Экспозиция чувств

Но Саша осталась сидеть перед монитором, прислушиваясь к привычным бытовым шумам, доносившимся с кухни. На сковородке зашипела яичница. Заклокотал кипящий электрочайник.

Саша смотрела на свою работу, только теперь уже другими глазами: может, в ней и вправду не было ничего особенного? А все эти вымыслы про Инь и Ян – это просто попытки оправдать бессмысленное фотографирование банальных уличных сцен, почему-то считающееся творчеством?

– Са-а-аш, – крикнул с кухни Макс. – я хотел тебя кое о чем попросить. В этом месяце моя очередь платить за квартиру… Но у меня ОСАГО и КАСКО. И еще я потратился на лай при открытии багажника. Тебе же понравилось, правда?

Макс вернулся с кухни с тарелкой яичницы в руках и просительно заглянул Саше в глаза.

– Понравилось…

На самом деле, Саша не понимала, зачем автомобилю нужно лаять при открытии багажника. Пустая трата денег. По крайней мере, сама она никогда не начиняла свой маленький Матиз лишними наворотами. Зачем? Автомобиль нужен для дела: перевозки техники на выездные фотосессии. Ну, и еще для еженедельных закупок.

– Можно я в этот раз пропущу свою очередь, а потом заплачу два раза подряд? – попросил Макс с улыбкой, которой трудно было сопротивляться. Именно такая улыбка, как в зеркале, отражалась в одном из висевших на стене портретов.

– Ну ладно… Хотя у меня в этом месяце тоже с заказами было не густо.

– Не переживай, конфетка, прорвемся. Ты у меня классный фотограф! Я в восторге от твоих работ. Только тебе надо снимать не на улице, а в студии. Как твой дед. Ты реально могла бы иметь на этом очень нормальные деньги. Раз в пять больше, чем сейчас. Да что в пять? В десять. И тогда у нас с тобой получилось бы смотаться на недельку-другую к морю. Ты хочешь к морю?

– К морю? – мечтательно улыбнулась Саша. – Конечно, хочу!

Глава 3

Февраль 20Х2 г.

Кому: Александра Корбус

От кого: A.Gershvin@camera_ob.ru

Тема сообщения: Твое интервью

Саш, привет! Я подготовила твое интервью для публикации. Прогляди его – все ли ОК? Успеешь до завтра? А то сроки горят, я обещала сдать его до 12-ти (дня, естественно). Про то, как Корбус к тебе клеился я не писала!

Жду.

Саша открыла вложенный файл:

«Любители фотографии уже знают, что с 20 февраля по 21 марта в Москве в залах артцентра «Винзавод» проходит ежегодная выставка фотографии «BestofRussia». На этот раз состав участников и победителей сильно помолодел. Теперь тон задает новое поколение фотографов со своим свежим и небанальным взглядом на мир.

Наша редакция запланировала серию интервью с лучшими из лучших. И сегодня я беседую с победителем конкурса в номинации «Люди» – Александрой Корбус. Ей всего двадцать шесть. Но знатокам фотоискусства ее фамилия, наверняка, хорошо знакома…»

Первое в жизни интервью! Один из атрибутов славы – новенькой, блестящей, как только что отчеканенная золотая монетка. Правда, слова, подписанные Сашиным именем, выглядели в тексте и знакомыми, и чужими одновременно. Уж слишком они были «отфильтрованными»: без пауз, без мусорных мычаний и междометий, свидетельствующих о работе мысли… Не такими, как срывались с губ в разговоре с Аллой Гершвин, корреспонденткой интернет-издания «Камера обскура»[10 - Простейший вид устройства для получения оптического изображения объекта. Представляет собой светонепроницаемый ящик с отверстием в одной из стенок и экраном на противоположной.].

