По Москве – рекой. Увлекательная прогулка по набережным: знаменитые и малоизвестные достопримечательности

Что точно императрица подарила обер-шталмейстеру Льву Нарышкину (внуку Льва Кирилловича), так это голубую колонну с личным вензелем, изготовленную из сибирского мрамора, – его добыча тогда только начиналась. Правда, подарок был сделан в 1769 году в Петербурге, а до Кунцева он добрался лишь спустя многие годы.

Среди других коронованных посетителей Кунцева был король Пруссии Фридрих-Вильгельм III. Он остановился в Кунцеве в 1818 году, во время приезда в Россию в связи с рождением у его дочери и супруги Николая I – императрицы Александры Федоровны – сына-наследника, будущего императора-освободителя Александра II. В честь этого посещения в Кунцеве был установлен белокаменный обелиск.

В свое время нарышкинская вотчина была огромной: именитый дворянский род владел едва ли не всеми землями в округе, кроме разве что Крылатского да Татарова. Но 175-летнему «господству» фамилии пришел конец: последние владельцы усадьбы обитали преимущественно за границей или, по крайней мере, не в Москве. Наконец Василий Львович Нарышкин в 1850-х годах продал часть земель купцам – Солодовникову (участки недалеко от Кунцевского городища) и Шелапутину, выходцу из Рогожской слободы.

Лев Толстой в третьей повести из трилогии «Детство. Отрочество. Юность» описывает дачи, которыми в то время стало стремительно застраиваться Кунцево: «…мы и не заметили, как подъезжали к Кунцеву, – не заметили и того, что небо заволокало и собирался дождик. […] Немного правее виднелись уже из-за кустов и дерев разноцветные крыши дачных домиков, из которых некоторые отражали на себе блестящие лучи солнца. Некоторые принимали на себя унылый характер другой стороны неба. Налево внизу синел неподвижный пруд, окруженный бледно-зелеными ракитами, которые темно отражались на его матовой, как бы выпуклой поверхности».

Да и в романе Тургенева «Накануне» герои оказываются перед «одною из многочисленных дач, окружающих Кунцево. Небольшой деревянный домик с мезонином, выкрашенный розовою краской, стоял посреди сада и как-то наивно выглядывал из-за зелени деревьев». Видимо, это как раз дачи, построенные Солодовниковым или Шелапутиным, поскольку повествование романа начинается с фразы, упоминающей год: «В тени высокой липы, на берегу Москвы-реки, недалеко от Кунцева, в один из самых жарких летних дней 1853 года лежали на траве два молодых человека».

В мае 1861 года в Кунцеве побывал император Александр II с супругой. А уже в 1865 году Нарышкин продал основную усадьбу Козьме Терентьевичу Солдатенкову – фабриканту и книгоиздателю, в честь которого этот участок Фили-Кунцевского лесопарка сегодня зовется Солдатенковским парком. Сначала Солдатенков делил земли Кунцева с другими владельцами, но затем выкупил их и построил не один десяток дач для летнего отдыха купечества.

Солдатенков родился в купеческой семье в Рогожской слободе. Хорошего образования ему получить не удалось – отчасти из-за консерватизма родителей-старообрядцев, но это не помешало ему стать «текстильным королем России», издавать Огарева и Герцена, а затем впервые в России выпустить в свет труды экономиста и философа Адама Смита. Кстати, сочинение Ивана Забелина о Кунцеве в 1873 году также напечатал Солдатенков. Был он и знаменитым благотворителем: приобрел некоторые экспонаты для будущего Музея изящных искусств (ныне ГМИИ им. А.С. Пушкина), передав их Ивану Владимировичу Цветаеву, отцу будущей поэтессы Марины Цветаевой. Его огромная частная коллекция книг стала частью Российской государственной библиотеки. Он покупал картины великих русских живописцев – Брюллова, Крамского, Левитана, Перова, Иванова, Федотова… Причем не только покупал произведения у художников, но и всячески им помогал, – за меценатство его прозвали Козьмой Медичи.

