По Москве – рекой. Увлекательная прогулка по набережным: знаменитые и малоизвестные достопримечательности

На набережной вслед за жилым комплексом «Новогодуново» стоят яркие жилые высотки, среди которых выделяется «Wellton Park» с ярко-оранжевыми и сочно-зелеными «пикселями» – небольшими квадратиками, декорирующими здание. Постепенно весь район перестраивается на современный лад: в свое время здесь было возведено очень много хрущоб, то есть неудобных для жилья панельных пятиэтажек, которые теперь сносятся и заменяются новыми домами. Правда, вместе с этим «заменяются» и старые жильцы района.

С Карамышевской набережной переброшен одноименный мост в одноименную пойму, которую на картах указывают еще как Мневниковскую. Если обратить внимание на названия улиц и прочие топонимы поблизости, то нетрудно заметить, что Мневники бывают Верхние и Нижние: например, на набережной есть причал «Верхние Мневники», а улица Нижние Мневники уходит по Карамышевскому мосту до самого Крылатского моста, ведущего к Гребному каналу.

Дело в том, что изначально, когда еще не было Карамышевского спрямления, Мневники располагались в излучине Москвы-реки, то есть на территории нынешнего «острова». В 1812 году после разорения французами деревня едва пережила голодную зиму и больше не смогла догнать село Хорошево ни по количеству людей, ни по уровню жизни.

Жилой комплекс «Wellton Park»

В 1870-х годах в Мневниках открылась земская школа, в которую съезжались ребята со всех окрестностей, включая Крылатское и Татарово. В 1931 году здесь организовался колхоз «Всходы». Но недолго ему было суждено всходами и урожаями радовать советских людей, ведь при строительстве канала имени Москвы и Карамышевского гидроузла (по проекту А.М. Рухлядева – архитектора здания Северного речного вокзала) около сотни домов из Мневников и соседнего Карамышева пришлось перевезти на новое место, которое стало Верхними Мневниками. А оставшуюся старую часть прозвали Нижними Мневниками. Впрочем, затопления были настолько сильными, что и Нижние Мневники несколько сдвинули ближе к деревне Терехово.

Терехово известно как село с середины XVII века; в 1812 году его полностью разграбили французы. После отмены крепостного права некий крестьянин Егоров организовал в Терехове небольшой бумагокрасильный цех. Во времена коллективизации в Терехове возник колхоз «Пионер», его сменило в 1980-х годах одно из отделений совхоза «Звенигородский».

Деревня Терехово расположена всего в 10 километрах от Кремля и входит в природоохранную зону. Ее здания не подлежат сносу, но тем не менее уже с 1992 года неоднократно в СМИ появлялась информация о строительстве на месте Терехова детского «Парка чудес» Зураба Церетели – эдакого российского с грузинским размахом Диснейленда.

Сегодня в деревне, как и много лет назад, топят печи, а воду зимой приносят в дом из колонок. Ремонт здесь технические службы Москвы выполняют с большой неохотой. В то же время эти 316 гектаров неподконтрольной городу частной, экологически чистой земли за последние годы превратились в общегородскую свалку промышленных и бытовых отходов.

В 2000-х годах московское правительство решило пойти по пути Бутова и отобрать земли у жителей деревни Терехово, но без публичных скандалов: тереховцев стали потихоньку выживать с насиженного места, переселяя их с деревенских улочек и домов с участками в каменные коробки…

Был на острове еще один поселок, иногда по-прежнему указываемый на карте как «поселок Главмосстроя». Он был организован недалеко от Карамышевского гидроузла в конце 1940-х – начале 1950-х годов трестом «Особстрой». В 1954 году появилось Главное управление по жилищному и гражданскому строительству. Если сказать короче – то это и есть Главмосстрой, объединивший около полусотни строительных трестов, включая «Особстрой». Именно на Главмосстрой в условиях острого дефицита жилья, наметившегося в послевоенное время, была возложена ответственность за возведение жилых домов и инфраструктурных объектов – больниц, школ, культурных центров…

