Задачник приемной мамы с ответами

В который раз мы все вместе сидели то ли за завтраком, то ли обедом. Вроде это был выходной, о чем-то говорили, обсуждали, вроде даже смеялись, вроде даже от души, что-то планировали. Но, встав из-за стола, я поняла, что совершенно ничего не слышала. Как скитающийся несколько недель по пустыне бедуин жаждет воды, мой мозг хотел только одного – простой, без изысков тишины.

Я механически хихикала, кивала и что-то отвечала в ответ, но ничего из обсуждаемого память не сохранила. По всей видимости, это длилось уже не один день, потому что и вчерашней коммуникации в моих хранилищах не находилось.

– Куда, черт возьми, мы собираемся? – думала я, роясь на полке с одеждой.

– Пап, а сколько ехать до этого лыжного клуба? – спросила Маруся, надевая на себя шапку и варежки.

– Минут 30—40. Это за Волгой, – крикнул Кирилл из гардеробной.

– Лыжный клуб?! – в моей голове будто взорвали петарду. – Я же ненавижу лыжи!

Место назначения оказалось обычной небольшой базой в лесу, с прокатом инвентаря, накатанной лыжней, горками для плюшек и махровыми заснеженными деревьями вокруг. Красиво!

Я смотрела на сосны и березы вдалеке, кажется, слышала, о чем они разговаривали между собой. Тихонько хрустнула ветка вон на той самой высокой березе – это птица взлетела вверх, оттолкнувшись от гнезда. Могучий дуб мечтал о лете и новеньких желудях среди зеленых листьев. Старая сосна в роскошном одеянии о чем-то ворковала со стайкой воробьев, собравшихся под ее раскидистыми лапами. Какая милая беседа! Попыталась и я вступить в этот разговор: «Знаете, мне бы хотелось, чтобы мои „марсианские цветочки“ иногда разговаривали так же безмолвно, только кивая красивыми мордашками».

Вбегая на горку в десятый раз и съезжая с нее, я думала о том, какую роль отвела в жизни этим детям. Справлюсь ли я? Преодолев несколько тысяч крошек, разбросанных на полу, получится ли у меня из миллиона непонятных звуков услышать хоть какой-то смысл? Смогу ли продолжать в том же духе? Может быть, надо остановиться и взвесить все «за» и «против»? Может быть, дети – это не просто сложно, а очень сложно и непостижимо моему уму?

– Погнали еще раз? – кричала Маруся, проносясь мимо меня на оранжевой, как апельсин, плюшке.

– Давай! – смеялась я.

Потом были снежки, валяние в сугробах, пробежки под ветками, прогнувшимися под тяжестью лежащих на них снежных шапок, и полные сапоги снега.

Мне было весело, поэтому очень сложно позже признаться, что я ненавижу лыжи и все эти зимние забавы. Так что же важнее: возможность оставаться в тишине или возможность наслаждаться моментами, неожиданно врезавшимися в то самое безмолвие?

– Все-таки дети – это очень сложно, – мы шли с Леркой по расчищенной набережной, попивая кофе.

– В прошлый раз ты была более оптимистична, – справедливо заметила подруга.

– У меня такое ощущение, что я постоянно делаю то, чего не хочу, при этом получаю удовольствие от процесса. Я жажду тишины и одиночества. Но пыталась вспомнить, когда в последний раз этим пользовалась: одиночеством в тишине. Я провожу время с двумя детьми на лыжной базе и сама не понимаю, как умудряюсь прилично повеселиться там? Один нюанс – я перестала слышать. Я не хочу…

Лерка не дала договорить мне:

– Чего ты не хочешь? Раскатывать на лыжах по выходным? Так скажи об этом, нехочуха. На дворе только декабрь.

Почему всякий раз, когда я убеждаю себя в чем-то и нахожу в этом какой-то особенный смысл, появляется кто-то и переписывает весь мой жизненный сценарий? Не было никого рядом и вдруг – целая семья. Тогда я засомневалась, действительно ли мне нужно это целое, и так ли мне необходимо завязывать отношения с детьми?

Так что насчет теоремы? И что есть счастье сегодня? Оказывается, есть счастье, которое желают все, например, здоровье и любовь. А есть счастье неочевидное – это как раз мой хохот в лесу посреди лыжной базы, пересчитывание крошек на полу и игра «у кого их больше в этот раз». Может быть, детский смех, вызванный твоим поведением, и есть награда?

Я была уверена, что мысли о судьбоносности той или иной встречи – это удел цыган и экстрасенсов, но время от времени фокусировалась именно на этом. А что, если наша встреча – это самый настоящий контакт землян с инопланетянами? Я просто обязана выстоять, тем более, когда внутри и снаружи столько тонн нерастраченной любви.

Для справки

Время крошек и а-ля лыжных баз – это было особенное время. Проживаешь каждый момент не так, как определенный жизненный отрезок (отрезок, как мы знаем, имеет начало и конец). Ты всякий раз оказываешься в сказке. Ты то Алиса в стране чудес, то Гулливер в стране Великанов, то бедная Золушка, пересчитывающая зерно в очередном мешке. И четко понимаешь, что за каждой лыжней, за каждой крошкой есть целая история, финал которой никому неизвестен. Либо ты выйдешь замуж за сказочного принца, либо станешь обладателем роскошной пары ослиных ушей.

