Девушка с медовыми глазами

Кладу одну руку в гипсе Лие на талию (проклятый гипс!), другой нежно сжимаю её ладонь. Бледная кисть Лики ещё белее в моей смуглой пятерне, несмотря на полумрак.

Макушка Лики еле достаёт до моего плеча, но я, склонив голову, ныряю лицом в её волосы. Лика так близко, и этот её знакомый мне яблоневый аромат.

Чокнутая, совершенно сумасшедшая девочка, что же ты делаешь со мной? Не хочу терять голову. Не хочу ничего серьезного. Но ведь можно же сдаться в плен на один вечерок, а?

Сережка-рыбка сверкает в ухе. От этой мысли и того постепенно затягивающего меня кайфа почти готов прошептать: «Я исполню любые три желания», как в сказке Пушкина. Но тут же пугаюсь того, что она может пожелать (вдруг опять потащит в церковь?) и, как это тупо прозвучит с моей стороны. Прочистив горло, вместо этого говорю: «Клёвое платье! У младшей сестренки отжала?»

Она смеется и легонько бьет меня по спине, а потом прижимает голову к моей груди, и всё ее напряжение уходит. Смелая. Чувствую, ей тоже хорошо со мной.

– Какие планы на Новый год? – спрашиваю, наклонившись к уху Лики. Разговоры под громкую музыку – непростое дело, но незаметно сокращают дистанцию между людьми.

– Мы с родителями идём в гости к старым друзьям.

– Позвонишь меня поздравить? – ухмыляюсь, прекрасно зная, что она никогда не позвонит первой.

Но упрямая ломака так серьезно заявляет:

– Не в моих правилах звонить парням, – воздух, который она выдыхает, говоря эти слова, щекочет мою шею, мурашки бегут по телу. Хочется её подхватить за талию, поднять и крепко-крепко прижать к себе. Да так, чтобы кожей впитать запах её волос, донести этот аромат на себе до самого дома.

– Но у меня ведь нет номера этих старых добрых друзей. Так что всё-таки оставлю тебе свой. Вдруг передумаешь.

Лика

Когда Тим схватил меня за руку и повел на танцпол, задержала дыхание, как под водой, в ушах грохотал пульс. Теперь я знаю, что означает выражение «подкосились ноги», оно вполне точное и реальное. Случилось то, на что втайне надеялась весь сегодняшний день. И всё же испытала шок. Простой танец. Меня и раньше приглашали, но робко, спрашивали разрешения, а не так. Щеки забили пожарную тревогу. Хорошо хоть здесь приглушенный свет.

Если бы меня спросили, чем вызван такой трепет в присутствии Тима, то так просто невозможно ответить. Наверное, он всё-таки нежный, а ещё смелый, остроумный. Всё это смешано в идеальных для меня пропорциях.

Пытаюсь уловить и запомнить каждую мельчайшую деталь происходящего. Тим в черных брюках и синей рубашке. Таким его вижу впервые. Широкие карго, объемные толстовки, фланелевые и джинсовые рубашки – неизменные элементы его школьного гардероба. Косая челка спадает на глаза, и он периодически вскидывает голову, чтобы волосы не мешали. Рука Тима такая тёплая и мягкая, сухая, а не влажная от волнения, как у некоторых мальчиков. Уже на первом припеве моё тело совершенно плавится, растворяясь в свежем цитрусовом аромате Тима. С ним не танцуешь, как с молчаливой шваброй какой-то, умудряется ещё и беседовать, смешить меня.

С ним не страшно, как с другими, будто мы давно знакомые, соседние кусочки пазла. Смешное сравнение. Улыбаюсь.

Надеюсь, не грешно вот так прижать голову к груди парня и слушать, как его сердце бешено прыгает, ничуть не тише моего? Это же всего лишь танец, правда?

Тим

Медляк закончился, но мне не хочется её отпускать. Лия слегка отстраняется и открывает глаза:

– Ты сейчас похожа на кота под дозой валерианки. – Нет, ну, не мог смолчать, заметив этот плывущий, затуманенный взгляд.

Теперь Лика смущенно опускает глаза, идет в сторону, а я рядом с ней.

– А ты знаешь, что когда-то давно итальянки капали в глаза ядовитую белладонну, её ещё сонной одурью называют, зрачки расширялись, и девушки казались особенно привлекательными? Может, причина вовсе не в тебе и не в танце? А в белладонне? – Подмигивает она, а в глазах пляшут озорные огоньки.