Рабочим, которые съехались на главную стройку страны с окрестных деревень и сел, необходимо было где-то жить, пускай временно. Так на искусственном острове во второй половине 1950-х появился поселок с общежитиями. Специально для рабочей молодежи, которой в поселке была большая часть, построили танцевальную площадку и летнюю эстраду. Но со временем «временный» поселок расширялся: молодежь подросла и начала строить не только дома, но и собственные семьи. Во всяком случае, в 1960 году в поселке организовали ясли-сад. В 1960-х к поселку провели и асфальтированную дорогу, которая сегодня зовется проездом Главмосстроя и соединяет улицу Нижние Мневники с одноименной пристанью.

Постепенно, помимо рабочих-строителей, в поселке Главмосстроя стали жить работники и КБ «Салют», и завода имени М.В. Хруничева, и Мостелефонстроя, и пр. Но к 1990 годам всех главмосстроевцев переселили с острова, и поселок стал призраком, поскольку по документам он считался снесенным, а в реальности здания остались. И в этих зданиях каким-то «неведомым» для города образом разместились склады, бетонный заводик, служебные помещения ОМОНа. К сожалению, аренда или покупка несуществующих зданий – дело в России нередкое. Одно время даже Управление на водном и речном транспорте Москвы заседало по недействительному адресу: поселок Главмосстроя, 19.

Не могли никак отменить и автобусный маршрут № 243, следовавший почти двадцать лет в поселок-призрак практически пустым. Его отменили лишь в мае 2010 года и сразу же, летом, официально снесли и поселок, на месте которого пока ничего не строится.

Деревню Мневники выселили с острова значительно раньше: еще в 1960-х годах от нее не осталось ничего, кроме заросших садов и заброшенных огородов. Вообще эпитеты «заросший» и «заброшенный» как нельзя лучше подходят едва ли не ко всей местности в Мневниковской пойме. Возможно, ее просто еще не успели застроить частными элитными поселками: тут тебе и склады, и автобазы, и брошенный совхоз «Тепличный», и брошенный стадион, и топкие болота. Даже от Тереховских прудов остался только один, да и то не благоустроенный, хотя – после приложения усилий и денег – мог бы стать прекрасным местом отдыха.

Впрочем, места тут нечистые – не в мистическом смысле, а в самом прямом: в 1927 году возле Терехова построили завод «Галалит» для галантерейной промышленности – из дешевого галалита (то есть казеинового пластика) делались пуговицы, ручки, гребни. В 1947 году завод перепрофилировали и стали выпускать на нем емкости для консервации радиоактивных и едких отходов. Смертоубийственное производство погубило почти всех рабочих и персонал завода. Причем закрыли его за вредностью в 1967 году, а вот от рака люди страдали аж до середины 1980-х. Снесли отравленные здания, между прочим, только в 2010 году – до этого в них ютились автосервисы.

Первые «звоночки» по очистке Мневниковской поймы прозвенели в сентябре 2011 года, когда фонд «Экология для всех» объявил о закладке на месте бывшей свалки неподалеку от Терехова и того самого «Галалита» Московского дендропарка. Если деревья и кустарники хорошо приживутся на привезенной почве, то есть шанс, что Москва обогатится новой зеленой зоной. А пока что по Мневниковской пойме ведет автотрасса, местами обнесенная забором, кое-где какая-то жизнь теплится: мототрасса, шиномонтаж, кроссовый трек, учебная база по вождению автомобилей, завод тротуарной плитки. По свидетельствам очевидцев, на берег иногда выгоняют лошадей – возможно, жители Терехова. А вот причал «Нижние Мневники» туристическими теплоходами не используется – да и что здесь забыли туристы?..