Прежде картины из его собрания выставлялись в петербургском Румянцевском музее, а ныне входят в коллекции Русского музея и Третьяковской галереи. Строил он сиротские приюты, дома для престарелых и ветеранов, странноприимые дома, открывал женские курсы, бесприданниц обеспечивал приданым, а бедных студентов – жильем и питанием. Известно, что на все это он денег не жалел, а вот излишеств и роскоши в быту не любил: его скромный летний кунцевский дом – лучший тому пример. Активное участие Козьмы Терентьевича в общественной жизни России многим претило, даже Тургенев в своем романе «Новь» упомянул героя-старовера, который «глупый и чванливый, хочет слыть прогрессистом, вроде Солдатенкова». Но, несмотря на это, Солдатенков издавал романы и Тургенева тоже. Тем более что кунцевские места Тургенева вдохновляли, и он описал их в другом своем романе «Накануне». В память о писателе местный сквер зовется Тургеневским.

К сожалению, советское время частично стерло имя Солдатенкова со страниц истории, а ведь именно его, Солдатенковская больница, именуется сегодня Боткинской (возле административного здания в 1990-х был установлен памятник Солдатенкову). В честь Солдатенкова иногда называют и Нарышкинский пруд – самый крупный в парке, и двухэтажный нарышкинский усадебный дом, который Солдатенков несколько перестроил в 1874 году под себя. В 1970-х годах случился пожар, и дом пришлось восстанавливать более основательно – в кирпиче, но прежние, классические формы были сохранены.

Где-то здесь на пороге революции встречались «суриковцы» – члены Суриковского литературно-музыкального кружка, в котором непродолжительное время состоял еще совсем молодой Сергей Есенин. Один из организаторов кружка, Георгий Деев-Хомяковский, в своих воспоминаниях писал: «Наша группа конспиративно собиралась часто в Кунцеве, в парке бывшем Солдатенкова, близ села Крылатского, под заветным старым вековым дубом. Там, под видом экскурсий литераторов, мы впервые и ввели Есенина в круг общественной и политической жизни. Там молодой поэт впервые стал публично выступать со своим творчеством». К сожалению, многие историки и литературоведы считают этот красивый эпизод под «вековым дубом» не совсем достоверным: Есенин приехал в Москву и вступил в кружок позже, чем это описывается у Деева-Хомяковского… Так что жителям Крылатского и Кунцева остается только надеяться, что крупица правды в этих мемуарах все же есть, а значит, можно гордиться тем, что великий поэт действительно читал свои стихи в Солдатенковском парке.

Впрочем, в разное время в нарышкинской (или солдатенковской, кунцевской) усадьбе действительно побывали и другие, не менее значимые для истории фигуры: Николай Карамзин задумал здесь в 1800 году первые главы для своей «Истории государства Российского»; со своей бабушкой на даче Нарышкиных гостил юный Лермонтов; Лев Толстой «до слез наслаждался природой»; здесь рисовали художники Перов и Саврасов; Врубель работал над иллюстрациями к поэме Лермонтова «Измаил-Бей»; композитор Чайковский подслушал здесь крестьянскую песню «Соловушка»…

В начале XX века сюда приезжали отдохнуть и искупаться жители Москвы: паром доставлял их на противоположный берег, где располагался пляж. Вниз от усадьбы дорожки вели к пристани, возле которой располагалась летняя эстрада – теперь это обычная пристань «Кунцево».

А вот знаменитый дом по-прежнему стоит в верхней, высокой части парка, поэтому его желто-белые стены и красноватую крышу, увенчанную башенкой – бельведером, можно разглядеть прямо с реки. Правда, летом из-за густой зелени видна одна только крыша.

За усадьбой, в глубь от реки, находится Мазиловский пруд – он сохранил название деревеньки Мазилово, располагавшейся рядом с Кунцевом и Филями. В свое время на месте деревни был разбит фруктово-ягодный сад. Западнее Мазиловского пруда расположился район Кунцево с одноименной железнодорожной станцией, открытой в 1871 году. К концу XIX века здесь был организован летний театр, а красивейшее полуготическое здание вокзала, которое радует пассажиров и по сей день, было построено на рубеже XIX и XX веков архитектором-модернистом Иваном Струковым, автором столичного Белорусского вокзала. В то время привокзальный буфет был настолько славен, что местные жители сложили поговорку – мол, «из Кунцева голодным не уедешь».

Тогда же в Кунцеве стали строиться заводы – вот их неполный список: клееночно-кожевенный, шерстоткацкий, суконный, игольный, фабрика брезента и ремней, российско-бельгийский патронный завод и многие другие. Некоторые впоследствии превратились в крупные советские заводы: к примеру, бывший патронный с 1971 года переформировался в МРТЗ – Московский радиотехнический завод, на котором выпускались телевизоры «Юность».

