По ту сторону

– Добро пожаловать! Это что ж, и кошечка с тобой сразу? – Она гладит Мурашку по голове, отчего кошка зажмуривает глаза.

Я стою в недоумении напротив двух женщин, чьи лица светятся от радости. «Сумасшедшие» думаю я, но быстро прогоняю эту мысль. Ведь и я по ту сторону сна своего рода сумасшедшая. В итоге молчаливая пауза затягивается. Первой эту тишину прерывает та, что меня обнимала:

– Милочка, да ты не бойся. Меня Вера зовут, а это Надя. Мы живём вон там, в посёлке, – она машет рукой куда-то в сторону деревянного дома у меня за спиной. – Здесь чудесное место: природа, воздух какой! А это, стало быть, твой-то домик? Хороший! Мы с Надей всё гадали, кто ж тут жить будет. А ты и с кошечкой сразу! Вот это здорово, сразу друг с первых минут.

Я пытаюсь что-то сказать, но у меня выходит только открывать рот. Взгляд я перевожу с Нади на Веру и обратно, пытаясь найти какие-то подсказки в их смеющихся глазах. Кажется, у меня кружится голова.

– Ох, Вера, заболтала ты девчушку, – смеётся Надя. – Тебя как зовут-то?

– Бе… Беата. А это Мурашка, – я приподнимаю кошку к уровню своего подбородка. – Извините, я немного не поняла…

– Добро пожаловать, Беата! – перебивает меня Надя. – Добро пожаловать в лучший мир!

Она треплет меня по плечу, отчего я нелепо улыбаюсь одним уголком рта. Вера смотрит на меня с почти материнской улыбкой, а её глаза блестят от подступивших слёз.

.3

– Это что значит? – спрашиваю я с глупой полуулыбкой, всё ещё переводя взгляд по очереди с одной женщины на другую. Меня, должно быть, разыграли и сейчас из кустов выпрыгнут операторы, заливаясь слезами от смеха.

– Это значит, милочка, что теперь-то ты можешь расслабиться. И кошечка твоя тоже. Всё, отмучились, – Вера глубоко и облегчённо вздыхает. – Мы с Надей никогда прежде не встречали новеньких, но всё тебе расскажем. Если хочешь, можешь пойти с нами.

У меня округляются глаза, и я неожиданно для себя делаю маленький шаг назад:

– Нет-нет, я никуда не пойду! Извините… но вы не могли бы объяснить мне всё прямо сейчас?

– Вера, не пугай девчушку, – Надя снова смеётся, а затем обращается ко мне. – Милая, как бы тебе сказать… ты сама-то ничего не помнишь?

– Нет. Ну… то есть, помню самолёт. Мы попали в какую-то тряску или типа того. Вроде бы я пошла искать мужа, а потом…

В этот момент мои глаза округляются ещё больше. До меня доходит сумбурная и бредовая мысль:

– Я умерла?!

– Ох, милочка, это там-то, по ту сторону, это так называется. А тут ты, считай, родилась! Только-только пришла! А воздух-то тут какой, а природа… – Вера мечтательно оглядывается вокруг.

– Мы сами здесь недавно, – посмеиваясь над подругой говорит мне Надя. – Ещё и своих-то никого не нашли. Осваиваемся, так сказать.

– Своих?! Есть ещё кто-то? – В полном недоумении, всё ещё держа кошку на руках, я таращусь на этих сияющих счастьем женщин.

– Конечно, есть! Да ты что, дорогая, сюда ж все погибшие приходят. Это лучший мир, – последнее предложение Надя произносит с особым трепетом. Она смотрит на меня, затем на подругу, и по взгляду этих двух женщин я понимаю, что они либо говорят мне правду, либо мы в большой солнечной психиатрической лечебнице. Как ни странно, первый вариант мне нравится больше. Пока я не вспоминаю, что в том самолёте я была не одна.

– А где другие? Мне нужно найти кое-кого. Перед сме… перед тем, как оказаться здесь, я была в самолёте. Он падал. Со мной был муж, я хотела найти его, но… не успела.

– Милочка, нам лишь известно, что лучший мир огромен. Но в какой его части оказался определённый человек, одному Богу известно.

– Богу? Вы его видели? – Вот это по-настоящему новость.

Вера с Надей хохочут:

– Нет, дорогая. Мы хотели сказать, что никто не знает, где следует искать того, кто близок. Но ищущих много, мы и сами подумываем над тем, чтоб своих родных разыскать. Не торопимся потому, что где бы они ни были, им хорошо. А это очень греет сердце.

