Жена серийного убийцы

– Кофе? – спросил он.

– Давай.

Кэти посмотрела, как он исчезает на кухне, прежде чем опять вытащить телефон и по-быстрому отправить еще одно сообщение – Айзеку, с извинениями за отказ от их обычных планов. До Тома он был единственным человеком, которому она всегда доверяла. Но, похоже, Айзек ей больше не нужен.

Если верить Тому, теперь он сам является всем, что ей когда-либо потребуется.

Том

Мне очень хотелось провести время с Кэти. Только она и я, а не ее недоразвитые дружки и подружки. Почему ее по-прежнему тянуло тусоваться с ними, было выше моего понимания. Я убил столько времени на организацию идеального романтического дня для нее… Не какой-нибудь там разгульной пьяной вечеринки, как у всяких малолетних балбесов. Студенческие годы у них уже давно позади – и долго они собираются вести себя подобным образом?

Я не соврал, когда сказал ей, что у меня есть сюрприз. Я собирался показать этой ее компашке, как с данного момента все будет происходить.

Глава 13

Бет

Сейчас

Они не могут скрыть шепотки за приложенными ко рту ладонями. Может, мы и в детском садике, но мы взрослые люди – и я знаю, что шепчутся они обо мне. Вернее, о Томе. Мне нужно прямо сейчас решить, как себя вести. Можно сделать вид, будто абсолютно ничего не случилось, – поначалу я склоняюсь именно к этому. Тем более что все это может очень скоро благополучно разрешиться. Максвелл сказал, что полиция имеет право задерживать Тома без предъявления обвинения не более двадцати четырех часов, которые истекают в восемь вечера, но при этом он считает, что они будут ходатайствовать о продлении срока. Я обратила внимание, что Максвелл не стал особо вдаваться в подробности, но мой разум впал в такой ступор, что я просто не сумела задать ему какие-то внятные вопросы. О таких вещах я знаю только из телика – из «Двадцати четырех часов в полицейском участке»[11 - «24 часа в полицейском участке» (англ. 24 Hours in Police Custody) – британский документальный телесериал, рассказывающий о работе уголовной полиции Бедфордшира.]. И в курсе, что в случае тяжкого преступления полиция имеет право задерживать людей и дольше, чем на сутки, если есть на то веские основания. Единственной полезной информацией, которую я вынесла из нашего одностороннего разговора с Максвеллом – и единственным проблеском надежды, – стало то, что если даже полиции удастся вытребовать максимальные девяносто шесть часов на то, чтобы предъявить Тому обвинение, то при отсутствии достаточных доказательств по истечении данного срока они обязаны освободить его.

Как бы Максвелл ни надеялся на такой исход, всегда есть вероятность, что он ошибается и Тома так и не выпустят. Мне нужна уверенность в том, что я сумею защитить себя и Поппи, как говорится, «здесь и сейчас». Я не настолько наивна, чтобы думать, будто могу просто спрятать голову в песок, – прекрасно понимаю, что будет неразумно и невыгодно игнорировать происходящее. Мне нужно собраться с силами и смело предстать перед лицом всех этих мамаш.

Поцеловав Поппи на прощание и передав ее воспитательнице, направляюсь к шушукающимся родительницам. Их лица застывают при моем приближении – все отводят глаза в разные стороны, чтобы не встречаться со мною взглядом.

– Доброе утро, – спокойно и негромко приветствую я их. Печально улыбаюсь, но тут же теряю контроль над собой и закрываю руками вдруг сморщившееся и залитое слезами лицо.

– Господи, Бет… – Какая-то женщина, чье имя я не могу вспомнить, подбегает и кладет мне руку на плечо. – Вы в порядке? Мы просто не могли не слышать, что…

Чувствую на себе другие руки, поглаживающие мне спину и плечи, пока меня осторожно выводят на улицу. Несколько обнадеживающих голосов перебивают друг друга.

– Это так ужасно, что я не могу… – Судорожный всхлип не дает сформироваться остальным моим словам.

– Вы сейчас в свое кафе? – спрашивает Джулия, мать тройняшек. – Мы вас проводим. Пошли.

И меня тащат прочь от садика в сторону «Поппиз плейс». Я нахожусь в самом центре банды местных мамаш – на данный момент я полностью защищена.

* * *

Войдя в кафе, пятеро мамочек усаживаются за самый большой круглый стол в глубине помещения, а я занимаюсь приготовлением латте. Люси вопросительно смотрит на меня, изогнув правую бровь.

– Я что-то пропустила? – спрашивает она.

– Ну, если ты спрашиваешь, то да, так и есть.

– Ты вообще как? Что-то ты как в воду опущенная… – Беспокойство искажает ее тонкие черты. – С Поппи все в порядке?

Шипение штуцера, подающего пар в молоко, на пару минут препятствует продолжению разговора. Когда напитки готовы, кладу руку на запястье Люси и говорю ей, что полностью введу ее в курс дела после того, как все уйдут, хотя в двух словах: Тома отвезли в полицейский участок Банбери, чтобы помочь полиции в каком-то расследовании. Рот ее изумленно округляется, но она быстро приходит в себя, коротко кивает мне и сочувственно улыбается.

– Прошу вас, дамы. За счет заведения. – Ставлю поднос с латте на стол и, неуверенно улыбаясь, подсаживаюсь к ним.

– Итак, Бет, как ты себя чувствуешь? – тут же захлебывается словами Элли. – Должно быть, это был натуральный шок! Я хочу сказать… Том? Неужели они и вправду думают, что он способен причинить вред этой бедной девушке?

