Берегини

Как и накануне, Унн отправила словенских девчонок прислуживать за ужином – подносить угощения, разливать пиво, убирать со столов опустевшую или грязную посуду. Только одной в этот вечер не было среди них. Лодин поймал за руку пробегавшую мимо Ярину, спросил:

– А где старшая сестра Сванвид?

– Худо ей, – ответила девушка. – То в жар бросает, то в холод. Унн велела ей остаться в доме, чтобы не расхвораться совсем.

Тогда кормщик взял со стола сладкую медовую лепешку, отдал Ярине и сказал:

– Отнеси ей. И скажи, что завтра утром я приду за ответом.

На рассвете датчане стали собираться в обратный путь. Большой кнорр завели в корабельный сарай, тот, что поменьше, загружали купленными и обменянными товарами. Вожди наблюдали за сборами. Вилфред хёвдинг выбрал момент, когда поблизости никого не было, и негромко сказал Эйвинду:

– Поговорить с тобой хочу. С глазу на глаз.

Они вернулись в дружинный дом и прошли в покои Эйвинда конунга. Вилфред окинул взглядом более чем скромное убранство – простую деревянную кровать, украшенную незамысловатыми узорами, растянутый над изголовьем синий плащ с вышитой на нем головой волка – память о Торлейве конунге, сундук, скамью да невысокий стол, на котором стоял светец, наполненный тюленьим жиром. Хёвдинг помолчал, стараясь не думать о том, какие сны приходят к Эйвинду на ложе, где три зимы назад умер его отец. Потом сказал:

– Моему сыну понравилась ваша ведунья, Йорунн. Еще ни на одну девушку он так не смотрел. Знаю, что она не преемница Хравна, потому и завел этот разговор. Отпустишь ли ты ведунью в Готланд, если Инрик попросит Йорунн стать его женой и она согласится? Я не из тех, кто отбирает последнее, поэтому обещаю прислать ей достойную замену. Кого-нибудь из наших ведунов.

– Она свободна, над ней нет моей воли, – хмуро проговорил Эйвинд после долгого молчания. – Захочет уйти – пусть уходит. Держать не стану.

– Ведунья под твоей защитой живет, твоему народу служит, – ответил Вилфред. – Тебе и решать.

Эйвинд поднялся, вышел из покоев, рывком открыл дверь дружинной избы:

– Позовите Йорунн! – велел он, а потом толкнул дверь и сел на хозяйское место возле очага. Вилфред, прищурившись, глянул на него, но промолчал.

Скоро прибежала ведунья, с порога поклонилась вождям.

– Подойди сюда, Йорунн, – сказал Вилфред. – Разговор к тебе есть. Полюбилась ты моему сыну, Инрику. Думаю, сама уже догадалась об этом.

Девушка смущенно кивнула.

– Что мне сказать ему, если надумает свататься?

Йорунн бросила взгляд на Эйвинда, но вождь сидел с равнодушным лицом и глядел мимо нее.

– Конунг за тобой слово оставляет. Удерживать не будет.

«Значит, не верит мне». – Девушку словно холодом окатило. От обиды защипало глаза, но голос ее остался спокоен:

– Не по своей воле попала я на остров Хьяр, но видела лишь добро от Эйвинда конунга и клялась перед богами, что буду беречь живущих в Стейнхейме от недугов и хворей. Не могу я нарушить клятву и отплатить вождю неблагодарностью.

– Если согласишься, мы пришлем на Хьяр самую лучшую ведунью или ведуна, – пообещал хёвдинг.

Йорунн опустила голову, чувствуя, как колотится в груди сердце. Больше всего ей хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю, чтобы не было нужды отвечать. Вилфред терпеливо ждал. Девушка глубоко вздохнула, подняла голову и посмотрела в глаза датскому вождю:

– Любой отец гордился бы таким сыном. Инрик умен, благороден, отважен и очень красив. И я буду скучать без Инрика, как… сестра без брата. Не сердись на меня, хёвдинг. Твой сын – не моя судьба.