Инопланетные пристрастия

В сорок лет, наверное, уже можно признать: я очень травмирована своим детством. При этом я осознаю, что стать такой, какая есть сейчас, мне тоже помогло детство. Никто же не знает, что бы из меня получилось, будь мои юные годы не таким нестабильными.

В общем, вопрос для психологов открыт. А пока о детях.

Моим «инопланетянам» повезло, потому что у маленьких было все: красивая одежда, вкусная еда, фрукты и овощи в изобилии, вдоволь воды, в которой можно помыться, теплые комнаты, любящие бабушки, которые как сказочные феи исполняли любые их желания. Хорошо это? С одной стороны, замечательно. С другой – сплошная «грязь»: дети полностью обесценили все, что перечислено выше.

– Марусь, сними школьную блузку перед тем, как мазать бутерброд черничным вареньем, – щебетала я, с замиранием сердца наблюдая, как белоснежный рукав лежит на куске хлеба вместе с джемом.

– Да пофиг, папа другую купит, – отвечала Маруся, подметая рукавами стол.

Это обычный сценарий наших первых диалогов и моих убогих попыток понять, КАК ТАК вообще МОЖНО?! Папа, действительно, мог приобрести другую. Но зачем? Чтобы снова протереть обновкой мебель?

Я задумалась над очередной задачей №6 про годовой запас.

Допустим, отец для любимой дочки может купить 365 белоснежных блузок. Любимая дочка ежедневно может вымазать столько блузок, сколько раз окажется один на один с едой.

Внимание, вопрос: «Как скоро закончатся школьные блузки, если девочка один раз завтракает, два раза перекусывает и один раз обедает»? В школе пятидневка и сезонные каникулы.

Ответ: блузки закончатся через четыре месяца.

Такие задачки я научилась решать очень быстро. Чем быстрее находила решение, тем тяжелее становилось на душе. Чем мы мудрее, тем жить больнее – это, видимо, именно тот случай.

В моем детстве не было нормальной одежды. Я берегла каждую вещь и берегу до сих пор. Самое ценное стираю руками, мою, чищу, сушу, аккуратно убираю в шкаф. Зашвырнуть новую шелковую блузку в угол? Я бы рыдала, если бы кто-то так поступил с моей.

В мои детские годы не было вкусной еды (еды вообще было мало), поэтому я до сих пор съедаю яблоко, оставляя только веточку в руках. У меня не было тех, кто стоял за спиной и ждал, пока я выдам порцию свежих пожеланий. Мне даже подарки дарили не все и не всегда. И это считалось нормой.

Помню, как многие годы главным презентом от единственной бабушки был мой любимый пирог со щавелем. С двойной дозой щавеля в честь дня рождения. Я была счастлива! Как мне были дороги в те времена каждое платье, каждая конфета и каждый вопрос бабушки «Что ты хочешь?»! Я ощущаю это до сих пор.

У Маруси и Джека все наоборот. Полное изобилие. Так стоит ли объяснять им ценность яблок?

– Лиза, помой мне яблоко, – попросил как-то Джек.

– Хорошо, – довольная, я полезла в холодильник, радуясь, что ребенок любит еще что-то, кроме сладких леденцов.

– Да не то, давай вот это, самое гигантское, – остановил меня Джек, роясь в пакете и указывая на яблоко, размером с мою голову.

Я помыла фрукт. Он действительно выглядел сказочно: красный, с яркими желтыми полосками на боках. О таких я в своем «зимнем» детстве могла только мечтать. Джек схватил фрукт и впился в него своими зубами. Прошло несколько минут, и я увидела, как смеющийся мальчик подбежал к мусорному ведру, отбросил крышку и кинул туда пару раз откусанное яблоко.

– Ты почему его выбросил? – испуганно спросила я.

– Не хочу больше, – ответил Джек, убегая прочь из комнаты.

Я открыла мусорку и достала яблоко. Сколько оно стоит? Рублей сто, не меньше. В нем почти полкилограмма. Едва не рыдая, я отмывала яблоко под струей воды. Как можно было ЭТО отправить в мусор? Оно выглядит невероятно, а пахнет… Ммм, я втянула в себя аромат, который был лучше всяких французских селективных духов.

Почему он просто не оставил его на тарелке? Зачем Джек выбрал самое большое, если не так сильно хотел его? А что я? Я должна что-то сказать по этому поводу? Или с фруктами так же, как и с блузками?

Я села за стол, пытаясь собрать свои прошлые и настоящие эмоции в одно целое. Перед глазами проплывали яблоки из детства – маленькие, красненькие и только летом. Зимой фруктов не было, только морковка и еще мандаринка из новогоднего подарка.

– Лиза, я хочу еще что-нибудь, – услышала я голос Джека, уже погрузившегося в недра холодильника.

– Может, воды? – тихо спросила я, вспоминая, как в детстве, когда мне хотелось чего-нибудь еще, мама всегда предлагала попить воды.