылатый. Наше общение – это симбиоз. Ты мне – капельку еды, а я тебе – почет, славу, карьеру!

– Это как? – тупо спросил А-2203.

– Духовное совершенствование через страдание и любовь к самой ничтожной из тварей. Старику это точно понравится, и он двинет тебя в херувимы или в серафимы.

Ангел снова почесался о душемойку.

– Видишь, из нас двоих в выигрыше ты! – заявила вошь и плотоядно вонзила ротовые иглы в палец ангела.

13. Лирическое настроение

Тема: «Покатились глаза собачьи золотыми звездами в снег». Жанр: аднаногая собачка. Объём: не более 999 збп.

Клюев был в лирическом настроении: Маша, нежная кареглазая Маша, ответила «да». Счастливый мир лучился и пел вокруг: солнце улыбалось своему отражению в бессчетных лужах, перетерпевшие зиму воробьи восторженно орали «аллилуйя!».

У двери клиники в ладонь прохладным кожаным носом ткнулась собачья морда. Клюев присел на корточки, ласково потрепал псину за лохматое ухо:

– Ух ты, какие у нас глазки! Как там у поэта: «покатились глаза собачьи золотыми звездами в снег».

А сам подумал: на Машины похожи – такие же шоколадные, теплые, все понимающие.

Клюев достал из кармана конфету, развернул блестящий фантик и поманил собаку в открытую дверь:

– Голодная? Пойдем со мной, Каштанка. «И зверье, как братьев наших меньших…»

***

Клюев закончил, устало выпрямился и смахнул со лба горячие водинки пота. Со смущенной нежностью вспомнил: вечером к невесте. Теперь уже к невесте! Как хорошо, как правильно это звучит!

Он опустил взгляд на заляпанный кровавыми пятнами операционный стол. «Дай, Джим, на счастье лапу мне». Клюев горсткой собрал мохнатые чурочки ампутированных лап.

– Была многоногая, стала «аднаногая». Будешь у меня новые протезы испытывать.

14. Еще один шанс

Тема: «Мой ласковый и нежный зверь». Жанр: попаданцы. Объём: не более 999 збп.

– Сука! – взревел пьяный голос, и жёсткий кулак Ивана смачно впечатался в висок. Дальше – беспамятство.

***

– Мам, мамочка…

Маленькая ручка настойчиво трясла меня за плечо. В голове пульсировала тупая боль. Я с трудом разлепила веки: надо мной косо навис серый потолок с торчавшей посерёдке убогой люстрой образца семидесятых. А потом увидела замурзанную детскую мордашку с растопыренными от страха глазёнками. Мальчишке было лет пять.

– Ты кто? – прохрипела я.

– Мам, это же я, Ваня!

– Какой Ваня?