Также в начале XX века неподалеку от вокзала и нынешней станции метро «Кунцевская» появилась обитель Серафима Саровского – подворье Крестовоздвиженской Полунинской женской общины Рязанской епархии. В народе ее звали Кунцевским монастырем, хотя до полноценного монастыря ей было, конечно, далеко. В советское время ее место занял филиал завода имени Сакко и Ванцетти, храм был разрушен. Его пока не восстанавливали, но рядом, на нынешней улице Багрицкого, в конце 1990-х возвели временную церквушку с колокольней. Кстати, улица названа в честь атеиста Эдуарда Багрицкого, автора стихотворения «Смерть пионерки», – он жил на этой улице.

Выступал с речами в Кунцеве и Ленин – на бывшей банкирской даче, после революции ставшей кунцевским волостным исполкомом. Проживали в Кунцеве и Владимир Маяковский, и Аркадий Гайдар. А совсем неподалеку отсюда, на Ближней даче в Волынском лесу, умер Сталин.

После войны в городе Кунцеве возвели рабочий поселок, в народе более известный как «Страна Лимония» из-за того, что все стены домов в этом поселке были выкрашены в кислотно-желтый цвет. В 1990-х годах имела некоторую популярность группа «Дюна», дебютный альбом которой вышел как раз под названием «Страна Лимония». В одноименной песне, сразу же ставшей хитом, «Лимония» зовется «страной без забот».

С 1960 года город Кунцево и весь «Сетунский стан», описываемый Забелиным, то есть местность на реке Сетунь, вошли в состав Москвы. К тому времени в Кунцевский район входили даже земли Внукова, где теперь международный аэропорт, и Сколкова, где строится инновационный центр.

Но вернемся к берегам Москвы-реки. Восточнее Кунцевской усадьбы, в Ворошиловском парке, расположились спортивные объекты – это и спорткомплекс «Конструктор», и уже ближе к Крылатскому – горнолыжная база ЦСКА. А вниз по течению Москвы-реки, по правому ее берегу, в Карамышевской излучине, вдоль парков тянется Филевская набережная, помеченная далеко не на всех картах, поскольку за ней не числится ни одного дома, она толком не оборудована, да и общественный транспорт по ней не ходит. Зато она фактически соединяет два речных причала – «Кунцево» и «Парк Фили». Последний из них находится у подножия самого парка культуры и отдыха «Фили», в честь которого названа близлежащая станция московского метрополитена – «Филевский парк».

На набережной располагается станция зимнего купания, так что зимой здесь можно встретить бодрых «моржей», которые, искупавшись в ледяной воде, затем бегают вдоль берега с оголенными торсами: закаляются. А чуть выше, на склонах берега, повсюду стоят оборудованные мангалы и удобные беседки для летних пикников.

Здесь начинается местность, называемая Фили, – она переходила от одного владельца к другому вместе с Кунцевом, а возникла благодаря протекавшей здесь речке Хвилке. Собственно, и село Фили раньше называлось Хвили, – потому что, как известно, буквы «ф» в русском языке изначально не было – она пришла к нам из греческого. Даже Пушкин ее не жаловал, стараясь избегать в своих произведениях. До сих пор в России некоторые деревенские не выговаривают эту букву – то ли нарочно, то ли по привычке, заменяя сочетанием «хв» или просто буквой «х»: не «лифт», а «лихт», не «фантазия», а «хвантазия».

Филевская набережная зимой

Вернемся к истории этих мест. Сначала Хвили достались Мстиславским, а вместе с Хвилями деревеньки Ипская, Гусарева, Мазилово и местность Кунцево. Крестьяне Ипской и Гусаревой в начале XVIII века были переселены в Мазилово, что на Большой Звенигородской дороге. В бывшей Ипской была посажена Липовая роща, а в Хвилях в 1619 году построена деревянная церковь Покрова Пресвятой Богородицы, благодаря которой село стали называть Покровским или Покровским-Фили.

Лев Нарышкин, приобретя Фили, перестроил церковь в камне: оставив зимний Покровский престол в нижнем ярусе, в верхнем разместил престол в честь Спаса Нерукотворного, поскольку молился именно перед этой иконой, чтобы спастись от смерти во время Стрелецкого бунта.

