Монтаж памяти

– Закройте глаза, мистер Уильямс, – строго приказала современная Джульетта.

– А как же я Вас тогда поймаю? Вы упадете и подвернёте лодыжку.

– По крайней мере пока я буду перелазить через перила. Ну же, – девушка притопнула ножкой.

Ох, знаю же, будет подглядывать плут, но прикинулся, что зажмурился.

Кэролайн перебросила одну ногу, сев поперек перил, затем поставила её с обратной стороны и протащила затем вторую. Чуть согнувшись, перехватила по очереди руки ниже за балясины.

– Нелли, встань на колени, просунь руки между столбиками и потяни мою юбку на себя. Всё, ловите меня, Томас, – и тут же отпустив руки, полетела спиной вниз.

У меня чуть сердце не оборвалось. Но не зря Грейс называла дочь ягненочком. Она, действительно, словно тростинка, весит вряд ли больше барана. Думаю, Томас не надорвался. Да и не так уж высоко расположен балкон.

Она поправила свой наряд и уселась боком на лошадь, позабыв о моем существовании, как и Томас. Ну конечно, кто отвешивает поклон и прощается с рабынями, и уж тем более благодарит.

Проводив их скрывающиеся вдали фигуры, я не услышала при этом лая собак. Надо торопиться.

Побоялась повторять за Кэролайн, ведь ещё впереди нешуточная пешая дистанция. Наверное. Отбитые пятки и ушибы – не самые лучшие помощники беглых рабов. Стащила простынь с кровати. Интересно эти фокусы точно работают? Но альтернативы нет. Через главный вход выбираться слишком рискованно. Завязав двойным узлом простынь за балясину на балконной балюстраде, попробовала потянуть ткань на себя, проверяя на прочность. Ох, и почему я такая толстуха? Но это, видать, ненадолго, с такими голодными приключениями скоро догоню Кэролайн. Кстати, о еде в пути я даже и не подумала. Как же всё сложно. А сколько можно прожить без воды? Ну, максимум, наверное, пару дней. Здесь есть река, но грязная вода – верный путь к дизентерии, и тогда далеко точно не убежишь.

Перелезаю через ограждение и хватаюсь руками за привязанную простынь, упираясь ногами об стенку. Ой, мамочки, а дальше-то что? Страшно отпускать руку, чтобы перехватиться ниже. Вроде и высота от силы 2,5-3 метра, но с этим весом я такая неуклюжая.

Начинаю буквально ехать руками по обжигающему кожу материалу. Как же больно. Кожа на ладонях горит. Не выдержав пытки, отпустила руки на безопасной высоте, хотя в пятках моментально отозвался удар грузного тела об пыльную рыже-червонную землю.

Несусь во весь опор по подъездной дороге мимо клумбы с журчащим фонтаном. Господский дом стоит на возвышенности, поэтому бежать под гору терпимо, но всё же дыхание с непривычки начинает сбиваться. Предательски закололо в боку.

Нельзя останавливаться. По краям пыльной дороги высокие сосны, с голыми стволами внизу. В случае чего и не спрячешься ведь быстро.

Вот я и накаркала. Откуда-то слева с полей раздается приближающийся собачий лай. Пытаюсь ускорить темп, но пухлые свинцовые ноги меня не слушаются, в висках бешено стучит.

Что будет, если меня поймают? Надо было днём с кухни стащить еду, чтобы отвлечь собак на лакомство. Никудышный из меня стратег.

Сворачивать с дороги? По темникам среди кустов споткнусь и сломаю ногу. Хоть бы они бежали не в эту сторону. Трудно определить, откуда раздается звук, в темноте.

Они уже совсем близко. Я оборачиваюсь, но в этот момент, как назло, спотыкаюсь об кочку и чувствую, как чьи-то зубы глубоко вонзаются в мою голень. Длинноухий пес со свисающими складками кожи и обманчиво грустным взглядом не грызёт меня или не рвёт в клочья, как я себе представляла, но и не отпускает ногу, вцепившись в неё мертвой хваткой. Я его добыча. Он, как тюремный страж, караулит и не дает мне подняться, рыча при малейшей попытке пошевелиться.

Стук копыт. Вот, видимо, и хозяин ищейки подоспел.

Скакавший галопом мужчина оказался Харрисом.

Боже, мне же конец. Перед глазами поплыли кадры из утренней сцены с кнутом за простую перепалку с Роуз. С ужасом представляю, что мне грозит за побег. Об этом я Роуз не спросила.

Он пинком вонзает острый нос своего сапога в моей живот, чтобы перевернуть на спину и разглядеть находку своего пса.

