Липецкие истории

– Сейчас моя мама придет.

Он обернулся, просто просканировав ее глазами. Она почувствовала, что краснеет.

– Вот именно.

И он ушел. Она закрыла дверь. Села пить чай.

В замке повернулся ключ, и мама с сумками и огромным зонтом протиснулась в узкую прихожую.

– Ух, и поливает, а говорили, что этим летом дождя не будет.

Она продолжила пить чай, а мать пошла переодеваться, но внезапно при входе в зал остановилась и недоуменно на нее посмотрела:

– Ты что, подушки стирала?

– Нет, с чего ты взяла?

– Какими-то перьями пахнет. Мокрыми. К нам приходил, что ли, кто?

– Да. Сосед сверху.

– С какого верху. С чердака? Голубь, что ли? – мать расхохоталась и пошла переодеваться.

И правда. С какого верху? Они же живут в пятиэтажке на последнем этаже. Сердце замерло и ухнуло вниз к пяткам.

А на ветке напротив окна сидел ворон и внимательно смотрел на девушку, которая, прислонившись к холодной от плитки стене, замерла с почти остывшей чашкой чая.

Липецк, 2008

Студёнки

«Это странное слово Камчатка» – пел Цой в своей песне. То же самое приходит на ум относительно Студёнок. Вы проходите мимо Педа. Идете прямо. Проходите по маленькому мосту. Можете немного постоять на нем и посмотреть на журчащий внизу ручеек – ну как не ручеек, а так, скопление водички. Переходите этот мостик и попадаете непосредственно на Студёнки. Сама по себе улица Студеновская начинается немного раньше моста, но именно Студенки (которые произошли от названия улицы) начинаются здесь и образовывают определенное уединённое место.

Территориальные рамки Студёнок определяются для меня от моста и до конца желтых домов, расположенных по левой стороне.

Студенки в моем понимании – это рай и абсолютно уникальное место. Рай, потому что здесь тихо. Вечером в частном секторе или во дворе дома жгут то ли листву, то ли еще что-то и все Студёнки пронизываются запахом костра и покрываются дымкой. На это очень красиво смотреть с моста.

Когда идешь по центральной улице Чапаева, то теряешь ощущение связи с реальностью. Особенно, когда жгут костры, но, если не заходить в частный сектор, а идти вдоль дороги по той же правой стороне, то возникает ощущение, что попадаешь в гоголевские «Вечера на Хуторе близ Диканьки». Месяц на идеально синем небе (как будто из баночки с синей гуашью), чисто желтый, срезанный наполовину. Маленькие домики и мужик, проезжающий по асфальту мимо этого великолепия на телеге с лошадью (дважды встречала его на Студенках в одно и то же время).

Абсолютно уникальное место, потому что представляет собой уменьшенную копию Липецка, образует город внутри города. На Студёнках есть все, что позволяло бы жителям существовать отдельно от города. Здесь есть школа, несколько магазинов (один из них круглосуточный), ломбард, бюро ритуальных услуг, жилые дома, соседствующие с частным сектором, церковь.

Левая сторона Студёнок (если двигаться в сторону Сокола) как будто хранит на себе отпечаток книг Достоевского. Заходишь во дворы желтых домов, садишься в беседку или на лавочку и смотришь на двухэтажные здания. Некоторые квартиры нежилые: окна пусты, темны и неприветливы. Но от этого не становится страшно.

По ним можно было бы пройтись, насвистывая «Здесь кто-то жил, но стерся номер…» Вообще песни «Люся сидит дома», «Сумасшедший автобус», «Свет горел всю ночь» (Сплин) очень бы подошли этому месту, этим домам.

И почти в каждом доме можно найти нежилую квартиру с голыми темными окнами, словно оставленными здесь для контраста.

В одном из дворов за скамейкой или беседкой есть земляное возвышение, на котором частный сектор опять смешивается с многоэтажками, расположенные вразброс гаражи. Слышно, как едут машины.

И мысли становятся ясными, настраиваются на положительный лад и кажется, что в мире все просто и все возможно.

***

Сидя на четвертой паре, остро чувствовала необходимость оказаться вечером, часов в семь на Студёнках. В тишине. В мире. В месте, где тебя никто не знает, ты никого не знаешь и от этого становится так хорошо. Там я всегда отдыхаю душой. Студенки forever.

Липецк, 2007

В четверг

Что можно успеть за время, пока готовятся пельмени? Посмотреть немного телевизор. Помыть, почистить и съесть яблоко. Постоять, просто посмотреть в окно или сочинить рассказ.

День начался подозрительно хорошо. Еще утром, едва открыв глаза, я поняла: все слишком хорошо. Мне не было жарко, я даже не вставала ночью, чтобы открыть окно от неимоверной духоты. Было хорошо, уютно, комфортно. Я не проснулась за несколько часов или, что еще хуже, за час до установленного в будильнике времени, чтобы сходить в туалет. Я выспалась! Открыла глаза, и спать больше не хотелось! Вода для умывания была идеальной температуры.

