Задачник приемной мамы с ответами

К сорока годам я все понимаю и уже могу дать более развернутый ответ. Проанализировав свое «не хочу» несколько сотен раз, сегодня честно готова ответить всем оппонентам на этот вопрос.

Условие первое – детство. Без него не обходится ни один прием у психолога, поэтому расскажу в двух словах.

Мои юные годы были весьма скромные: там было нечего надеть и нечего поесть, зато вдоволь можно было потрудиться. Поэтому, когда детство, слава Богу, закончилось, наступила юность, потом отрочество, и я смогла позволить себе хоть что-то. Мне хотелось делать это исключительно для себя. Что это доказывает? А то, что я совершенно точно выросла эгоисткой.

Маминой зарплаты нам едва хватало на элементарные продукты и что-нибудь необходимое для дома. Вспоминая позже наше первое жилье, я сразу слышу кваканье лягушки под порогом, и вижу расчесанные от укусов клопов бока.

На первом курсе университета я поняла, что дети – удовольствие дорогое и на всю жизнь. Дети – это ограничитель свободы и возможностей развития. Чтобы сделать детей счастливыми нужно изрядно попотеть, а вот потеть ради кого-то я в то время вообще не хотела. Хотелось наоборот, не потеть.

И свободы. О, как же мне хотелось внутренней и финансовой свободы! Жить для себя, ради себя, готовить вкусное себе, покупать самое яркое себе, водить в красивые места себя. Как бы меня ни допытывали вопросами, мол, когда уже, как бы тесен ни становился круг родивших коллег и подруг, как бы неизбежно ни «тикал» мой возраст, рожать я не собиралась. Даже выйдя замуж и по прошествии нескольких брачных лет, желание стать мамой не появилось.

Что-то похожее на материнское чувство появились во мне всего один раз. Как бы странно ни звучало, случилось это благодаря скандальному проекту «Дом-2». Помню, была там такая парочка – Гобозов и Устиненко (имен героев почему-то в памяти не осталось). В один прекрасный день они стали счастливыми родителями. По этому поводу продюсеры сняли такой милашный ролик, что пробрали меня до каких-то неведомых доселе струн души.

Эфир закончился, а вместе с ним и мои удивительные желания. Ушли эмоции, вернулись детские страхи, и я снова забыла о материнстве на долгие-долгие годы. Ни разу за все прожитое время не пожалела об этом. Наоборот, с каждым пройденным годом, с каждой решенной проблемой, с еще одной прошедшей бессонной ночью (такие бывают не только у пар с детьми) я понимала, что все сделала правильно.

Условие второе – работа.

Когда у тебя нет детей, можешь позволить себе работать сколько душе угодно, не правда ли? Совмещать две, три должности с парой нелепых подработок. Потому что зарабатывание денег – кайф. Много работать, значит, много зарабатывать – с такими установками пришла я из детства в только начинающуюся взрослую жизнь. Много зарабатывать – много тратить на себя эгоистичную. Покупать красивые платья, дорогие украшения, заказывать что-то, кроме чая в кафе.

Сейчас я задумалась и отчетливо вспомнила, что всегда любила работать. Первая оплачиваемая деятельность в автомагазине шла с графиком «семь через семь». Я адски уставала, а потом так же адски не понимала, чем себя занять в свободные дни, и очень хотела обратно в офис. Так по кругу целый год. Но совсем «не тяжелый» рабочий график оставил след на моей бездетной психике.

Коллегами по работе тогда оказались сплошь мужчины (начальник в том числе), большинство женатые, большинство с детьми. Именно эти, на первый взгляд, обычные сотрудники еще раз убедили меня – чайлдфри, а еще лучше и «мужфри» – это не просто блажь, это жизненная необходимость.

Через одного коллеги весьма нелицеприятно отзывались о женах, при этом с гордостью рассказывали о своих дочках и сыночках. Это не укладывалось у меня в голове. Они официально оформили отношения с женщиной, осознанно сделали свой выбор. У них уже есть дети, но при этом нет уважения ни к себе, раз позволяют унижать своих половинок, ни к своим женам.

Как-то, невольно послушав за обедом очередную порцию мужских разговоров, я напряглась. А что если в отношениях всегда так? Ты рожаешь от любимого человека долгожданного ребенка, а он за твоей спиной обсуждает твое нестабильное эмоциональное состояние и цвет волос? Перспектива была так себе, поэтому я решила быть осторожнее теперь не только с детьми, но и с поиском мужа тоже.

Пока же я была свободна и продолжала наслаждаться абсолютным «фрилайф»: прогулки, вечеринки, полупустой холодильник, чистейшие полы и зеркала. Я была настолько счастлива и гармонична, что порой просто завидовала самой себе. Я нисколько не сомневалась, что окружающие могут только завидовать мне, при этом «насилуя» мой мозг советами о деторождении.

Выйдя замуж, я не изменила своего отношения к детям. Мой эгоизм работал с завидным упорством и постоянством, что вызывало личную неосознанную гордость. Раз в год мой супруг выдавал весьма размытую фразу:

– Когда-нибудь я точно захочу детей.

– Когда-нибудь и поговорим, – отвечала я.

Развод случился раньше утопичного «когда-нибудь», поэтому в состоянии полного чайлдфри и мужфри я завершила свои двенадцатилетние отношения. Немного погоревав, пустилась во все тяжкие своего вновь обретенного эгоистичного ритма жизни: работа, путешествия, независимость, новые знакомства, свободные отношения, фрилайф.