– Далеко собралась, черножопая карга?

– Масса Харрис, – коверкаю, как Роуз, обращение к управляющему, чтобы не выдать лишнего, – простите. Я бежала за доктором. Ай-ай-ай, мисс Хьюз стало хуже. Её схватили страшные судороги. Вот так вся дергалась, – изображаю конвульсии. – Я отчаялась и не знала, что делать. Разве позволительно было взять на душу  такой тяжкий грех? – как можно правдоподобнее хватаюсь ладонями за лицо в приступе горя о якобы умирающей хозяйке.

– Возвращайся в дом к своей госпоже. Доктор, как и все, наверняка, на балу. Я сам поеду за ним. Только не вздумай глупить, Нелли. Сегодня из-за бала усилили ночное дежурство белые патрули. Тебя всё равно поймают, и я лично отрежу тебе уши или подсеку жилы на ногах. Обещаю. Что уставилась? Живо назад, – за последними словами последовал удар плеткой, словно я лошадь, которую только так и следует подгонять.

Выходит, я не добралась даже до соседней плантации. Они во всем превосходят и всегда будут на несколько шагов впереди. Сторожат и патрулируют. Сволочи, всё до мелочей у них продумано, лишь бы использовать несчастных людей для своего комфорта.

Вот же яму я себе выкопала. Приедет врач, с ним и встревоженные родители девчонки, а Кэролайн нет. Закрываю лицо руками и начинаю беззвучно кричать от безысходности. Я весь день крепилась, храбрилась, верила, что меня не сломают. Была зла, как черт, на малявку, и мысленно уже с ней навсегда попрощалась. Но сейчас из бутылки с газировкой, которую трясли и пинали с самого утра, вылетела пробка.

Больше не могу делать вид, что справлюсь и не поддамся. Ничего не могу. Нельзя идти с вилами против пушек. Я всего лишь женщина, чёрная женщина, неспособная противиться жестокому заведенному механизму. Всё равно что голыми руками пытаться остановить лезвие мясорубки. Я даже врезать, как следует, не могу этому Харрису. Отбери у него лошадь, собак и плётку, были бы шансы. Но об этом можно только мечтать, в то время как меня перемолотят также, как и тысячи, тысячи моих предшественников. Мы здесь какой-то скот или вещи, но уж точно не люди.

До меня наконец-то дошло – я никто. Единственная ценность моей жизни в том, какую выгоду и пользу я принесу хозяевам. Нет пользы – не будет меня.

Боже, что же сейчас будет со мной, когда обнаружат пропажу Кэролайн, если госпожа разъярилась лишь за отказ от завтрака несносной девчонки.

2014 год

Михаил

– Не отчаивайтесь, Миша. Можно Вас так называть? Всё-таки это уже наша вторая встреча. – Брюнет одобрительно кивнул, упираясь взглядом в знакомый забор за окном, разделяющий будто два разных мира.

Зеленоглазая блондинка в белом халате старалась не разглядывать тайком атлетическое тело своего собеседника. Но и лицо Михаила с первой же встречи всё время стояло перед её глазами, вызывая приятное волнение: прямой острый нос (никогда раньше ей бы в голову не пришла мысль о красоте мужских носов), брутальная щетина на квадратном подбородке, обаятельная, добрая, но редкая улыбка и невероятного ржаво-коричневого цвета, серьезные, задумчивые глаза под низкими строгими бровями. Врач внушала себе сохранять зрительный контакт, сосредоточившись на работе:

– Память – капризный механизм. Это не флешка, не фотография и не сундук, из которого в любой момент можно достать нужное воспоминание в точности так, как это и было. Скорее, память – это детские кубики с кусочками картинок со всех сторон, которые сложив верно воедино, получаешь результат. Но ведь столько возможных комбинаций можно собрать из одного набора кубиков. Какой-то случайно потерялся, а другой, чужой нам подбросили на детской площадке.

«Похоже, со мной разговаривают, как с психом или умственно отсталым. Хотя эта женщина, кажется, довольно понимающая и сочувствует. Но поможет ли? И хочу ли я, чтобы помогло?» – думал Михаил, изучая шрамы на своих руках, напоминающие о заброшенном хобби.

– Я Вас понял.

– К сожалению, сами люди, не профессионалы, не способны отличить конфабуляции от истинных воспоминаний. Но это нормальное явление, хотя в особо тяжелых формах граничащее с психическими расстройствами.

– Конфа… что? Что это такое?

