Слабость Шамана

И железная дверь тихо лязгнула, снова оставляя меня один на один с моими демонами.

Пролетело ещё несколько дней. Я уже и забыл о том, что у меня однажды был гость, который не мучил меня, а пожалел. Много раз я думал о том, что все же никакой девочки не было – это плод моей больной фантазии.

Но почему-то мое больное воображение все время подкидывало мне напоминания о том, какие прохладные у неё были руки и как приятно пахли ее волосы белыми розами. Этот запах буквально отпечатался в моем мозге, в моих рецепторах.

Громкие быстрые шаги и лязг двери прервали мои мысли.

– Чертов урод! – завопил Ноллан Данн, врываясь в подвал с открытой бутылкой виски.

Сделав большой глоток из горла, он поморщился, несколько раз выругавшись:

– Эта сволочь думает, что может меня прижать! – брызгал слюной в бешенстве мужчина. – Перекроет он, видите ли, дороги с живым товаром! Сукаааааа, как же я тебя ненавиииижууу, – орал вне себя Нолан.

Подбежав ко мне и замахнувшись кулаком, он замер, наткнувшись на мой взгляд, полный презрения. Затем он сделал то, что я от него не ожидал: он упал возле меня на колени. Схватив меня за голову руками, он начал пьяно рыдать:

– А ты ведь мог быть моим… моим сыном! У тебя глаза этой суки… Алисии…

Протянув руку к бутылке, он сделал еще один глоток, пролив виски на каменный пол, вытер подбородок рукавом своей дорогой рубашки. Затем, встав на ноги, он как будто протрезвел на одну долю секунды, одернул сбившуюся у ремня рубашку, поправил трясущейся рукой галстук. Пошёл, не глядя на меня, к выходу.

Не знаю, что было с этим упырем, но он явно был не в себе: либо под наркотой, либо совсем повернулся головой. Но одно я не понимал: откуда эта мразь знает имя моей матери?

Глава 5

Следующую неделю мои мучители почти не приходили ко мне. Изредка блондин со шрамом приносил мне воду и хлеб, причём не каждый день. Иногда я со страхом думал о том, что мой похититель может забыть обо мне: что тогда я буду делать?! Подыхать в одиночестве в этом сыром подвале без окон от холода и голода?

Проснулся, от легкого, как пёрышко, прикосновения к моей голове. Открыл глаза, попадая в плен темно-карих, почти чёрных глаз. Они внимательно смотрели на меня.

– Я принесла тебе кусок пирога! – порывшись в маленькой сумочке с изображением Хэллоу Китти, девочка достала пирог с мясом и лимонный кекс.

– А ещё у меня есть сок! – радостно сообщил мне ребёнок, протягивая какой-то детской напиток, на котором была пометка, что можно давать детям с шести месяцев.

Я понял, что девочка принесла мне свою еду. Благодарно кивнув, я протянул руку.

– Это приготовила моя мама! – гордо сказала малышка и улыбнулась мне, обнажив маленькие белые зубки, так похожие на жемчужинки.

Она проворно открыла сок и помогла мне попить. Наконец, утолив свой голод, я хрипло спросил:

– Сколько я здесь нахожусь?

Пожав острыми плечиками, девочка ответила:

– Я не знаю точно, когда ты тут оказался.

– Как тебя зовут?

Девочка несмело улыбнулась, отчего на ее щёчках появились очень милые ямочки:

– Эйлин. «А тебя?» —тут же спросила она.

– Андре! Какое число сейчас? – я должен был узнать, сколько нахожусь в этом аду.

– Сегодня двадцатое июня.

Я с ужасом понял, что нахожусь в плену почти два с половиной месяца, и как насмешка судьбы – сегодня мой день рождения. Как будто почувствовав, о чем я думаю, Эйлин дотронулась до моей руки:

– Андре, тебе нельзя здесь оставаться. Мой папа злится, он может сделать тебе совсем плохо, когда в ярости.

– Я не могу уйти, – дёрнув рукой, показал ей, что прикован к стене.

– Может, ты как-то можешь сообщить моим родителям, что я здесь? – я умоляюще посмотрел в глаза ребёнка.

Она сильно нахмурилась, на ее личике отразилась мучительная борьба:

– Я не могу… – наконец ответила она. – Отец узнает, он будет ругать маму, если она позволит мне совершить звонок.

Прикусив губку, она подняла на меня взгляд:

– Я постараюсь найти ключ, – кивнула она головой в сторону длинной цепи, вмонтированной в стену. – У отца проблемы, он часто занят в разъездах. Я достану ключ и выведу тебя отсюда.

Я с надеждой посмотрел ей в глаза. Она подскочила, заталкивая пустую бутылочку в свою сумку, и стала быстро подниматься к выходу.

– Спасибо, Эйлин! – сказал уже, когда за девочкой захлопнулась дверь.

С этого дня в моей душе поселилась надежда. Но не много ли я хочу от маленького ребёнка, у которого почти столько же прав в этом доме, как и у меня?

Иногда сквозь стены своей темницы я слышал откуда-то издалека звуки скрипки, очень тихо и неуловимо. Когда Эйлин опять переступила порог моей темницы, я узнал, что это она играет: она уже более года учится с репетитором. От неё я узнал, что там, наверху, она живет с мамой. Со слов девочки, мама очень добрая, но папа все равно всегда чем-то недоволен.

Однажды я заметил на внутренней стороне ее руки тонкие белые шрамы.

– Что это, Эйлин? – спросил я, разглядывая тонкие насечки на белой полупрозрачной коже, сквозь которую было видно голубые венки.

– Папа наказывал, – отдёрнув руку, девочка, обижено надула губу, наверняка вспомнив боль от воспитательных мер отца.

– Эйлин! Когда достанешь ключ, уходи со мной?

Она испуганно прижала ладонь к моим губам, завертев головой, отчего ее упругие локоны начали подпрыгивать как пружинки вокруг неё:

– Тс-с-с!

– Обещай подумать? – я сжал ее хрупкую ладошку в своей руке. – Там никто не будет тебя обижать!

Кивнув, девочка ушла так же бесшумно, как и приходила.

Каждый раз я пытался узнать у девочки как можно больше информации о доме, о планировке, о всех жильцах на этой территории. Я как губка впитывал в себя все подряд: и что казалось важным, и не особо требующим внимания, понимая, что в будущем, когда я убегу отсюда, мне пригодится любая информация. А также моему отцу и его людям. Если убегу…

Благодаря Эйлин я не сошёл с ума в своей каменной клетке. Она буквально была лучиком света, ей не нужно было что-то мне рассказывать, она могла просто сидеть рядом, и я чувствовал, что я не один, ее энергетика поддерживала во мне искру жизни. Как позже я узнал, имя Эйлин означает «свет». Как же точно ей подходит имя, для меня она свет, надежда на будущее…

Девочка рассказала мне, что дом надо мной большой: два этажа, около восьми комнат, не считая подсобных помещений.