– Ты никогда не сдаёшься, да?

– Ни-ког-да. Не зря пословица говорит: «Есть два способа спорить с женщиной. Ни один не работает».

Оружие книжного червя – цитаты. Цитаты из словарей, из научных статей и классиков. Готов поспорить, что она их даже выписывает в специальный блокнот.

– Какая часть тела в девушках тебя привлекает больше всего? На этот счёт у психологов есть своя теория. Ноги, грудь или ягодицы? – Провоцирует меня, а сама чуточку стесняется, в глаза не смотрит, разглядывает танцующих. Начиталась женских журналов и думает, что теперь знает все ответы.

– А мы решили вместо дискотеки поиграть в психотерапевта и помешанного пациента? Мой ответ – руки, – вру и не краснею.

Провожаю её до дома – этим ножкам сегодня точно нужна надежная охрана.

Лика

На радостях после зимнего бала целый час играла с Олежкой в прятки, хоть он и прячется всегда в одном и том же месте – за большим креслом в углу гостиной. Но чтобы рассмешить братишку, показательно заглядывала за шторы, под журнальный столик, выдвигала даже ящички комода, комментируя: «Может, Олежка за шторой?» Он всё это время хихикал, сначала тихо, а после уже не мог сдержать счастливого визга.

Ночью никак не могла уснуть. Такое же ощущение, когда отправляешься в путешествие, ранний вылет, а тебя так переполняют эмоции, бушует воображение, будто до этого осушил литровую кружку с кофе. Кажется, что сейчас заискрит, закоротит от внутреннего электричества.

Тим танцевал всего один медленный танец. И только со мной. Ни с Инессой, ни с Ритой. Он пришёл ради меня одной.

Новогодняя ночь

Лика

Новый 2000 год наступит уже через пару минут. Миллениум.

Мы все в сборе, в руках бокалы. Хором кричим: «Три, два, один», пьем лимонад и бежим к окнам смотреть салют. В гостях у крестной уютно и вкусно, но мне немного одиноко. Взрослые отрываются по-своему – дискотека восьмидесятых. Дочь крестной, Кристина, на три года старше меня, пригласила своего парня в гости. Они шепчутся на кухне, изредка затихая. Он сделал ей предложение прямо в новогоднюю ночь.

Есть уже нет сил. По телику в другой комнате заезженные новогодние фильмы, которые взрослые слово в слово могут озвучить, но всё равно продолжают включать фоном. Скука. Брожу по комнатам. Разглядываю книги. Номер телефона, который оставил Тим, выучила уже наизусть, хотя ни разу не звонила.

Тим

Уже жалею, что согласился пойти на эту дурацкую вечеринку. Только пришёл, у меня сломалась молния на штанах. Пришлось замотаться полотенцем поверх брюк – тот ещё видок. На кухне стоит тазик салата «Оливье» с гигантскими кусками картошки и соленых огурцов. Их что топором рубили? Похоже, готовил Рома, а не девчонки. Ага, а на «горячее» у нас холодные куры-гриль. Людей много, еды мало. Всё как всегда.

Девчонки визжат и танцуют, прыгая на диване. Мра-а-ак. К середине ночи кто-то отключится, кто-то будет обниматься с унитазом. А ещё все становятся такими жутко чувствительными на праздники, обижаются, чуть их задень. Почему люди не могут просто лечь спать на Новый год, как в любую другую ночь года?

– Ти-и-им, тебя к телефону, – кричат из соседней комнаты.

Мама что ли? Или всё-таки…

– Алло! – затыкаю пальцем свободное ухо и пытаюсь перекричать творящееся за спиной шизилово.

– Привет, – слышу лишь одно тихое слово из трубки.

Тащу телефонный провод как можно дальше и выхожу на балкон.

– Хэй, привет! С Новым годом!

Звонок Лики – единственное приятное событие за всю ночь. Готов просидеть на этом балконе хоть до утра. Рассказываю во всех красках, как здесь «весело», и она хихикает. Мы болтаем обо всем на свете. Вот так легко и просто. О книгах, фильмах, забавных случаях из детства. Мурлычу в трубку новогоднюю песню, а Лика прыскает со смеху. Я ничего не пил, но чувствую себя смертельно пьяным и «голодным».

Лика

Я совершенно запуталась, кто такой Тимофей Добродумов: искусный соблазнитель Курагин или всё-таки добрый, искренний парень, который носит защитную маску на публике.

Роковая сделка