Кунцево – Фили

Правый берег

Недостаток живописности на острове в Мневниковской пойме полностью компенсирует цепь парков на противоположном берегу Москвы-реки, расположенных от самого Гребного канала до Новозаводской улицы в Филях. Несколько парков, среди названий которых «Суворовский», «Солдатенковский» и «Ворошиловский», входят в ПКиО «Фили», а в народе именуются просто Филевским парком. Все вместе они являются частью Фили-Кунцевского лесопарка, который, в свою очередь, входит в заповедную зону Москворецкого парка – вот такая «матрешка».

В лесопарке, который по рельефу едва ли уступает изрытым оврагами Крылатским холмам, полно памятников природы – начиная от обнажения юрских глин, родников и оползневых склонов и заканчивая холмами Кунцевского городища, – в основном они находятся в районе Суворовского парка. Летом это привлекательное место для прогулок, а зимой, в снежные деньки, – для катания на санках, ледянках и ватрушках. Правда, приготовьтесь к тому, что на большей части лесопарка нет указателей, а местность кое-где «по-лесному» диковатая и оправдывает свое название времен Алексея Михайловича, отца Петра I, – Плуткина пустошь (от слова «плутать»).

Кунцевское городище запечатлел на своем полотне художник Алексей Кондратьевич Саврасов, один из частых гостей здешних мест, под несколько пугающим названием: «Осенний лес. Кунцево (Проклятое место)». Предполагается, что в глубокой древности на нем было языческое капище, то есть жертвенник, – оттуда и вся мистическая «проклятость» этого места.

Если верить раскопкам Музея истории и реконструкции Москвы, проведенным в 1960—1970-х годах, впервые нога человека ступила сюда, на высокий холм на берегу Москвы-реки, более 2500 лет назад. К примеру, среди интересных находок 2000-летней древности – глиняная погремушка-рыба с песком внутри.

Древнее городище, и по сей день покрытое черной землей, было прежде окружено рвами и валами, которые деформировались из-за частых оползней. Похоже, что об опасности «сползания» древние жители знали, поэтому укрепляли склоны крутого берега камнями и плетнем. На верхнюю площадку городища вела мощеная дорога, обвивавшая холм.

Здесь и сегодня можно найти белемниты – окаменелости вымерших моллюсков, которые в народе считались «стрелами Перуна» или «чертовыми пальцами». С XIII столетия на месте городища находилось кладбище – известный историк Иван Егорович Забелин, посвятивший этим местам целую книгу исторических воспоминаний «Кунцово и древний Сетунский стан», побывал на Кунцевском городище в 1840-х годах и лично обнаружил могильную плиту с надписью: «Лета 7065/1557 преставился». Он же приметил, как парни и девушки из деревни Терехово (видать, той, что ныне заброшена на острове в Мневниковской пойме) прибежали к берегу реки возле городища, побросали свои венки и убежали, из чего Забелин сделал вывод, что традиции этого места уходят корнями в глубочайшую древность.

На плане Москвы 1804 года кладбище называется почему-то Татарским – возможно, из-за близости села Татарова. При кладбище в свое время находилась церковь Покрова Богородицы – размещение храмов на месте языческих капищ на Руси (да и не только на Руси) не было редкостью. Как повествует легенда, родня и священнослужители отговаривали боярина возводить здесь церковь, но он почему-то настоял на своем. Храм построили. На его освящение из Москвы прибыло много знатных особ, в том числе и молодой боярин Борис Годунов. Оказался возле новой церкви и юродивый Большой Колпак. Вначале он озабоченно ходил вокруг храма, охал, вздыхал, а потом вдруг подобрался к Годунову и зашептал: «Матушка церковь не на свое место попала… И ты, батюшка, не туда попал… Вберет в себя церковь эта грехи людские и провалится под землю. А опосля денек – и тебя погубят…»

Неизвестно, поверил ли тогда юродивому Борис Годунов, но церковь в Кунцеве посещал не раз. И всегда там каким-то образом оказывался Большой Колпак. «Стоит еще матушка… Нехорошо ей в проклятом месте, а терпит… И ты терпи…» – бормотал юродивый.