Его потомки, братья Лев и Александр Нарышкины, в 1763 году приняли у себя в гостях коронованную императрицу Екатерину II. Сначала она заглянула в Покровское-Фили и отобедала здесь, затем по аллее, которая, возможно, была высажена специально к ее приезду, направилась смотреть полки возле деревни Фили на Можайской дороге, куда первый Нарышкин переселил кунцевских крестьян. А затем уж посетила Кунцево-Знаменское (по Знаменской церкви), где и отужинала. Предполагается, что аллея располагалась на месте нынешней Большой Филевской улицы и соединяла Кунцево с храмом Покрова Пресвятой Богородицы в Филях, в который императрица также заглядывала.

Советский художник и искусствовед Игорь Грабарь назвал эту церковь «легкой кружевной сказкой», в которой «чувствуется рука великого поэта и зодчего-чародея». Покрова в Филях (как чаще всего величают храм) – действительно «икона» нарышкинского стиля в архитектуре. Искусствоведы спорят о том, кто мог быть архитектором этого великолепного барочного храма: либо знаменитый Яков Бухвостов, либо Петр Потапов, автор Новодевичьего монастыря. А вот внутреннее убранство и иконостас сделаны руками резчика по дереву Карпа Золотарева, создавшего ряд икон для Донского и Новодевичьего монастырей. Прежде здесь хранились и полотенца, вышитые царицей Натальей Кирилловной Нарышкиной.

Покровский храм представляет собой единый комплекс церкви и колокольни: на его украшение сам Петр I не жалел денег – даже подарил своему дяде цветные витражи после успешного взятия Нарвы. Вероятно, он лично бывал в этом храме. Некоторые главы церкви были увенчаны имперскими символами – двуглавым орлом и короной.

Отечественная война прославила Фили: здесь, в простой избе, произошел легендарный военный «совет в Филях». У Льва Толстого совет открыл вопросом Бенигсен: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» И Кутузов принял историческое решение оставить Москву французам. Впрочем, Толстой по-своему представил «решение» Кутузова: «Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же, наконец, решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»

Покровский храм в Филях

В честь полководца был назван главный проспект в этой местности – Кутузовский, да и весь район приобрел названия, так или иначе напоминающие о событиях и героях 1812 года.

Покровскую церковь французы тогда осквернили и использовали как конюшню и портняжную мастерскую, а в начале Великой Отечественной войны храм Покрова в Филях был закрыт. Верхушка здания была разобрана, чтобы не быть ориентиром для немецких летчиков, но это не помогло, и некоторые зажигательные бомбы все-таки попали в храм. При этом до 1943 года на нижнем ярусе располагался лазарет.

После войны на протяжении практически двадцати лет Покровский храм использовался как бумажный склад, после чего наконец-то было решено его реставрировать. Первые реставрации начались еще в 1955 году – спасали уникальный памятник И.В. Ильенко и Е.В. Михайловский. В 1971 году здание передали в ведение музея имени Андрея Рублева, то есть Спасо-Андроникова монастыря. К Олимпиаде 1980 года сияющий храм Покрова в Филях был готов к открытию как филиал музея.

Как ни странно, но серьезные проблемы начались в 1990-х годах: во всей стране храмы возвращались обратно в лоно Русской православной церкви. Нижний, Покровский придел, в котором практически не сохранилось ничего старинного, действительно с 1992 года стали периодически использовать для церковных служб. А вот верхний ярус музейщики отдавать не хотели – только в 2000 году было издано правительственное распоряжение, согласно которому Покровский храм мог использоваться одновременно и как музей, и как церковное учреждение (по праздникам).

Из ценностей, которые принадлежали храму изначально, остался дубовый престол, главная икона «Покров Богородицы», несколько других икон (например, «Три радости»). Кое-где на сводах можно разглядеть остатки росписей XVII столетия и более поздних времен.

Сегодня фоном для храма Покрова в Филях служит стоящий вдалеке «кусочек Нью-Йорка» в Москве – комплекс небоскребов «Москва-Сити». Буквально за Новозаводской улицей, на которой располагается церковь, начинается промышленная зона. Самое интересное, что в ней находится, – это Государственный космический научно-производственный центр имени М.В. Хруничева – едва ли не главное предприятие отечественной ракетно-космической промышленности. Возникло оно в 1993 году при слиянии конструкторского бюро «Салют» и машиностроительного завода имени Хруничева – тех самых, работники которых проживали в поселке Главмосстроя на острове на противоположном берегу Москвы-реки. В Филях и в нескольких филиалах ГКНПЦ имени Хруничева разрабатываются, создаются и проходят испытания российские ракеты-носители семейств «Протон» и «Ангара», а также разгонные блоки.

