Раздевайся, мышка

Для него это, может, и обыденное дело – очередная рабочая задача. Вон как побежал к тюбику, лишь бы побыстрее уже закончить с этим фарсом, в который мы превратили важную съемку. А вот для меня… не то чтобы меня никогда не трогали мужчины, но… врач же считается? Из-за небольшого сколиоза я раз в год прохожу курс массажа и прекрасно знаю, как мужские руки должны ощущаться на теле.

Но с Алексеем все было по-другому. Неправильно как-то. Может, он мне своими лапищами нерв какой-то защемил? Хотя, в таком случае мне бы было больно, а мне… не то чтобы прям приятно, нет конечно. Просто необычно, что ли. Хотя, может это алкоголь? Я до сих пор чувствую горький привкус во рту. А вот в ноздрях, наоборот, насыщенный аромат Кулакова – какой-то пряный коктейль из цитрусов, дорогих специй и горьких трав.

Сейчас он сидит в огромном кресле, которое, кстати, тоже является реквизитом, и думать забыл обо мне. Даже глаза прикрыл. В руках чашка кофе, а губы едва заметно шевелятся. Он там что, разговаривает сам с собой? Даже зная, что рискую получить очередной нагоняй от Бланко и Даши, я пристально рассматриваю его рот. Мне кажется, или он просто считает? Наверняка, перечисляет в уме количество носов, которое еще предстоит сломать сегодня.

– Давай, Марьяша, последний комплект остался, – визажист старается звучать бодро, но все равно отчаянно зевает. Вообще-то, оплаченное время закончилось уже минут пятнадцать назад, но они с Жоржем любезно согласились немного задержаться. Даже курьер не стал роптать на задержку, уселся в кресло и внимательно следит за процессом, будто ему реально интересно как создаются продающие фото. Впрочем, возможно, он просто боится возразить моему боссу. Тот весь вечер на него брутально поглядывает, словно пытается показать кто здесь главный. Будто и без этого непонятно кто здесь биг босс… Приберег бы лучше свои взгляды для должников, которых он так усердно подсчитывает в уме.

Я снова прохожу за ширму и аккуратно, стараясь не запачкать шиммером дорогой материал, стягиваю с себя белье и дрожащими руками беру очередной комплект. Я ведь знала, что меня ждет. Сама согласовывала все изделия. Но почему-то, когда речь шла о профессиональной съемке, последнее о чем я думала – это то, как будет чувствовать себя модель, позируя в них перед посторнними.

Сейчас же я смотрю бюстгальтер, представляющий из себя лишь тонкую полоску, едва прикрывающие соски и черное кружево под самое горло и едва сдерживаюсь, чтобы не попросить вернуть мне бутылку с виски. Я даже название этого чуда помню. Холтер-бра. Как выяснилось, девушки часто носят такие с объемными свитерами, ворот которых спадает с плеч, и расстегнутыми на три пуговицы рубашками. И это очень красиво. Я пересмотрела кучу фото с модных показов, чтобы убедиться, что именно эту модель стоит выбрать для съемки. Даже пару раз смело представляла как сама надеваю что-то подобное под закрытое платье. И пусть, никто вокруг бы не догадывался о том, что на мне надето, мне самой было бы приятно. А вот чего я не представляла, так это того, что мне придется показаться в таком перед посторонними. Я уже молчу о том, что рано или поздно эти фото появятся в многочисленных каталогах нижнего белья. Если, конечно, «Адамант» не забракует весь отснятый материал… Модель из меня, все-таки, так себе.

Правда, когда я робко выхожу из-за ширмы в этом безобразии, реакция Даши говорит об обратном. Даже Бланко, кажется, потерял дар речи и вместо привычных подробных команд, беззвучно открывает рот и лишь жестами указывает мне куда встать и что сделать.

На других присутствующих я стараюсь не смотреть, но тем не менее, явственно ощущаю как по телу пятнами расползается жар, будто всех моих открытых и прикрытых частей тела по очереди касаются паяльной лампой. Когда я, наконец, решаюсь бросить на них робкий взгляд из-под прикрытых ресниц, вижу, что босс, наконец, считать перестал. Даже с кресла вскочил и встал в стойку натурально как охотничья собака. И смотрит он на меня при этом, как на одного из своих должников. Хищно. Многообещающе. Страшно.