А вот крестьянин из деревеньки Мазиловой, сопровождавший тогда Забелина к городищу, сказал точно: в одночасье церковь вместе с крестом ушла под землю на 50 метров. Суеверные люди сразу же связали это с «проклятым местом», а современные специалисты легко объясняют эту историю оползнями. По легенде, на «проклятом месте» по ночам можно услышать звон колоколов исчезнувшего храма. О существовании церкви упомянул еще царь Алексей Михайлович Романов, продавая здешние земли Милославскому, отметив в указе: «Покрова Пречистыя Богородицы средь Заразов на Городище». Заразами звались местные береговые кручи (в Крылатском есть свои Заразы – Каменные).

Писатель-беллетрист первой половины XIX века Михаил Воскресенский, «вдохновленный» мистикой Кунцевского городища, написал роман «Проклятое место». В нем он воспевает эту местность: «Из всех окрестностей московских мне более других нравится обворожительное Кунцово с его пустым и неправильным садом, с его прелестными рощами, горами и вертепами. Надобно изучить это место, чтобы вполне постигнуть всю его прелесть. Как гордо и мило красуется оно на песчаной горе своей! Каким светлым изгибом воды опоясывает его радушная Москва-река! Сколько тут богатых воспоминаний, сколько пищи для ума и сердца!»

Критики же к роману, как и ко всему творчеству Воскресенского, были безжалостны. Белинский называл писателя «московским писакой» или «романистом средней руки», а теперь литературоведы считают его романы «слизанными» с плохих французских образцов. Тем не менее в XIX веке «Проклятое место» выдержало два издания.

Описания местности вокруг городища 1833 года, сделанные Воскресенским, сегодня вполне можно использовать как путеводитель во многих других районах лесопарка, особенно в плохую погоду: «Дорогу вы себе будете прокладывать сами – это правда, много и хлопот будет; ибо платье ваше будет цепляться за сучья частых деревьев, нога будет скользить вниз по сырой траве; вы будете обязаны даже несколько раз поднять вашу шляпу, сшибленную упругими ветвями, – но за все это, уверяю вас, вы вознаградитесь удивительным образом: вы увидите чудное, картинное место – и это именно есть так называемое Проклятое место.

Представьте себе большую, почти квадратную площадь на превысочайшей горе, на которую с трудом можно взобраться, – обросшую со всех сторон густыми, но поблеклыми купами дерев. Посреди этой уединенной долины – разбитый когда-то грозою дуб. Около его торчат угловатые, поросшие мхом надгробные камни. Земля во многих местах изрыта. Трава желтая, как будто обожженная молниею. Подойдите к какому хотите краю этой мрачной долины, вы ничего не увидите, кроме зеленых дерев, растущих тесно по крутой горе».

Упомянутый дуб действительно существовал рядом с городищем. Ему посвятил свое стихотворение и поэт Иван Козлов:

Гром грянул, молния дуб крепкий опалила;
Дуб треснул, но грозой он не был сокрушен:
Еще осталась в нем стесненной жизни сила,
Хоть вянуть обречен.

Исторические сведения о дереве путаются: по одной версии, этот дуб срубили в 1850 году. Однако о вековом дубе возле городища писал в конце XIX века ученый Климент Аркадьевич Тимирязев в своей «Жизни растений»: «Его могучий ствол, почти в четыре обхвата толщиной, поднимается со дна глубокого оврага, а вершина расстилается над макушками столпившихся по обрыву лип и осин». Маяковский, по некоторым сведениям, тоже читал в XX веке свои стихи под неким тысячелетним дубом, также «разбитым молнией». В общем, в этой истории все непонятно и нечисто – «проклятое место», что уж тут и говорить.

Рядом с Кунцевским городищем в честь празднования 850-летия Москвы в духе русских укреплений X–XII столетий был возведен «Город мастеров» – самый настоящий деревянный городок со смотровыми башнями, крепостными стенами, вдоль которых ведут галереи.