Территория завода и историческая местность Фили вместе с прежними деревнями Мазилово и Давыдково входят в район Фили-Давыдково, чуть севернее которого располагаются знаменитая Поклонная гора и парк Победы.

В район Фили-Давыдкова входит и часть природоохранной зоны «Долина реки Сетунь», поэтому элитные застройщики облюбовали это место, возведя жилой комплекс «Кутузовская Ривьера» и «Эдельвейс» – тот самый, который видно еще с Живописного моста возле Серебряного Бора. А недавно земли бывшего села Мазилова купил Газпром под свою застройку.

Шелепихинская набережная – Западный порт

Левый и правый берег

По левому берегу Москвы-реки, напротив Филей, проходит Шелепихинская набережная. Фактически после нее Москва-река входит в оживленную центральную часть города. Когда-то здесь было село Шелепиха. Возле него во время визита в нарышкинские владения Покровское и Кунцево императрица Екатерина переправилась через Москву-реку на роскошном пароме Александра Александровича Нарышкина, тогдашнего владельца этих земель.

В XIX веке Шелепиху заняли дачники, а в XX веке, уже после Великой Отечественной войны, – промышленные предприятия. На набережной, например, и сегодня стоит Первый московский асфальтобетонный завод. Практически посередине набережной на противолежащий берег выходит Шелепихинский мост, возле которого располагается Западный речной порт. Строился этот мост в 1965 году специалистами Гипротрансмоста Н.Н. Рудомазиным и К.Н. Яковлевым – как Краснопресненский мост, благо до Красной Пресни здесь действительно рукой подать. Ничего необыкновенного в нем нет, зато это самый высокий проезжий мост над Москвой-рекой.

Рядом с ним на правом берегу разместился большой Западный порт, построенный в 1937 году, как и канал имени Москвы. В будущем планируют реконструировать его по всем международным стандартам, сделать логистическим центром и передать в пользование деловому кварталу «Москва-Сити», который располагается вниз по течению за двумя мостами.

Собственно, Шелепихинская набережная практически выходит к одному из них – Дорогомиловскому железнодорожному мосту, на котором лежат рельсы Малого кольца МЖД. Построен он был в 1907 году, и, хотя на табличке указана фамилия Г.В. Ульянинского, его проектировщиками иногда считают Л.Д. Проскурякова, П.И. Рашевского и А.Н. Померанцева. Этот мост звался прежде Старым Дорогомиловским, поскольку чуть ниже по течению реки, вслед за ним, располагался Смоленский железнодорожный мост, который в 1998 году перестроен в Дорогомиловский автодорожный мост.

Прямо за мостами река изгибается в Дорогомиловской излучине и по правому берегу образуется клин, на котором расположился район Дорогомилово, даровавший название этому мосту.

Первое Дорогомилово возникло в XIII столетии – но на противоположном берегу, пока в XVI веке на месте нынешнего Киевского вокзала переселенными ямщиками из села Вяземы не была организована новая Дорогомиловская ямская слобода, через которую проходила дорога на Смоленск. К XX веку это была весьма небогатая окраина города, измученная наводнениями, поэтому здесь не селились богатые люди. Зато здесь располагалось еврейское Дорогомиловское кладбище, на котором, кстати, были похоронены художник Исаак Левитан и братья-магнаты (один – банкир, другой – железнодорожник) Лазарь и Самуил Поляковы – одни из первых в России титулованные дворяне иудейского вероисповедания. В советское время после сноса еврейского кладбища их могилы были перенесены на Востряковское кладбище, а Левитана – на Новодевичье.

Весной 1908 года, когда У

всей тогдашней Москвы оказалась под водой, Москва-река добралась даже до Дорогомиловского кладбища, а в самом селе случилась настоящая катастрофа – одноэтажные дома полностью утонули, а перед Брянским (теперь Киевским) вокзалом разлилось огромное озеро, и многие мосты были снесены разъяренным течением. Однако старый Дорогомиловский мост успешно прошел серьезное испытание этим наводнением и в 1938 году был отремонтирован. Сегодня по нему проходит Белорусская железная дорога (прежде Александровская), а на соседнем мосту располагаются сразу две кольцевые трассы: по одной мчатся автомобили Третьего транспортного кольца столицы (ТТК), а по другой – поезда Малого кольца Московской железной дороги.

С Дорогомиловского автодорожного моста открывается вид на Краснопресненскую набережную, застраиваемую небоскребами, и на набережную Тараса Шевченко, которая как раз и упирается в трассу ТТК.

Набережная Тараса Шевченко