Мне настолько было хорошо одной, что я почти окончательно пришла к выводу, что мне не нужны не только дети, но и муж тоже.

Пока однажды кое-что не произошло.

Однажды ведь всегда что-то случается.

Для справки

Чайлдфри – сознательное желание не иметь детей.

Чайлдбизи – термин, придуманный мной в ходе написания книги, обозначающий женщину, занятую детьми и их воспитанием.

Мужфри – каламбур, показавшийся мне вполне уместным в рамках этой книги. Параллельно с чайлдфри означает сознательное желание не иметь мужа или не выходить замуж. Как вам больше нравится.

Теорема Пифагора была моей любимой на протяжении всей школьной жизни.

Чайлдбизи, или Правило двух «В»

Заходят как-то в бар клоун, маленькая девочка и полицейский. Бармен им говорит: «Черт возьми! Опять кто-то анекдот придумывает!»

В тот день ничего похожего не случилось, но тоже было весело. В одном из баров прекрасного провинциального города N я встретила мужчину со всех сторон обыкновенного. Две ноги, две руки, внешне очарователен, внутренне наполнен, с неплохим запасом умеренных шуток, немного танцор. Платит за вечернюю выпивку, угощает ночным кофе, несет на руках до машины, чтобы произвести впечатление. И производит его.

Особые приметы – двое детей. Но кого вообще волнуют эти особые приметы, когда ты красива и свободна, а он нужен тебе просто для приятных встреч по пятницам?! Меня не волновали. Я точно знала с самого детства, что дети – это «цветы». Значит, он, как обладатель целой пары (мальчик и девочка), счастлив, и в его «саду» все замечательно.

Дети вообще мало волнуют, когда они не твои. Не представляют угрозы, не вызывают панических атак, не устраивают бессонных ночей и не задают непонятных вопросов. Парочка моего обыкновенного мужчины лишь изредка звонила папе, чтобы что-то спросить или что-то сказать. Потом в трубке раздавались гудки, и дети ничем о себе больше не напоминали.

Я же настолько была уверена в своей чайлдфришной независимости, что не смогла адекватно оценить ситуацию. Влюбившись, немного ошиблась, рассчитывая на долгие годы практики.

Внезапно молодой человек перестал быть обыкновенным, обычным, обыденным, и превратился в мужчину мечты, став таким необыкновенным, что пришлось сесть и задуматься, а заодно вспомнить школьный курс математики и посчитать детей.

Узнав о моем романе «с двумя детьми», моя бабушка сказала: «Лиза, мне тебя так жалко». Я улыбалась, не представляя, о чем она жалеет и почему именно меня.

Тем временем я впервые в жизни добровольно вступила в контакт с детьми, которые напоминали мне непонятных пришельцев из космоса, и познакомилась с его «цветочной» парой – Марусей и Джеком. Мальчику на тот момент было два года, девочке – восемь.

Все прошло весело и беззаботно, как я люблю. Как я привыкла. Но это будет первый и на долгие годы последний беззаботный период в моей жизни после нашего знакомства с обыкновенным мужчиной. И это единственный период, когда мне так хотелось лишиться этой самой беззаботности. Я сделала это добровольно, с обворожительной улыбкой на лице.

Мой привычный уютный паровозик под названием «жизнь» сошел с рельс, и все вокруг завертелось по-особенному, по-инопланетному. Я, конечно, знатная фантазерка, но мои романтичные мечты обычно заканчивались на белоснежном платье и его восхищенном взгляде напротив.

Мне не привили эту культуру, я была далека от состояния семейственности, как Плутон от Солнца. Гулять вместе с детьми? Вместе грести веслами на лодках, кататься на велосипедах? Вместе в лес, в горы и с гор тоже? Вместе смотреть кино, смотреть закат и что там еще можно было посмотреть?

Удивительный факт – мы нравились друг другу. Человек и инопланетяне обменивались словами, жестами, звуками, превращая этот перформанс в весьма приятную коммуникацию. Сейчас я думаю, такой ли уж чайлдфришницей я была?

Я не хотела детей, поскольку не хотела отдавать им то, что сама только что получила. Может, просто не доросла до того момента, когда однажды, как и многие женщины, решилась бы просто родить от достойного мужчины для себя, чтобы стаканчик воды в старости было кому подать.

Я, наверное, не встретила такого мужчину, который бы дал мне столько любви и закрыл столько моих потребностей, что сделала бы для него все что угодно. Даже ребенка. Даже двоих. Ведь два – это идеальное число? Столкнувшись с детьми лицом к лицу, я отметила для себя – «они не фонтан, конечно, но вполне сносны».

– Ты не поверишь, – рассказывала я подруге, – у меня теперь есть дети.

– У тебя? – Лерка продолжала изучать салат, в который повар, вопреки запретам, опять кинул веточку кинзы.

– У меня. Да вот же она, цепляй, – помогала я ей в поисках ненавистной травы.

– И как первые впечатления? – спросила подруга, – психи, ненормальные, неадекваты, «какой кошмар» или «о боже, их надо изолировать от общества»? – Лерка ехидно улыбалась, озвучив характеристики, которые обычно использовала я.

– Пока не похожи, – я почувствовала, как краснею.

– Чертов салат! – Лерка аккуратно выплюнула в салфетку очередной миллиметр вонючей кинзы и отодвинула тарелку с салатом, – и что будешь делать?

– Хочу им понравиться, а там посмотрим.

– Понравиться? – Лерка вздернула ко лбу шикарные брови.