Согнутые руки

Весь последующий день меня бесило абсолютно все. Даже празднование дня рождения, которое из-за вчерашних событий продолжилось сегодня, не сделало меня добрее ни на минуту. Я позволил себе пить по-чёрному, тем самым объявив бойкот обещанию, ныне данному Рослин. Как же мне хотелось сейчас крушить все на своем пути: я думал, что лучшим способом было бы пойти в спортзал, одеть боксерские перчатки и поколотить грушу до мозолей на пальцах и струящейся крови по локтям. Дохлый номер – плечо остановило меня. Похоже, адскую боль я начал чувствовать именно сейчас, потому что адреналин в моей крови поуменьшился. Я не видел Рослин и оставался спокойным, несмотря на скопившуюся внутреннюю агрессию. Я намеренно оставался в стороне от всеобщего веселья. Музыка лишь отражалась эхом в моем сознании.

Знаешь, Джо, я подумал, что ты не просто так не хотел знакомить меня со своей сестрой. Ты же знал, что она строптивица, неугомонная и неприкаянная маленькая женщина. Ты ли все эти годы опекал ее, ты ли заботился о ней, когда ваш отец занимался своей карьерой тренера в национальной сборной по бейсболу? Да, она не будет покорной! Мой отец был прав: такой, как она, нужно чувство свободы и уважения своих личных прав. Она отнюдь не типичная итальянская девушка, которая будет смиренна пред своим мужем. Она сильна духом и гордится этим. Сколько же в ней отваги, чтоб вот так просто, как сегодня утром, плеснуть мне в лицо воду, дать пощечину или бросить в меня мокрое полотенце?! Да ни одна женщина себе такого не позволяла в мой адрес!

Сможет ли она вынести ее в одиночку, эту силу, если Сальвадор выдаст Роси замуж за выгодную партию, а новый муж будет ее подавлять, пытаясь усмирить? С ужасом я понял, что она так не сможет и наверняка предпочтёт умереть, лишь бы не жить подобным образом!

Я достал портсигар. Мне бы не хотелось, чтобы история Медельин (ее матери) повторилась; ведь даже ребенок ее не остановил.

***

Два месяца минуло с тех пор, как я уехал решать дела семейного бизнеса в Сицилии. Я договорился с Черни, нашим партнёром по инвестициям, что остальные встречи лучше перенести в Чикаго, ведь я должен быть ближе к другим членам нашей организации, к тому же, некоторые решения зависели не только от моего мнения, а и от решения целого клана. Когда я оказался в Чикаго, партнёры назначили встречу в торгово-офисном центре Мэнфис. Я был наслышан об этом месте благодаря Марку; когда наши переговоры удачно завершились, мы отменно отпраздновали это в атмосферном ресторанчике на первом этаже, а после я и Черни спустились к выставочному залу.

Мы говорили ни о чем: Черни рассказывал, что давно не был в Чикаго, даже забыл, насколько здесь свободная, веселая жизнь. Я соглашался с ним, пытался слушать его рассказы внимательно, но не мог сосредоточиться. «Вот она, – думал я, – та самая выставочная фотогалерея Ромео».

Я окинул взглядом зал: здесь было так много Рослин, что у меня голова пошла кругом от ее нетипичных поз, довольных взглядов и притягательных улыбок. Сколько же он платит за аренду и возможность выставлять свои работы в этом торговом центре?.. Каждый день бесчисленное человеческих глаз смотрит на нее… От этой мысли меня передёрнуло. Не хотел бы я, чтобы они все смотрели на нее! Она слишком прекрасна, чтобы принадлежать всем! Сладкая… Мне хотелось снова увидеть ее, приветственно обнять и сказать, как я успел соскучиться.

Со дня рождения отца мы не виделись, даже случайных встреч не происходило. Кто-то из наших общих знакомых сказал мне, что она проводит все вечера на своей фотостудии, изредка посещая кафе и рестораны. Я не знал, где бы ее выловить, случайно встретить, но сегодня было двадцать восьмое ноября, и я прекрасно понимал, где найти ее в этот день.

Восточная часть Розхилл. На кладбище тихо, редкие птицы своими криками создают слабую иллюзию жизни. Людей немного – погода испортила планы тех, кто хотел в этот день прийти сюда. К тому же, было три часа дня, а в такой час сюда мало кто приходит. Свою маленькую женщину я заметил сразу, ещё шагая вдоль тисовой аллеи.

Я купил длинные розы насыщенного красного цвета. Такие ароматные! Я подумал, что они смогут перекрыть собой запах гнилой земли и опавших листьев. Я тихо подошёл к склепу и незаметно встал позади Рослин, слегка сутулившей спину. Я прочел про себя надгробную эпитафию:

Медельин Грэйси Ройс

1930-1959

"Ее душу унес Господь, а вечную славу – осенний ветер…"

Я подошел ближе, шепнул покойнице что-то, отдалённо напоминающее приветствие, дотронулся до фото и поставил розы в высокую глиняную вазу – и тут же ощутил спиной весь холод от взгляда Рослин Мэй. Она сверлила меня своими огромными глазами, словно видела, что в глубине души я действительно сожалел об утрате. Очевидно, она не ожидала увидеть меня здесь. Через пару минут я поравнялся с ней.

