Подмена невесты

– А почему именно сегодня? – справедливо заметил Никита Павлович.

– Вчера он развязался, но я об этом не сразу узнала. Поэтому сегодня.

– Дмитрий Алексеич, вы… я не понял… Опять будете сеять смуту в порядочных сотрудницах руководящего звена?

– Я временно решил ослабить петлю на…

– А теперь затяни на том же месте! Сегодня вечером на вокзал! Приедешь, заселишься и можешь ослабить!

– Олег Константиныч, вы меня вынуждаете застрелиться, а не заселиться. Какая вам будет польза от сотрудника, который утром уже устал? Дайте сегодня выходной, и вечером я спокойно поеду.

– Я в твоем возрасте утром был свеж и силен! Никаких выходных. В поезде выспишься.

Сергеи Иваныч взял очки, надел и медленно начал нудным голосом:

– Дмитрий Алексеич, я тут грешным делом подумал…

Дима его нагло перебил:

– Головой надо думать, а не грешным делом! Иваныч, видишь, к чему это меня привело?

– Господи, хватит уже! Совсем распустились! Начинаем планерку. Ника-а-а-а, иди сюда!!! И вытри, наконец, лицо, ты на клоуна похож!

Ника медленно вплыла. Увидев хищное лицо босса, ее глаза тут же засверкали испуганным блеском.

– Что я натворила?

– Ты с приказом ознакомилась?

– Что-то не так? Я сделала «копировать–вставить», как вы мне прислали. От себя ничего не добавляла.

– Фамилию свою видела?

– Где?

– Ты едешь с Ракитиным, можешь взять сегодня выходной, отдохнуть и спокойно собрать вещи.

– Сраки…тиным? – Ника судорожно набрала в легкие воздух. – Куда это я еду?

– Иди, ознакомься с приказом.

Из глаз Вероники капнули две слезы и оставили на щеках мокрые дорожки.

Ракитин схватил сводку, скомкал из нее бумажный шарик и бросил в босса. Тот резво выбросил вперед руку и поймал.

– Олег Константиныч, вы … монстр. Она плачет, вы что, не видите???

– А я от радости! Будет что вспомнить!

Ника гордо удалилась.

– Антонина Сергеевна тоже с вами, не бесись. Всё! Молчать! И слушать меня.

Далее была не планерка, и не совещание, а монолог продолжительностью ровно в оставшиеся двадцать пять минут. Скотиныч с умным видом произносил цифры, сообщал о сезонном падении прибыли, что мы будем делать, к чему надо стремиться, рисовал графики, смотрел в окно отрешенно, но простым человеческим языком объявлять, что «премий за этот месяц не будет» он не стал.

Когда Дмитрий вышел из кабинета, проходя мимо плачущей Вероники, грустно пообещал:

– Я буду нежен, не боись.

Вероника судорожно всхлипнула и прикрыла глаза ладонями.

Так же грустно он спустился по лестнице, зачем-то обнял юную блондинку Люсеньку и повел к своему рабочему месту.

– У вас всё хорошо, Димочка? – вежливо поинтересовалась она, удивленно раскрыв и без того круглые глаза.

– Прекрасно. Жить буду, – сказал Дима глухим печальным голосом.

– Вы точно в порядке?

– Нет. Хочется порыдать у тебя на плече. А на работе нам, мужикам, плакать не разрешается.

– Ой! А что случилось?

– Жалко одного человека.

– Себя?

– Вероничка сидит, плачет. Не хочет со мной ехать в командировку.

– Это контактные линзы. Они ей не подходят.

Дмитрий радостно сжал пальцы на плече Люсика.

– Дмитрий Алексеевич, я очень чувствую вас.

– Больно? Извини!

– Приятно! Вы так хорошо меня обнимаете! Я так соскучилась… Эти полгода прошли просто ужасно!

Дмитрий посмотрел на Люсеньку и добродушно чмокнул ее в щеку:

– Действительно, мне тоже этого не хватало. Пять месяцев не обнимал. Жил, как дурак. Извини, принцесса.

Он восхитительно преобразился, его глаза развеселились, еще раз крепко обнял, приподнял и поцеловал Люсеньку по очереди в обе щеки.

Нежно назвал «деточка моя» и добавил:

– Линзы контактные, говоришь, ей не подходят?