Глава 9

Марьяна

Спустя десять минут фотограф, наконец, сдается и скомандовав мне просто стоять на месте, сам ползает вокруг, пытаясь создать хоть пару удачных кадров. Ничего не могу с собой поделать, но расслабиться, как ни силюсь, не получается. То ли алкоголь уже успел выветриться из моей системы, то ли до меня наконец с опозданием дошло, что эта съемка не просто «пережить позор на пару часиков», а серьезная работа для серьезной марки нижнего белья. И после двухчасового позора меня ожидает печать фото в каталогах и, возможно даже, в журналах и соцсетях.

В какой-то момент я просто закрываю глаза и, кажется, начинаю оседать. Прямо на пол. Диванчик-то уже давно успели вынести из кадра.

Но момент соприкосновения с полом так и не происходит. Неожиданно меня ловят крепкие руки и хриплый голос босса предлагает:

– Мышка, если хочешь, можем закончить это прямо сейчас.

– Последний комплект, – жалобно пищу я.

– Хрен с ним, – отмахивается он. – И так целую кучу фоток нащелкали. У меня скоро приступ эпилепсии случится от фотовспышки.

– Но у нас же контракт.

– Контакт – ху… – начинает он и тут же исправляется: – Ничего страшного, разберемся мы с контрактом.

– Нет, надо закончить, – упрямлюсь я, несмотря на то, что еще минуту назад на полном серьезе подумывала грохнуться в обморок, лишь бы прекратить все поскорее.

– Точно? – интересуется он, заглядывая мне в глаза.

Во рту сухо и я лишь киваю, не в силах ворочать языком. Глаза у него красивые. Карие с золотистыми вкраплениями. Сейчас они так близко, что обжигают мою кожу и у меня неконтролируемо теплеет где-то за ребрами и в животе. Почему-то раньше мне казалось, что если руки босса и окажутся на ком-то, то исключительно, чтобы вытрясти очередной должок. Но сейчас его ладони довольно мягко обхватывают мою талию и наводят совсем не страх. Не знаю что именно, но явно не страх.

Сейчас все ощущения для меня какие-то новые, доселе неизведанные. Возможно, ночью, когда я буду разбирать этот вечер по крупицам и пытаться понять, что я могла сделать, чтобы предотвратить эту катастрофу со съемками, я и в эмоциях своих разберусь. А пока я просто тону в них. Не захлебываюсь, но даю им полностью окутать себя и проникнуть в каждую клеточку.

– Ну что, мы будем продолжать? – робко интересуется фотограф. Вообще-то, он славится довольно скверным характером, многие даже называют его заносчивым. Но почему-то в присутствии Кулакова все как по волшебству робеют и скромничают.

– Да, – решительно киваю и пытаюсь встать, вот только босс не стремится меня отпускать. Медленно, по одному, отнимает свои пальцы от моего тела и с шумом выдыхает. Даже походка у него какая-то странная, когда он возвращается на свое место. Может, спину потянул, когда меня ловил? Не хромает вроде, но идет словно вприпрыжку, как-то неестественно растопырив ноги.

С большим усилием отвожу от босса взгляд и снова включаюсь в работу. Не знаю, может у меня открылось второе дыхание, а может это чистое упрямство – стремление доказать Кулакову, что не стоит меня жалеть и я смогу довести начатое до конца, но на этот раз я с точностью выполняю все указания фотографа. Даше приходится пару раз поправить мне волосы и макияж, но вскоре Жорж с чувством полного удовлетворения опускает камеру и торжественно объявляет, что съемка окончена.

По студии эхом проносится вздох облегчения и положа руку на сердце, я не уверена, что мой – самый громкий. Остальные-то чего утомились? Устали сидеть?

– Давай, быстренько в душ и по домам, – визажист мягко толкает меня в сторону белоснежной двери в углу.

До этого дня я всегда удивлялась, почему девушки так стремятся смыть с себя макияж после съемки. Думала, что любая, оказавшись на их месте, не только отправилась бы домой в боевом раскрасе, но и обязательно зашла по дороге в ночной клуб. Но сейчас мне не терпится смыть липкий шиммер с тела и стереть полкило штукатурки с лица.

Бойлер здесь совсем маленький, всего на 50 литров, поэтому мыть волосы я не решаюсь, ограничиваюсь лишь тем, что собираю обильно смоченные лаком локоны, в пучок.