Название его напоминает о том, что задумывался он первоначально как центр русских ремесленных и культурно-развлекательных традиций. Поэтому гости «Города мастеров» могут почувствовать себя его жителями, участвуя в военно-исторических реконструкциях, занимаясь резьбой по дереву и т. д.

В 2001 году «Город мастеров» приобрел мемориальное значение: в нем был открыт Дом-музей князей Лобановых-Ростовских, почетным хранителем которого и считается здравствующий ныне князь Никита Дмитриевич Лобанов-Ростовский.

Родственница его матери была фрейлиной Александры Федоровны, супруги Николая II, а родственник по отцу, Алексей Борисович Лобанов-Ростовский, – министр иностранных дел Российской империи. Князь утверждает, что он в 34-м поколении чистокровный русский человек, представитель древнего рода, ведущего историю от Рюриковичей. Однако родился он в болгарской эмиграции в 1935 году. После Второй мировой войны, когда Болгария оказалась «в распоряжении» СССР, княжеская семья попыталась бежать в Грецию, но попытка оказалась неудачной и стоила в итоге князю Дмитрию Ивановичу жизни, а юный Никита некоторое время провел в тюрьме. В 1953 году он оказался с матерью в Париже, после этого выучился в Оксфорде на геолога и переехал в Америку, где начал активно работать и стал гражданином США.

Уже занимаясь коллекционированием живописи и уникальных предметов русского театрально-декоративного искусства, он представлял в СССР интересы влиятельного американского банка, у которого советские власти брали займы. Еще в конце 1980-х Никита Лобанов-Ростовский из своего личного собрания подарил ГМИИ им. Пушкина серию шедевров русской графики, а Музею личных коллекций – фарфор начала XX века. С 2010 года особым решением президента РФ Никита Дмитриевич получил российское гражданство. Обо всем этом можно узнать в мемориальном доме-музее князей в «Городе мастеров». Кстати, в Смутное время и после него Лобановы-Ростовские владели сельцом Очаковом и селом Волынским – они оба находятся недалеко от Кунцева.

Заселение территорий современного Филевского парка началось в XV веке, когда боярину Петру Константиновичу Ростовскому (кто знает, возможно, одному из предков или родственников Лобановых-Ростовских) досталась деревня Ипская и земли на месте нынешнего Кунцева. Ростовский подарил их кремлевскому Успенскому собору. До этого они, возможно, принадлежали внуку Ивана Калиты – князю Серпуховскому Владимиру Храброму. В 1572 году Иван Грозный пожаловал эти земли боярину Ивану Федоровичу Мстиславскому, который был потом сослан новым царем Борисом Годуновым в монастырь – в наказание за заговор. А вот сын Мстиславского, Федор Иванович, напротив, служил Годунову, как, впрочем, и Шуйскому, а затем и первому Романову. Был, в общем, верен любому государю, поэтому здешние земли остались в его руках. Однако в 1639 году после смерти княгини Ирины Мстиславской все деревни отошли государству. И тесть царя Алексея Михайловича – отец его супруги Марии Милославской, Илья Данилович, – буквально выпросил у зятя эти земли для строительства имения. Но страстный любитель охоты, каким был отец будущего Петра I, не мог вот так – запросто живешь! – отдать роскошную местность: охотился Алексей Михайлович и в Кунцевских Заразах, и в Хвильских болотах неподалеку. Поэтому предложил он тестю «пустошь Плуткину», не заселенную людьми, причем не подарил, а продал в 1649 году, – такие вот царские родственные отношения.

