Поллианна

– Я?.. Что?..

– В постели повернуться. Ну, знаете, если повернуться с боку на бок, то музыка уже не так донимает. Сильно, конечно, но не так.

Миссис Сноу ошалело посмотрела на девочку, пожевала губами и раздражённо ответила:

– Да, я могу повернуться в постели. Конечно. На любой бок.

– Ну, тогда вам радоваться надо. Вот миссис Уайт-то не могла, а вы можете. Значит, у вас и приступа ревматизма нет. Помнится, миссис Уайт говорила тогда, что ей ужасно хочется метаться в кровати, но ревматизм-то не даёт, и от этого можно с ума сойти. Она, может, и сошла бы, но её уши золовки, то есть сестры мистера Уайта, спасли. Её золовка, вы понимаете… она совершенно глухая была, как пень.

– Золовка… глухая, как пень?.. Да при чём здесь золовка, не понимаю?

– Ой, я же совсем забыла, что вы совершенно не знаете миссис Уайт. Это моя вина, я вам ничего о ней не рассказывала. Так вот, та золовка, мисс Уайт, была глухой, как пень, и приехала к ним помогать ухаживать за миссис Уайт и так… по дому. Так вот, когда соседка через дорогу начинала терзать гаммами своё пианино, золовка, разумеется, никак на это не реагировала, а миссис Уайт начинала радоваться тому, что сама-то она слышит эти гаммы, значит, сама-то она не глухая. Посмотрит на золовку и радуется тому, что может слышать, что не глухая, как сестра мужа. Ну, одним словом, она в ту же игру играла, что и мы с папой. Это я её научила.

– Игру? Какую игру?

– Ой, я совсем забыла! – хлопнула в ладоши Поллианна. – Миссис Сноу, я же придумала, чему вы можете радоваться.

– Радоваться?.. Игра?.. Ты о чём вообще?

– Я же обещала вам, что придумаю! Вы что, не помните? Вы просили меня найти то, чему вы можете радоваться, несмотря на то что вам приходится целыми днями лежать в постели. Ну, вспомнили?

– Ах, это… – насмешливо протянула миссис Сноу. – Помню, помню, но не думала, что ты к этой ерунде отнесёшься серьёзнее, чем я сама.

– А я отнеслась. И совсем это не ерунда. Отнеслась и нашла. Не просто это было, но ведь чем труднее задача, тем веселее её решать, верно? Честно признаюсь, я долго ничего не могла придумать, но потом всё-таки придумала!

– Да неужели? – с неприкрытой иронией протянула миссис Сноу. – И что же это?

– Это… – набрала в грудь воздуха Поллианна. – Я подумала, что вы можете быть рады тому, что лежите у себя дома, в своей постели. Ведь не всем больным так везёт, понимаете?

– Вот как? – неприятным скрипучим голосом произнесла миссис Сноу, сердито глядя на сияющую от радости Поллианну.

– Ну да! А теперь я расскажу вам про саму игру в радость. Уверяю, что вам очень приятно будет в неё играть, потому что трудно. А чем труднее, тем веселее, помните? Ну, так вот…

И Полианна начала уже знакомый нам рассказ о церковных пожертвованиях, о костылях и кукле, которой она так и не дождалась…

А как только Поллианна закончила, в дверях комнаты появилась Милли.

– Поллианна, тебя ждёт твоя тётя, – уныло-равнодушно сообщила она. – Звонила по телефону в дом Харлоу, что напротив нас на улице. У них одних по соседству имеется телефон. Так вот, она сказала, чтобы ты поживее шла домой, тебе ещё надо успеть поиграть гаммы до того, как стемнеет.

– Хорошо, – неохотно поднялась со своего стула Поллианна. – Уже бегу, – и добавила, неожиданно рассмеявшись. – А ведь я должна радоваться тому, что у меня ноги есть, чтобы бежать, правда, миссис Сноу?

Миссис Сноу ничего не ответила, лежала с закрытыми глазами. Но у Милли глаза сделались большими, как розетки для варенья, когда она увидела текущие по щекам матери слёзы.

– Прощайте, – прощебетала Поллианна, устремляясь к двери. – И простите, что не успела сегодня сделать вам причёску. Но сами видите… Ничего, в следующий раз сделаю, может быть!