– В газетах сплошь вранье, – решительно говорю я. – Понятия не имею, с чего они взяли, что им это сойдет с рук. Честно говоря, сегодня утром я даже не хотела выходить из дома!

Слезы опять туманят мне зрение. Вновь чувствую на себе сочувствующие руки, когда опускаю голову на ладони на столе и позволяю вырваться рыданиям.

– О, милочка, все мы стоим за вас горой. Постарайтесь не волноваться. Они ведь не предъявили ему обвинения, верно? – спрашивает Джулия.

– Нет. И как только они поймут, что он не имеет абсолютно никакого отношения к исчезновению этой девушки, то отпустят его, я в этом абсолютно уверена. Но все равно люди будут говорить, что дыма без огня не бывает. О нем написали в газете! Его имя запятнано, как теперь и мое. Чертовы журналюги! Это может разрушить нам жизнь. – Еще один всхлип сотрясает мое тело.

– Послушайте, что бы ни случилось, все любят это кафе – вы проделали такую потрясающую работу, и люди все равно будут и дальше приходить сюда. Конечно, пойдут сплетни, это неизбежно. Но правда все равно восторжествует! – театральным тоном провозглашает Джулия, словно произнося речь в суде. – Это не остановит клиентов, входящих в эти двери, и я обещаю, что вас с Поппи обязательно поддержат.

Это самое продолжительное и содержательное общение, какое только было у меня с клубом местных мамаш за те два года, что я здесь живу. Но все это замечательно – вся эта поддержка и сочувствие, – только пока они думают, что Том невиновен. Они могут столь же быстро наброситься на меня и сожрать, если произойдет худшее и ему предъявят обвинение.

«Этого не будет», – говорит голос в моей голове.

К счастью – по крайней мере, сейчас, – вроде как зря я настолько боялась с утра выйти из дома. У нас с Поппи пока все путем. А если Максвелл должным образом выполнит свою работу, Тома скоро освободят, и вся эта история останется разве что в деревенских сплетнях. Сплетнях, которые быстро переключатся на что-нибудь еще. И, вообще-то говоря, наконец-то я стала достаточно интересна местной публике, чтобы быть допущенной в тот тесный дамский кружок, в который мечтала проникнуть с тех самых пор, как переехала в Лоуэр-Тью. В конце концов, шокирующее задержание Тома все-таки принесло с собой и что-то позитивное.

* * *

Медленно тянется день, а в голове все продолжает прокручиваться недавний разговор с мамашами из детского садика. Пытаюсь занять себя – протираю столики, надраиваю до блеска стойку, аккуратно расставляю чашки, – но считаю минуты до того, как настанет время уходить, чтобы забрать Поппи из садика. Вдруг в кармане фартука начинает вибрировать мобильник. Протягиваю руку, чтобы достать его, но тут же отдергиваю ее. Безответственно игнорировать звонок, но мысль о том, какие новости он может принести, наполняет меня ужасом. Ничего, если так уж надо – перезвонят. Разберусь с этим позже.

Рассказываю Люси о том, что произошло. Не слишком подробно – примерно так же, как и в случае с Джулией и остальными. Самый минимум, чтобы удовлетворить ее любопытство, не более того.

После этого Люси выглядит притихшей и до конца дня почти со мной не заговаривает. И ничего не напевает, что на нее совершенно не похоже. Поначалу мне подумалось, что просто из вежливости – что ей не хочется казаться чрезмерно счастливой или веселой после моих новостей. Но потом начинаю чувствовать, что за этим кроется нечто большее.

Уже собираясь уходить, говорю:

– Что-то ты сегодня какая-то необычно молчаливая, Люси… У тебя всё в порядке?

– Все нормально, – коротко отвечает она, не глядя мне в глаза.

Не хочу давить на нее. Во мне начинает копошиться червячок беспокойства. Люси явно нервничает. Почему?

Но сейчас у меня нет времени в это углубляться. Пока натягиваю куртку, она слабо улыбается мне и прощается до следующего утра. Ухожу с каким-то неловким чувством – и никак не могу выбросить из головы крепко засевшую в ней мысль: Люси не верит, что Том невиновен.

И у меня такое ощущение, что не она одна.

Глава 14

Бет

Сейчас

Выйдя из кафе, наконец достаю телефон. Звонил Максвелл – судя по всему, не один раз. И еще отправил несколько сообщений с просьбой срочно связаться с ним. Находится также пропущенный звонок с какого-то скрытого номера. Может, это от Тома? Не знаю, есть ли у него возможность пользоваться телефоном, или что именно я хотела бы ему сказать, если б ему разрешили. Это если я вообще захочу с ним разговаривать – что бы ни происходило, у полиции явно что-то на него есть, иначе б его не задержали. И если я все-таки заговорю с ним, в моих словах будут звучать гнев, огорчение и обида, а не поддержка, в этом я не сомневаюсь. Но если я не сделаю этого прямо сейчас, то понятия не имею, когда у меня появится такая возможность.

Глаза сами собой смотрят в землю, но я стараюсь взять себя руки. Быстро шагая по улице, заставляю себя держать голову прямо, независимо оглядываясь по сторонам. Коротенький маршрут до садика проходит как раз мимо дома, и я размышляю, не стоит ли мне туда заскочить – чтобы перезвонить Максвеллу без посторонних ушей. Нет, не стоит. Пройду-ка мимо. Пусть реальность еще хотя бы чуть-чуть побудет под замком – боюсь услышать то, что он хочет мне сообщить. Сильный ветер вздымает опавшие листья, студеный воздух бьет в лицо. Мои длинные каштановые пряди падают мне на глаза, и когда я смахиваю их с лица, сразу вижу то, что впереди.