Чайник был полным и уже горячим! Я не спеша позавтракала (чего не делала класса с восьмого, потому что не успевала, но сегодня был просто какой-то особый день!). Неожиданно нашлась пара чистых носков, и сапоги оказались почищены. Ах, ну да! Я же сама их вчера вечером и начистила. Что это на меня вчера нашло. Значит, неправдоподобно хороший день начался ещё вчера? Пойти, что ли, кровать заправить… Не-ет… До такого я не опущусь… Наверно… Назло не буду заправлять! Хм. Все-таки заправила (недовольно-равнодушное). Ну-ну.

Стоило только мне подойти к остановке, как пришёл автобус. Приехала ровно по звонку с пары (мне ко второй). День в институте прошел как сказка, прочитанная ребенку перед сном. Быстро, безболезненно, оставив только приятные воспоминания.

Ключ без проблем вошел в замочную скважину. Я уже окрестила сегодняшний день, как «счастливый четверг». Разулась, переоделась. Включила компьютер. Сейчас поставим что-нибудь этакое… Скорее, почувствовала через стену движение в зале, открылось окно. Тишина. Легкие шаги. Скрипнул пол. Тишина. Музыку громче. Может, пройдут, убегут. Только бы не заходили. Снова шаги. Нет. Не в мою комнату. Тишина. Наверно, ушли. Посмотрела в окно. С улицы посмотрел на меня один из троих. Их было трое, это точно. Выбежала из комнаты на кухню. Нож со стола. Закрыть окно в зале. Быстрее. Нет. Сначала дверь в коридоре. Бог с ней. Железная. На задвижке. Ничего. Главное – окно. Опять звук. Нескрываемый. Грубый. Обратно, что ли, лезет? Придурок. Надо было сковороду брать! И вот он в проеме. Большой – не большой, а все равно сильнее. Да еще и с пистолетом. Ну что, сказать ему что-нибудь успокаивающе-ободряющее, типа «а за кражу со взломом срок меньше, чем за убийство с кражей» или «дяденька, дяденька, не убивайте, пожалуйста, я никому ничего не скажу, честно-честно». И откуда только взялось это:

– Мишка, ты что ли?

Конечно, он выстрелил. За такое я бы сама себя убила, не раздумывая.

И вот лежу я на холодном полу и думаю. Думаю… Отключилась.

Включилась. Повернула голову. Я лежала головой прямо напротив входа в кухню. На стене висели часы. Как удачно! Я буду знать время своей смерти! Мне это, наверно, здорово пригодится в жизни! Следующей.

Лежу. Так тихо, спокойно. Ну просто идиллия. Если бы не дырка в животе… Ай. Хе. Так щекотно на левом боку от стекающей медленно крови. Что-то я даже в прошлый раз не посмотрела, сколько было времени, когда я потеряла сознание, тогда можно было бы узнать, сколько длился мой… Отключилась. В следующий раз точно посмотрю.

16:20. Полежала. Вспомнила всю свою жизнь, ну не всю, конечно, а сколько вспомнила. Ничего так. Есть что вспомнить.

17:15. На целый час воспоминаний. Даже фильм не снимешь. Вспомнила анекдот – подружка вчера рассказала. Начала смеяться, подавилась кровью. Больше так делать не буду, мало ли… Что-то уж надоело лежать, может, хоть на бок повернуться… Отключилась.

17:35. Пришел какой-то старикашка. В черном пальто, с зонтиком. Седой, с лысиной на затылке. Перешагнул через меня. Прошел на кухню. Сел на стул рядом с дверью ко мне лицом. Тяжело вздохнул. Достал очки, надел. Опять вздохнул. Достал газету. Развернул и погрузился в чтение.

Это сейчас модно? В библиотеке, что ли? «Молодой человек», а вы, простите, кто будете?

– Кто… – попыталась спросить я, но опять отключилась. Эти обмороки сведут меня в… Хотя скоро там и буду.

18:22. Или 18.23, но точно не 21 и не 24. Пусть будет 22, хотя нет, уже 23.

Он продолжал читать газету, в которой я по мере того, как вместе с сознанием ко мне возвращалось зрение, начала узнавать свою еженедельную газетку. Я покупаю её, потому что мне нравятся рисунки на обложке. Я их вырезаю и складываю в отдельную папочку. Вот как раз вчера я его и вырезала. И сейчас мотался лишь верхний конец передовицы с сенсацией номера «Приход антихриста близок!». Старик приподнял брови:

– «Женщина вернулась с того света…». Ну да, – пробормотал он, – не опоздал бы, не вернулась. Но сегодня, – он оглянулся на часы, – сегодня я не опоздал. Пришел заранее.

Пришел за мной? Лично?

– Что значит лично? Я за всеми прихожу лично. А то я вас знаю, на пять минут опоздаешь, а тут уже бригада добровольцев: и скорую они вызвали, и массаж сердца сделали, и искусственное дыхание тоже. В прошлый раз какого-то деда вытащили. Ему уже под восемьдесят было. Он только обрадовался, а тут хлоп, и уже обратно. Еще пять лет прожил.