Один за другим летели июльские дни. Для Поллианны все они были по-настоящему счастливыми, и она постоянно повторяла тёте, как замечательно она чувствует себя здесь, в её доме, на что мисс Полли обычно отвечала ей своим суконным голосом:

– Очень хорошо, Поллианна, очень хорошо. Я рада, конечно, что ты счастлива, но надеюсь, что дни твои не только приятны, но и плодотворны, без чего я не могла бы считать исполненным свой священный долг.

Уф-ф! Выслушав эту тираду, Поллианна обычно отвечала тем, что обнимала свою тётю и целовала её в щеку, чем всегда приводила мисс Полли в замешательство. Но однажды Поллианна нарушила эту традицию.

– То есть ты, тётя Полли, считаешь, что наши дни не должны быть просто счастливыми? – спросила она, застыв с иголкой в руке, поскольку дело было во время урока шитья.

– Да, именно так я считаю.

– То есть дни должны быть еще и плодо… творными, да?

– Разумеется.

– А что это значит – плодотворными?

– Ну… плодотворными, значит… э… они должны приносить пользу. Какой же ты всё-таки странный ребёнок, Поллианна! Полезными должны быть наши дни.

– Тогда что же, выходит, что просто радость – она не пло… плодо… творная, да?

– Нет, конечно.

– Жаль. Тогда, боюсь, тебе моя игра не понравится, тётя Полли, и ты никогда в неё играть не станешь.

– Игра? Какая ещё игра?

– Ну, та, что мы с папой… – Поллианна испуганно прихлопнула себе рот ладошкой и пробормотала: – Нет, так… ничего.

– На сегодня хватит, Поллианна, – сухо сказала мисс Полли и нахмурилась. – Урок окончен.

Позже в тот же день Поллианна, спускаясь со своего чердака, столкнулась с мисс Полли, поднимавшейся вверх по лестнице.

– Ой, тётя Полли, как я рада, что ты решила навестить меня! – радостно воскликнула Поллианна. – Пойдём, пойдём! Я люблю гостей, заходи!

Она стрелой бросилась назад, наверх и широко распахнула чердачную дверь.

Честно говоря, никакого намерения навещать свою племянницу у мисс Полли и в помине не было, а направлялась она на чердак затем, чтобы взять свою белую шерстяную шаль, что хранилась в кедровом сундуке возле восточного окна. Но, тем не менее, немало удивляясь самой себе, она не прошла к тому сундуку и не взяла ту шаль, но оказалась сидящей на одном из жёстких стульев с прямой спинкой в крошечной комнатке Поллианны. Странно, но после приезда в её дом племянницы, с мисс Полли довольно часто случались удивительные, непонятные вещи, когда она, словно против собственной воли, вдруг совершала то, чего ну никак не собиралась делать!

– Я люблю гостей, – повторила Поллианна, порхая по комнатушке с достоинством и грацией принцессы, принимающей в своём дворце королеву из соседнего государства. – Особенно теперь, когда у меня появилась своя комната! Нет, комнаты-то у меня и раньше всегда были, но не свои, а съёмные. А съёмная комната – это же совсем не то, свою собственную комнату в сто раз приятнее иметь, это всем известно. Скажи, тётя, ведь это теперь моя собственная комната, правда же?

– Ну, да… конечно, – пробормотала мисс Полли, не переставая смутно удивляться про себя тому, что до сих пор сидит здесь, а не идёт за белой шалью.

– И теперь я очень полюбила эту комнату, хотя в ней ни ковров нет, ни занавесок, и картин тоже нет, которые мне так хотелось бы… – не договорив, Поллианна густо покраснела, лихо свернула разговор в другую сторону и защебетала о каких-то пустяках.

– Что ты сказала, Полианна? – резко осадила её мисс Полли.

– Ничего, тётя Полли, ничего, правда. Я не хотела… я не подумала… У меня случайно вырвалось, прости.

– Вполне возможно, что вырвалось, – холодно сказала мисс Полли. – Но уж если начала, то договаривай.

– Ну, понимаешь, когда я ехала сюда, то напридумывала себе и ковры красивые, и занавески кружевные, и всякое-разное. Надеялась на это, но, конечно…

– Надеялась! Напридумывала… – задумчиво протянула мисс Полли.