Ловцы снов

Нет.

Итак, дать ответы мне мог только собственный опыт. Я взял предложенный наушник.

Музыка была немного похожа на ту, что поддерживала во мне жизнь. Только более яркая, броская, лёгкая и быстрая. Солист тоже пел баритоном, только Голос был не таким высоким, чистым и… маневренным, что ли. И этот маневренный голос был не один, там был почти всегда хор, в качестве основной мелодии или подпевки. Такой многоцветный и многоголосый. Я слушал с закрытыми глазами. А когда открыл глаза, обнаружил, что мир неуловимо изменился. Чётче стали ощущаться запахи. Я понял, что мне ужасно нравится вид за окном. Нравится ехать в автобусе. Поймал себя на лёгком чувстве вины перед водителем. И ещё многое, многое другое. Всё дальше и дальше, с каждой нотой.

…Дома я отболтался от ужина. Первым делом, как только мне удалось проникнуть в свою комнату, поставил плеер на зарядку, потом выдернул лист из тетради и записал:

«Эгле

не любит больших бабочек, громкий шум, говорить шёпотом, темноту, гипсовые статуи, школьные экскурсии, стразы, малину, старые зеркала, шерстяные носки, дождь, щелчки метронома

любит перчатки без пальцев, печёную картошку, карамельки, овсяное печенье, самодельные украшения и игрушки, прозрачные пуговицы, высоту, скорость, запах горячего металла, старые фильмы, книжки про космос и Тихие Земли, морскую мяту».

Внимательно перечитал оба списка, убедился, что больше ничего не вспомню. И лишь после этого плюхнулся на кровать, надев уже свои наушники.

У меня там была неудачно нажата пауза – на хвосте закончившейся песни, а не в начале следующей. Когда я включал плеер, снова ткнул не туда, и песня запустилась с начала. Я не стал переключать. Не потому что записал эту песню в любимые, не потому что мне было лень. От удивления, вот почему. Она звучала теперь совсем по-другому. Да, это всё ещё был Голос, всё ещё та музыка, которую я уже давно считал чем-то вроде своей крови. Но после песен из плеера Эгле она, эта музыка, как-то вдруг… распахнулась, раскрылась, набрала ещё больше цвета. Я бы сказал, что теперь она была не сама по себе. Ещё через полчаса подумал, что, наверное, у меня просто есть возможность сравнить.

Перед сном понял окончательно. Это была не возможность сравнения, а следующая глава. Белое пятно карты, переставшее быть белым. Контекст. Зря я боялся, что из-за Голоса забуду всё, что узнал про Эгле. Не забыл. И даже вспомнил ещё кое-что.

Похоже, теперь я лучше относился к самому себе. Чуть-чуть, но лучше.

Надо показать ей Голос, сонно подумал я. И тут же – ах да, она слышит меня, значит, и так знает. Здорово. Интересно, у нормальных людей, которые всё чувствуют и выражают самостоятельно, тоже так, когда у них есть друзья?

Глава 5. Я один

– Привет.

Я сел на лавочку рядом с Эгле и принялся расшнуровывать правый ботинок. Ботинки были новые, мы только вчера ходили с мамой за ними, и вот за дорогу до школы они успели натереть мне мозоль. Я подозревал, что это случится, я не в ладах с новой обувью, так что захватил с собой пластырь.

– Привет, – угрюмо отозвалась Эгле.

Я оставил ботинок в покое и разогнулся.

– Что-то случилось?

Эгле как-то странно посмотрела на меня.

– Нет. Ничего.

Правый наушник болтался на проводке, значит, левый был у неё в ухе. Странно. Обычно мы отключаем плееры, когда разговариваем друг с другом. Ну, хотя бы когда здороваемся. Что касается Эгле, то она и вовсе почти не доставала плеер в школе.

– Ничего? – переспросил я, выразительно посмотрев на наушник.

– Ничего.

– Ничего, значит.