Отрегулировав воду, я закрываю глаза, пытаясь переварить все произошедшее. Неужели, я действительно, на это согласилась? Разделась перед камерой? Надо было отказаться. Да, фирма бы, может и пострадала, но вообще-то, это не мои проблемы…

Внезапно, мой внутренний монолог прерывается от звука открывшейся двери. Несмотря на кипяток, льющийся на меня, внутри все холодеет и я инстинктивно забиваюсь в угол. Но уже в следующее мгновение расслабляюсь, когда слышу голос Даши:

– Марьяш, я поеду, ладно? Дэнчик предложил меня подвезти. Красоту только вот эту заберу.

Сквозь запотевшее стекло душевой кабинки я вижу ее размытый силуэт и то, как она наклоняется, чтобы взять тот самый холтер-бра и трусики в цвет. С удивлением констатирую какое-то разочарование в груди, будто не хочу расставаться с этим комплектом. Делаю себе мысленную пометку найти подобный бюстгальтер в масс-маркете и улыбаюсь, когда Даша напоследок замечает:

– Отлично поработали сегодня, Марьяш! Ты была на высоте!

Я продолжаю глупо улыбаться этой простой похвале и выключив воду, выхожу из душа. Оборачиваю вокруг тела полотенце и аккуратно заглядываю в студию. Полотенце слишком короткое и едва прикрывает стратегические места, поэтому несмотря на то, что в помещении никого нет, я быстро семеню к ширме, где оставила свою одежду.

Вот только сейчас ее здесь нет. Пусто. Совершенно.

Скамейка, на которой лежали отснятые комплекты и мои вещи, абсолютно пуста.

Все еще надеясь, что это какая-то ошибка, я снова выглядываю из-за ширмы и оглядываю студию. Наверное, Даша просто переложила мои вещи. Не могли же они просто исчезнуть… Однако, подробное сканирование всех поверхностей никак не помогает. Моей одежды нигде нет. Ни коричневого платья, ни даже нижнего белья. Студия девственно пуста. Лишь на стуле рядом с диванчиком сиротливо висит кардиган моего босса.

Глава 10

Алексей

Сорок шесть шагов. Таково расстояние от студии до моего временного кабинета. За последние десять минут я раз сто уже прошагал туда и обратно. Сначала хотел дождаться мышку в приемной, но ноги будто сами несут меня к студии.

Однако, пугать ее не хочу. Еще подумает, что я там подглядываю за ней. Хотя, положа руку на сердце, после того последнего комплекта белья, не то чтобы ей уже было смысл хоть что-то скрывать. До сих пор не знаю как Марьяна на это согласилась. Я когда ее увидел, думал – натурально сейчас в обморок грохнется.

Да я и сам, если честно, с трудом устоял на ногах. Меня просто разрывало на части от желания сорвать с нее это развратное белье и замотать в простынь. Был еще второй вариант, правда. С теми же производными – «снять белье» и «простынь», но с совсем иным исходом.

Спустя еще пять минут в дверях, наконец, показывается голова мышки. Она смыла с себя абсолютно весь макияж, но очки не надела, поэтому сейчас я впервые лицезрею ее настоящую во всей красе. Она, действительно, красотка. Огромные глаза сейчас кажутся еще больше – распахнуты по самые брови и в них такая растерянность, что мне очень хочется броситься ей на помощь. Невольно вспоминаю свои недавние мысли, когда тоже ее жалел, но на расстоянии, потому что приближаться не было ни малейшего желания. Зачем же ты так с собой, Марьяна? На хрена прячешь все это? Ведь не может она не понимать, как все эти балахоны ее уродуют. Да и очки! Существует куча классных оправ любой формы, а она выбрала самые страшные – бабушкины.

Почему-то от этого мышка еще больше меня интересует. Теперь мне хочется не просто затащить ее в койку, как когда я впервые увидел ее в той самой шелковой пижамке, мне хочется узнать ее. Настоящую.

К счастью, я не успеваю испугаться своих мыслей, потому что девушка робко спрашивает:

– Вы, случайно, не видели мою одежду?

– Я сегодня много чего видел, – губы сами собой расплываются в мечтательной улыбке, – но на одежду, признаться, внимания совсем не обращал.

Пару секунд она недоуменно смотрит на меня, будто пытается понять смысл моих слов, а затем еще большее краснеет и пищит:

– Мои вещи куда-то пропали. Наверное, курьер забрал.