Так что Кунцево строилось с нуля и довольно быстро при новом хозяине стало сельцом. Правда, служило оно для боярина Милославского всего лишь летней резиденцией. Внучатая племянница Ильи Даниловича и единственная наследница своего отца, Феодосья Ивановна Милославская, почуяв, что время правления Милославских подошло к концу, в 1689 году отказалась от Кунцева в пользу Успенского собора в память о своих родителях и родственниках. Но имение недолго задержалось во владениях собора: поскольку продавать дареное на «помин души» было нехорошо, с помощью Андрея Артамоновича Матвеева, одного из сподвижников Петра I, патриарх обменял Кунцево на Крюково (теперь так называется железнодорожная станция возле Зеленограда). Матвеев, в свою очередь, отдал Кунцево Льву Нарышкину, а сам построил неподалеку деревню Сетунь в долине одноименной реки.

Итак, в 1690 году, после Стрелецкого бунта, Кунцево и соседние Фили оказались в руках у Льва Кирилловича Нарышкина, дяди Петра I со стороны матери. Его брату Мартемьяну принадлежало село Троице-Лыково, неподалеку отсюда (см. выше). В Филях Лев Кириллович возвел храм Покрова Пресвятой Богородицы: лучший экземпляр так называемого «нарышкинского барокко». А Кунцевом занимались уже его потомки.

Название «Кунцево» (или «Кунцово»), возможно, появилось от сходного по значению слова «кунак», то есть «друг», а с древнерусского «кунеть» переводилось как «хорошеть». Но у Даля на этот счет есть своя версия, будто в Кунцеве крестьяне ловили синиц, которых здесь звали «купцами».

При сыне Льва Кирилловича, Александре Львовиче Нарышкине, который за участие в заговоре против Меншикова был сослан в свою подмосковную усадьбу, в 1744 году в Кунцеве был возведен храм иконы Божией Матери «Знамение». В 1910-х годах его по желанию последней владелицы усадьбы – вдовы Василия Солдатенкова (племянника знаменитого мецената) – перестроил в византийском стиле архитектор Сергей Устинович Соловьев: возможно, он ориентировался на итальянские базилики Равенны VI века, такие как Сан-Витале или Сант-Аполлинаре-Нуово. Во всяком случае, некоторое сходство есть.

В 1932 году Знаменскую церковь закрыли и поместили туда военно-спортивный клуб, в результате чего здание сильно пострадало. По рассказам старожилов, когда в советское время вскрыли один из гробов Знаменской церкви, выбрасывая церковные захоронения, в нем оказалось нетленное тело молодой женщины – на глазах изумленных осквернителей гробницы оно почернело.

В наши дни храм был отреставрирован и вошел в перечень объектов исторического и культурного наследия федерального значения. И не зря: основное здание с терракотовыми и алыми крышами и его отдельно стоящая колокольня в форме столба действительно имеют необычный и весьма праздничный облик: схожие храмы легко увидеть скорее в столице Греции Афинах, но никак не в Москве. «Греческий» след сохраняется и в главных святынях храма, привезенных с греческой священной горы Афон.

Кунцевский усадебный дом с бельведером и тосканскими пилястрами в стиле раннего классицизма также возвели Нарышкины: точнее, «срубили» его из дерева и позже разбили возле него оранжереи. В 1812 году дом сгорел и был восстановлен в 1817 году, уже с пристроенными ампирными флигелями. Сегодня утрачены многие украшения ландшафтного усадебного парка, сохранявшиеся еще в XIX столетии, – это «половецкие бабы», вывезенные из степей, дубовая беседка в форме гриба, железная статуя женщины с поднятой рукой середины XVIII века, «Святой колодец» в каменном гроте…

В 1990-х годах едва не были утрачены парковые скульптуры «Юнона» и «Юпитер» и композиция «Похищение Прозерпины Плутоном», но их спас современный скульптор Александр Бурганов. Теперь их выставляют в музее «Дом Бурганова». Есть версия, что «Похищение Прозерпины Плутоном» (возможный создатель – Паоло Трискорни, автор «Трех граций» в Павловске и сторожевых львов возле дома Лобанова-Ростовского в Петербурге) даровала хозяевам имения Екатерина II во время ее визита в Кунцево в 1763 году.