Молчание. Мимо с хохотом и гиканьем пронеслось несколько третьеклассников – звонок ожидался через пять минут, холл уже почти опустел. Пожав плечами, я вернулся к своим мозолям. Убедившись, что пластырь не слетит, надел ботинок, зашнуровал. И только после этого предпринял ещё одну попытку коммуникации:

– Мы идём на урок?

– Идём.

Интонация у Эгле была всё такая же механическая. Резонировать со мной она не могла, у меня сегодня было на редкость хорошее утро. Я ещё раз внимательно присмотрелся к ней. Нет, ничего. Только вот…

Сумка. Она обычно носит сумку на ремне через плечо. А сейчас держала её за короткую ручку, как обычно держат портфели. Разлохмаченный конец лямки высовывался из-под крышки. Проследив за моим взглядом, Эгле быстро сунула измочаленную лямку поглубже под крышку.

– Что случилось? – с нажимом спросил я.

Эгле посмотрела на меня тяжело и устало:

– Опоздание на математику, вот что случилось. И случится долгая вонь дорогой классной, если мы не поторопимся.

Ладно, подумал я, если Эгле не хочет говорить, я всё равно узнаю. Но сейчас и в самом деле не лучшее время.

Всю математику я просидел как на иголках. Что такого могло случиться? Что её так расстроило? Она была не тем человеком, которого могла вывести из себя лопнувшая лямка. Насколько я знал, даже дома её не ждали никакие страшные кары за испорченные вещи. Да и семья, которая смогла себе позволить переезд в Ленхамаари, вряд ли разорится из-за покупки новой школьной сумки.

Я бросил взгляд на сумку Эгле, лежавшую подле её парты. И заметил ещё кое-что. Лямка оторвалась не потому, что не выдержали нитки, которыми она была пришита к сумке. Пришитый кусочек был на месте и тоже лохматился.

Выходит, лямку перерезали?

Великая Изначальная Гармония.

– Кто? – прямо спросил я, подскакивая к парте Эгле, скорее, пока она не ушла под каким-нибудь предлогом.

Глаза у Эгле по-прежнему были такие же тёмные и уставшие, как и её голос.

– Не знаю. – Она вяло пожала плечами. – Кто-то из старшаков. В следующий раз постараюсь побыстрее пройти вахтёра. И буду следить, чтобы сзади стоял кто-то знакомый. И тебе советую. Извини, мне надо выйти.

Она аккуратно обошла меня. Я остался стоять, глядя ей вслед. На самом деле, у меня остались вопросы. Но уже через минуту они перестали быть актуальными. Мне вдруг вспомнилось ещё несколько эпизодов.

Эгле стоит около урны, держа в руках шнурки от спортивных кроссовок. «Наступила, а они порвались. Да ладно, уже были грязные, сама хотела выкинуть».

Эгле не идёт в столовую, когда наступает время обеденного перерыва. «Ты ведь тоже не питаешься в столовой? Я составлю тебе компанию».

Эгле опаздывает на урок, а появляется мокрая и злая. «Около дома трубу прорвало, какой-то лихач пронёсся по луже, бывают же гады».

Значит, над ней целенаправленно кто-то… издевается?

Невероятно. Над нами никогда никто не смеялся. В нашем классе мы давно уже считались крутыми – потому что не реагировали. Мы оставались спокойными всегда. Когда случались внезапные контрольные, когда отменяли уроки, когда проводились внеплановые пожарные тревоги – мы сохраняли спокойствие, достойное индейских вождей. Нас ничем было не пронять, поэтому одноклассники даже гордились нами.

А тут.

Вернувшись на своё место, я принялся рыться в рюкзаке. У меня резко испортилось настроение. Через пару минут оно испортилось ещё сильнее. На всякий случай, я вытряхнул из сумки всё на парту. Так и есть. Плеер мой был дома, лежал около подушки, теперь-то я вспомнил, как забыл взять его с собой.

Ну нет, нет, люди не бывают настолько тупыми. Даже если они – я.

Ещё одно прочёсывание сумки доказало – бывают.