Вилфред огорченно потеребил седеющую бороду. Потом тоже вздохнул:

– Почему-то я знал, что ты так ответишь. Признайся: другому обещана или обетом связана?

– Нет у меня иных обетов, кроме как перед Великой Матерью. И не зовусь я ничьей невестой. Вот и вся правда, – тихо ответила молодая ведунья. Она низко поклонилась хёвдингу, потом повернулась к Эйвинду:

– Могу я идти, вождь?

– Ступай, – негромко сказал он.

Оставшиеся после пира лепешки и сыр Унн собрала словенским девчонкам в дорогу. Каждой дала узелок с чистой одеждой на смену и подарила по деревянному гребню. В последний раз накормила вкусной и сытной кашей и не отправила на берег отмывать котел. Девчонки ходили притихшие, с поникшими головами, и прятали заплаканные глаза. Прощаться всегда тяжело, даже если надеешься на другом берегу встретить лучшую долю.

Лодин пришел, как и обещал, когда солнце поднялось над длинным домом. Весна, увидев его, застыла на месте, не в силах ступить и шагу. Как во сне виделось: вот кормщик подошел к ней, положил тяжелую ладонь на плечо, проговорил:

– Ну, что надумала?

Видимо, она молчала слишком долго. Лодин убрал руку, вздохнул:

– Как хочешь. Неволить не стану.

А Весна смотрела мимо него, на стоящую возле женского дома Зорянку, на спешащего ей навстречу Халльдора, и счастливая улыбка сестры темной болью отозвалась в сердце. Уплыть подальше, за тридевять земель, все равно куда, лишь бы не видеть ее, не слышать и навсегда позабыть. И найдется еще в чужедальней земле прекрасный молодой хёвдинг, который полюбит ее, даст ей свободу и женой своей назовет…

Но тут Зорянка повернула голову, увидела Весну, Лодина рядом с ней, и по лицу старшей сестрицы сразу же все поняла. Ахнула, схватившись за побелевшие щеки, пошатнулась… Девчонка еще несмышленая, а когда плачет, кажется совсем маленькой и беззащитной. Как такую оставить?

Весна перевела взгляд на Лодина, подошла на полшага ближе, взяла его за руку. Попыталась улыбнуться:

– С тобой остаюсь.

Кормщик полез за пазуху, вытащил две серебряные застежки для платья, вложил ей в ладонь. Потом ласково коснулся ее волос и проговорил:

– Я буду называть тебя Гудрун.

Перед отплытием датчан молодая ведунья осмотрела плечо Хрёрека, в последний раз сменила повязку и, хотя рана заживала хорошо, посоветовала еще день-другой не садиться грести. Суровый воин в благодарность принес ей яркую цветную ленту для волос. Вот и голову ломать не надо, в чем покрасоваться на празднике!

Инрик сдержал обещание и позволил Йорунн проститься с подругами. Каждую девушка обняла, благословила именем Матери, пожелала, чтобы сжалилась Недоля и отдала судьбы пленниц своей сестре Долюшке. Когда же девушек увели, ведунью подозвал Вилфред хёвдинг. Вождь протянул ей на широкой ладони серебряную цепочку с зеленоватым мерцающим камнем.

– Это тебе, Йорунн, – проговорил датский хёвдинг, и по тому, как улыбнулся стоящий рядом Инрик, девушка поняла, что украшение выбирал он.

– Спасибо вам, – поклонилась она, принимая подарок.

– Не снимай его, – сказал Инрик. – Это не простой камень, а обережный. От любой беды охранит.

Йорунн опустила голову, не в силах смотреть ему в глаза. Хоть сердце и говорило, что она поступила правильно, на душе отчего-то было тяжело.

Жители Стейнхейма вышли провожать датских гостей. Перед тем, как подняться на драккар, Вилфред Скала сказал Эйвинду конунгу:

– Пусть боги будут благосклонны к тебе, Торлейвссон. Спасибо за радушный прием и за выгодный торг. А Асбьерну передай, что в следующий раз я непременно проверю, не разучился ли ярл складывать висы.

– Передам, – рассмеялся Эйвинд.

Вскоре датские корабли покинули остров.