– Ой, простите, меня. Это ложные или переосмысленные и видоизмененные воспоминания. То, чего не было на самом деле. В психиатрической практике довольно много как веселых, так и трагичных случаев. Как-то я работала с двумя сестрами и попросила рассказать о лучшем воспоминании из детства. Одна из них в мельчайших деталях рассказала, как приходил Санта Клаус, но она в нем тогда не признала переодетого отца. Даже описала свою пижаму и подарок. На что вторая, младшая сестра, начала возражать, что так выглядела её пижама, а не сестры, и куклу подарили тоже ей. Они чуть друг друга не прибили в моем кабинете. А на следующий день принесли фотографию с того праздника. И действительно, в своих воспоминаниях старшая сестра присвоила пижаму и подарок младшей, хотя в 16 лет ей явно было уже не до кукол и спальной одежды с разноцветными пони. А другой случай прочла в журнале по психологии. Но это трагедия и свидетельство полнейшего непрофессионализма полицейских. Мужчина признался в убийстве, которое не совершал. У него было железобетонное алиби, но, благодаря, расстройству памяти (наверное, на нервной почве) в мельчайших деталях описал преступление. Причём с каждым допросом его рассказ обрастал всё большим и большим количеством подробностей. Почему-то это никого не насторожило, и невиновного человека казнили. Показатель раскрываемости преступлений, видимо, оказался важнее человеческой жизни. Никто не может абсолютно доверять своей памяти. Но давайте продолжим и вернемся к Вашей истории. О чем Вы поведаете мне в этот раз?

Глава 6

Скакать верхом Кэролайн любила больше всего на свете. Больше танцев и поездок к тётушке в Саратогу, больше пикников и воскресных выездов в город на богослужения пресвитерианской церкви. Их сосед, мистер Уильямс, отец Томаса, занимался выведением поразительно крепких пород лошадей. Зная неудержимую страсть своей дочери к этому не совсем женскому занятию, мистер Хьюз подарил Кэролайн год назад миниатюрного рыжего скакуна легендарной породы Морган. Грива, хвост и голени животного были черного окраса, что эффектно выделяло его среди других собратьев в конюшне. Жеребчик по кличке Персик обладал спокойным темпераментом в отличие от своей наездницы. Только вот теперь скакать ей ещё долго не захочется.

Январь 2014 года

Михаил

Мужчина поёжился и натянул повыше ворот синего мягкого свитера. Непонятно, почему его колотило: холодные лампы, цвет стен в кабинете и снег за окном или что-то личное? Тайна?

– Однажды, выезжая из дворов многоэтажек на проспект, увидел девушку, которой, видимо, очень хотелось делать всё в жизни самостоятельно. Ох, уж эти феминистские настроения. На каблуках и в длиннющей юбке, она тащила запаску из багажника. Я притормозил у обочины, продолжая наблюдать, что же будет дальше. Вдоль дороги росли колонны любимых деревьев аллергиков, повсюду валялся тополиный снег. Брюнетка присела возле пробитого колеса, извозив весь подол своего чудесного наряда в пухе. Гипнотизировала болты на колёсах пару минут, потом взялась за ключ и начала вертеть. Как она собиралась справиться с задачей без домкрата и мужчины? Я вышел из машины. Достал инструмент и двинулся к ней. Предложил помощь и лишь тогда понял, что это она. Та самая с огорода на станции юных натуралистов, с хлопкового поля. Только теперь девушка была при параде: в красивой бордовой юбке, каком-то жилете под грудь, который на ней и заканчивался, не доходя до плеч, поверх белой льняной рубашки. Она так отличалась от тех, с кем я обычно встречался. Сказал в шутку, что помогу за одно свидание взамен. Брюнетка куда-то очень спешила (то и дело поглядывала на часы и ходила из стороны в сторону), потому пришлось ей согласиться. Телефон не дала, но обещала прийти к семи часам вечера на свидание. Условились встретиться у светящихся разноцветными огоньками фонтанов поблизости.

– Пришла? – поинтересовалась Татьяна.

– Нет, конечно. Я ждал целый час. Думал, девушка же, всякое у них бывает, долго собираются, ищут дорогу, заплутав. Хотя сразу были догадки, что сжульничает. Видимо, не зацепил ничем её.

1860 год

Похоже, раньше я всё-таки подворовывала с кухни или постоянно доедала завтраки за Кэролайн. Иначе как ещё можно объяснить мой вес при двухразовом однообразном питании. Только ноги коснулись шахматного пола просторного крыльца господского дома, начала колотить в дверь, пытаясь отдышаться после быстрой ходьбы. Мне отворил пожилой темнокожий мужчина с седыми усами и бакенбардами, на его лицо падали лучи горящей свечи. Во всем доме была густая непроглядная темень.