– Откуда ты здесь?

– По иронии судьбы наши встречи происходят на кладбище. А если серьезно, я подумал, что в годовщину точно застану тебя у матери. Все хорошо? Вид у тебя неважный…

Выглядела она уставшей, глаза слезились, но Рослин была бы не собой, если бы показала мне свою печаль открыто.

– Да, спасибо. Мы давно не виделись.

– Очень давно, неправильно вот так оставлять тебя надолго. Увы, пришлось. Были дела в Италии, но ты бы со мной точно не полетела, оставив учебу.

Она улыбнулась уголками губ:

– Что-то проходит, а что-то вечно! Ты не изменяешь себе, Фреди. О чем ты там шептался с мамой, когда ставил розы?

– Я?.. С чего ты взяла, что я говорил?

– Слышала твой шепот…

– Да так, просто решил поближе познакомиться с покойной тёщей. Обещал, что буду заботиться о тебе. Черт возьми, ты так похожа на нее, я и не знал… bellissima***.

– Нашел время шутить, – Роси вздохнула, поглядывая на наручные часы. – Мне пора… Эти зеваки (она намекала на папарацци) не дают мне прохода! Надо было взять охранника…

В самом деле: у ограды томились безудержные фанаты ее покойной матушки.

– Постой, я отвезу тебя куда скажешь… Обещаю, что буду вести себя благородно.

Я обрадовался, когда она согласилась на мое предложение. Сегодня за рулём своего авто был лично я – шофера и охрану отпустил намеренно, мне очень хотелось побыть с Рослин наедине. Она так прекрасна, и накрывшая лицо печаль не портила присущее ей очарование; я все равно желал быть с этой женщиной и в горе, и в радости. Сейчас я разделял ее горе – ее беда была моей; мое плечо было ее опорой.

Я предложил Рослин поужинать в ресторане дяди Лорена, она неохотно согласилась. Еда оказалась отменной, итальянский салат из пасты пришелся Роси по вкусу. Вообще она ела мало, аппетит явно покинул ее сегодня, а вот выпить чего-то покрепче она не отказалась.

– Что нового расскажешь? – просто и без обиняков спросила она.

– Ну-у…мы обрели новых инвесторов, очень хороший улов, я считаю. Дела фирмы пойдут лучше, чем сейчас. Все остальное, что касается бизнеса и наших мужских дел, тебе не нужно знать. Кодекс молчания, сладкая.

– А как твое плечо?

– Ты помнишь! – я заулыбался. Ещё бы она не помнила, это же случилось в тот день, когда я затащил ее в кровать. – Давно затянулось и не напоминает о себе. Скажу больше, я успел получить новые царапины. А, ерунда! К такому быстро привыкаешь.

– Дон Вито в здравии?

– Конечно, ему так понравилось отмечать свой юбилей, что мы чуть ли не повторили его через неделю! Между прочим, все это время он интересовался у твоего отца, как твои дела. Ты ему понравилась, и я нисколько этому не удивлен.

Она смутилась, накручивая пасту на вилку, а потом вдруг спросила:

– К свадьбе уже всё готово? Сара, верно, без ума от счастья, наконец-то ты станешь ее мужем.

– Это ты от Сальвадора узнала? Ну да, – я попросил официанта повторить нам вино, – от кого же, если не от него. Наши отцы ведь дружат.

– Да, папа упоминал как-то раз… Говорил, твой старик приглашал нас на праздник. Ты не думай, я приду. Буду вести репортажную съёмку века: свадьба самого завидного жениха-гангстера Чикаго!

– Снимать там будет нечего. Это все проделки отца, я не желаю жениться. Сара не моя женщина, и ты прекрасно об этом знаешь.

Она молча доела свою порцию салата, которую мучила полчаса, и допила бокал вина.

– Что мы все обо мне… Расскажи, как ты поживаешь? Что произошло с тобой, пока меня не было в Чикаго?

– По-моему, ты знаешь все и без моих рассказов. – Она сощурила глаза, намекая тем самым, что в курсе того, как я пробивал информацию о ней во время моего отсутствия.

– А тебя трудно обойти с левого фланга, сладкая. – Я игриво ей подмигнул. – Да, я знаю, что ты была на практике в Нью-Йорке, прошла ее успешно; твоя знаменитая выставка до сих пор в Мэнфисе, мне даже удалось лично ее увидеть; еще мне доложили, что ты подстриглась, – фото сделали мои невидимые помощники, кстати, тебе идёт удлиненное каре… Кажется эта стрижка так называется? А, ещё около тебя начал ошиваться какой-то corteggiatore****, кажется, вас познакомил Сальвадор. Ему под сорок, он очень богат, но скучен и чопорен, да? Арнольд Локки.

– А ты целеустремленный, Манфредо. Твои люди зря времени не теряли, пока ты решал дела в Сицилии. Но даже им известно не все.

– Удиви меня, дивная моя.

– Через пару дней я еду в благотворительный тур по Америке в поддержку больных детей и раненных на войне солдат. Наш университет организовал эту недельную акцию. Я и не думала, что со мной когда-то случится нечто подобное, но моя гастрольная жизнь начнется уже через пару дней…

– Ты будешь снимать, а потом сделаешь благотворительную выставку?

– Ага, – она гордо кивнула.