Алла позвонила Саше пару дней назад, и они встретились на «Винзаводе», поближе к предмету разговора. Девушки оказались ровесницами. Но экстравагантная Алла выглядела на фоне ненакрашенной и практично одетой Сашки экзотической птицей. Ее ассиметрично стриженые волосы с падающей на глаза косой челкой были выкрашены в голубой цвет «а ля Мальвина». На шею свисала тонкая косичка «крысиный хвостик». Серые глаза тонули в густых сиреневых тенях, губы лоснились лиловой помадой, а в правой ноздре блестело металлическое колечко. Саша невольно залюбовалась ногтями Аллы – длинными, острыми, разноцветными, с особым тоном на каждом пальце. У нее самой ногти были обрезаны под край – чтобы не мешали во время съемки.

Сначала разговор не клеился: Саша смущалась и все время косилась на включенный диктофон. Слова не шли. Все, что приходило на ум, казалось недостаточно глубоким, чтобы войти в историю. Требовались какие-то особые, значимые слова – слова «лучшего фотографа России».

– Что мне говорить?

– Ну, для начала расскажи о себе.

– Что именно о себе? Ничего интересного…

– Ну, родилась, училась…– подсказала Алла.

– Ну, да, родилась. И училась.

– Где?

– Родилась я здесь, в Москве. Закончила среднюю школу, потом поступила в Губкинский институт на факультет…

– А правда, что знаменитый Корбус – это твой родной дед? – нетерпеливо перебила скучное Сашино перечисление Алла.

– Правда.

– Офигеть! Значит, у вас целая фото-династия. И ты, наверное, фоткала еще в памперсах? Признавайся, делала селфи на горшке?

– А вот и нет, – чуть расслабилась Саша. – Я с дедом, то есть с Элемом, познакомилась всего четыре года назад.

– Да? Я в шоке! Это как же так?

– Бабушка развелась с Корбусом сто лет тому назад. И почти сразу же снова вышла замуж. Дед Паша, ну, то есть, бабушкин второй муж, усыновил моего папу. Так что про Элема в нашей семье даже не вспоминали. Да и у него самого потом еще целых три жены было. И детей у него четверо, а внуков сейчас уже шесть.

– Да, могучий мужик.

– А он и правда могучий. Ты его видела?

– Не-а, как-то не пришлось. Погоди, я сейчас его фотку погуглю.

– Я тебе и так скажу. Он такой… мощный. Сейчас, конечно, уже постарел, но в свое время, я представляю, что это было. Ураган!

Алла, тем не менее, открыла поисковик и вскоре уже рассматривала портрет Элема Арсеньевича Корбуса.

– Шикардос! Я бы на такого клюнула. Знаешь, а ты на него похожа. Правда-правда! Вот брови такие же. И глаза. И ямочка на подбородке.

– Да, бабуля говорит, что у меня Корбусова порода. И не только во внешности. Я вообще-то должна была стать экономистом в нефтянке. Папа считал, что это очень перспективная специальность и «поступил» меня в Губкинский.

– Знакомая история: мои родаки тоже хотели запихнуть меня в нашу Тверскую сельхозакадемию. Представляешь меня какой-нибудь дояркой? Офигеть! Но я рванула в Москву и поступила на журфак. Сама, между прочим.

– Круто! А я поддалась, потому что тогда сама не знала, чем хочу заниматься. И три года подряд зубрила всякие там себестоимости, капексы и опексы[11 - САРЕХ – капитальные затраты, OPEX – операционные расходы]. Скука смертная, не мое это.

– А как ты из экономистов стала фотографом? Это Корбус тебя соблазнил?

– Нет, не он. Я же говорю – наследственность.

***

Саша начала снимать на втором курсе института. Сначала, как все чайники, шлепала встроенной камерой смартфона селфи и «цветочки-с-пчелками». Но у нее было какое-то врожденное чувство гармонии – может, действительно, сказывались гены? И даже банальные пчелки выходили у нее интересней и выразительней, чем у тысяч других доморощенных фотографов.

Поворотной точкой судьбы стал неуютный декабрьский вечер. Сашин тогдашний бойфренд Лёшик замерз гулять по улице и предложил зайти куда-нибудь погреться. Рядом оказалась галерея, где, по несомненному промыслу судьбы, проходила выставка фотографий самых именитых мастеров.