Я молча смотрю на женщин, размышляя, какой вопрос задать следующим. В голове миллион вопросов.

– Так что же мне делать? – Внезапно вырывается у меня именно тот вопрос, которого не было среди миллиона.

– Ты можешь обождать, освоится. Как и мы. Кто-нибудь в посёлке обязательно сможет дать тебе все ответы, там много «старичков».

– Я бы не хотела вас обременять. И, по правде, я хочу отыскать Марка как можно скорее. Мне будет куда спокойнее, если он будет рядом.

– Милочка, а ты уверена наверняка, что он здесь? – Вера немного обеспокоенно заглядывает мне в глаза. И почему я об этом не подумала? Ведь Марк мог выжить.

Нет, следовало бы мне быть реалисткой: в авиакатастрофе никто не мог выжить. А это значит, что все те люди, включая Марка, сейчас должны быть где-то здесь.

– Да, я уверена. Ну… то есть, я почти уверена. Самолёт явно разбился. Выжить было бы сложно. В любом случае, я должна его найти. Или найти доказательство того, что его здесь нет. – Я наконец опускаю Мурашку на землю. – Скажите, вы не знаете, насколько большое это место?

Вера с Надей переглянулись.

– Нет, милая. Да и вряд ли кто-то знает. Земля, которую ты видишь, бескрайня. Эта высокая трава сменяется городами, а они – океанами. Там, за горизонтом, чего только нет: райские местечки на любой вкус. – Надя мечтательно смотрит вдаль, туда, где через несколько часов сядет солнце.

– Как же люди ищут друг друга?

– Оставляют письма, сообщениях на досках. Передают весточки через встречающихся. В больших городах есть картотеки и те, кто помогают искать. Это не сложно, ведь здесь сам воздух желает того, чтобы ты обрела своё счастье.

Надя берёт в руки своё ведро, и Вера следует её примеру.

– Так что ж, милочка, пойдёшь с нами? В дорогу тебя соберём, напутствия от «старичков» получишь.

Я смотрю на Мурашку, которая сидит рядом и, глядя на меня, жмурится от солнца. Секунду я колеблюсь с ответом, но затем произношу неожиданно решительным голосом:

– Спасибо вам огромное. Но я откажусь. Я должна пойти прямо сейчас. Мура, ты со мной? – Я опускаю глаза на кошку, которая в ответ на мой вопрос коротко мяукает.

– Хорошо, – кивает Надя. – Если захочешь, возвращайся к нам. Да и домик твой тут. Посёлок у нас хороший, жизнь спокойная. А раз ты именно здесь перво-наперво оказалась, значит именно этого тебе хотелось там, в жизни.

Я с сомнением оглядываюсь на деревянный дом.

– Что ж, будем прощаться, – Вера обнимает меня свободной рукой. – Я желаю тебе, милочка, поскорее найти своего мужа. Передавай ему привет.

Надя треплет меня по плечу на прощание и улыбается. Затем обе женщины продолжают свой путь по просёлочной дороге, огибающей мой деревянный дом и уходящей вдаль за высокую траву. Мы с Мурашкой смотрим им вслед, пока тёплый ветер развевает мои выбившиеся из косы волосы, принося издалека запахи лилий и свежего хлеба.

.4

Мы идём с Мурашкой по залитой солнцем широкой тропе. Воздух тёплый как в августовский вечер, но солнце ещё высоко стоит над горизонтом. Мурашка то и дело сбегает с тропы вслед за пролетевшей мимо бабочкой или божьей коровкой. Она лихо ныряет в высокую траву так, что я могу видеть лишь её пушистый хвост трубой. Каждый раз, когда Мура снова и снова срывается за насекомыми, я останавливаюсь и наблюдаю за её игрой, чувствуя, как мои губы расплываются в улыбке. Мне довольно сложно понять свои чувства сейчас: я всё ещё растеряна и встревожена, но при этом меня наполняет странное чувство по-детски простого счастья и безопасности.

Спустя минут десять нашего пешего путешествия я смогла разглядеть на горизонте треугольные крыши деревянных строений. Мурашка с громким «мяу» догнала меня.

– Ну что, куда-то мы всё-таки пришли, Мураш, – сообщаю я кошке, поднимая ту на руки. Она жмурится и бодает меня своим мохнатым лбом.

– Кажется, тебе не терпится пойти туда, да? – Я улыбаюсь и целую её в макушку. Она пахнет сеном и пыльцой одуванчиков.