Смерти хватит всем. (Сергей Перов и Наташа Сомова)

– Веди в дом, варвар.

Ермилов насупился и подчинился.

Легенду он сочинил немудреную. Пошел, дескать, выносить ведро с кухонными очистками на помойку, тут, за углом, и нашел книги. «Геометрию» узнал сразу. Авдеев проверил. Действительно, учебник истории был совсем новым, без таблицы. А учебник физики достался Оле после какой-то Ивановой Е.

– Рядом еще тетрадки валялись, – добавил красок Ермилов. – Но я их не взял.

– Помолчи и сосредоточься, – велел рассказчику Перов.

И послал Авдеева к мусорке в режиме «одна нога здесь, другая там». Слава вознегодовал, молча, и сгонял. Однако мусор вывезли. Ни в контейнерах, ни вокруг тетрадей Оли Вороновой не было.

– Теперь продолжай, – будто магнитофон включил Ермилова Перов.

Сначала Вася впал в раж добропорядочности и собрался передать учебники девице. Представил, что над ней одноклассники поиздевались. За потерянные книги надо было платить. Да еще взамен что-то в библиотеке выпрашивать. Но чем больше он размышлял, тем приятнее ему становился другой вариант: Олька возненавидела школу, выбросила в знак протеста эти источники знаний, и вдруг они к ней возвращаются. Мерзко. Сам Ермилов избавился от всего, что напоминало о школе. И этот случайный привет из недавнего прошлого решил сжечь. Приступил к осуществлению, но менты помешали.

– Мы всегда вовремя, – оскалился Слава.

От знакомства с Олей и ее одноклассниками Вася мудро не отпирался. От того, что часто сталкивался с Вороновой в прошлом учебном году по пути на занятия и с занятий тоже.

– Мне два шага до дома, ей – шесть. Но из-за садовой ограды напрямик нельзя. Все, кто живет в этой стороне, вынуждены кружить вдоль нее. Конечно, сталкиваемся, кружа.

– Конкретнее о встречах с друзьями, – потребовал майор.

Ермилов сразу сделался упрямым и неуступчивым. Он обходит каждого школьного знакомого за версту. Он никогда не заговорит со свидетелями своего недавнего унижения на экзамене. Ему противно ходить мимо школы, не то что заглядывать в нее. Он выбирается за калитку, чтобы купить продукты и вынести мусор, дед не даст соврать. Он – затворник. Зубрит немецкий, чтобы уехать к родителям в Австрию и получать высшее образование там.

– Тебе известно об убийстве директора? – не выдержал Авдеев.

– Какого? – мрачно спросил Вася.

– Ямцова Владимира Георгиевича, – не без сарказма ответил лейтенант.

Парень не успел отреагировать.

– Не на моего ли внука вы намерены взвалить ответственность?

Все обернулись. На пороге комнаты Васи стоял разъяренный старик.

– Мы ведем расследование, – спокойно откликнулся майор Перов.

– Послушайте меня, молодые люди, – зло сказал дед и пристукнул костылем. – После войны в моей школе директорствовал фронтовик. Ван Ваныч. Вместо правой руки у него была культя. Я, между прочим, ростовчанин, мне про детскую преступность лепить не надо. Мы такое творили, до чего нынешние не додумаются, даже если сильно жрать захотят. Так вот, проштрафившихся Ван Ваныч звал в свой кабинет, ставил в ряд по стойке смирно и наподдавал культяшкой по рылам. А она у него тяжелая была. Маменькины сынки потом размазывали под носами кровь с соплями и клялись его пришить. Но Ван Ваныч умер в своей постели в глубокой старости. И весь город на его похоронах обрыдался. Потому что юнцы не затаивают обид. Обидчику достается или сразу, или никогда.

– Спасибо за мемуары, – проворчал Слава Авдеев.

Дед хмыкнул и обратился к Перову:

– Ведите расследование, ведите. А то пока оно вас ведет.

7.

– По-моему, он все врет, – заявил Слава Авдеев, шагая с майором Перовым по блекнущему к вечеру городу.

– Вторая смена в разгаре. Дуй в школу и потряси его приятелей, – взглянув на часы, распорядился майор. – Я буду в управлении. Пора отчитываться перед родимым подполковником.

На сей раз лейтенант с удовольствием сменил направление. Он желал доказать ломаке Перову свою правоту. Потому что Сергей явственно скис после отповеди ехидного деда Васи Ермилова. Будто не догадывался, что старик будет выгораживать единственного внука. Шпана ростовская! Нашел чем перед милиционерами хвастаться.

Подполковника Перов не застал. И легкомысленно рванул домой, где был вознагражден. Наташка плескалась в ванне, правда, заперев дверь.

– Я раскрыла твое убийство, – крикнула она Сергею.

– Откинь крючок, я ничего не слышу, – притворился майор.

Пока девушка старалась, не прерывая купания, дотянуться до крючка длинной ручкой массажной щетки, Перов успел содрать через голову рубашку и снять носки. О привычке Наташи наливать воду выше аварийного слива он совсем забыл. Поэтому, когда ворвался и прямо в брюках плюхнулся в ванну, по закону Архимеда вытеснил на пол столько жидкости, что через десять минут соседям снизу нетрудно было бы определить его вес. Вместо любовных утех порывистый майор елозил тряпкой по кафелю, чертыхался, выжимал штаны, жалел себя. А жестокая Наташа в это трудное для мужчины время несла какую-то чушь.

Ее тетушке, изволите ли слышать, понадобилось кольцо с крупным сапфиром в усыпанной бриллиантами платиновой оправе. Старинное, а не новодел. Майор эту желчную особу на дух не переносил, впрочем, как и она его. Поэтому, выжимая мокрую тряпку, взорвался сразу:

– Тата, я не ювелир!

– Сереженька, ты дурак, – окрылила его Наташа. – Она не для себя ищет, а для подруги.

– Все равно не ювелир, – уперся майор.

Но постепенно навострил уши. Дочка подруги втихаря вытащила фамильную драгоценность из шкатулки, чтобы повыпендриваться в школе. На палец надеть побоялась, положила в сумку. По пути на девочку напали, ударили по голове и ограбили. Теперь она в больнице, а мать мечется по городу в поисках замены кольцу. Женщина взяла бы грех на себя и сказала мужу, будто потеряла сапфир. Но это стопроцентный развод: кольцо принадлежало его прабабушке, бабушке и матери. Он не простит. Девочка от раскаяния исстрадалась и плохо поправляется. Мать в истерике. Нормальная человеческая трагедия.

– Тата, ты про Олю Воронову? – осторожно спросил Сергей.

– Про нее, Сереженька. Никому не был нужен ключ от класса, только кольцо. Она, наверное, хвасталась им в школе, обещала продемонстрировать. Теперь ты быстренько во всем разберешься, и мы устроим праздник.

Перов мог бы поклясться, что в тот вечер совершенно не думал об убийстве Ямцова. Более того, рассказу Наташи он особого значения не придал, хоть и благодарил ее неумолчно. Сергей был уверен в том, что мать Вороновой сама потеряла кольцо. И теперь пыталась переиначить историю его пропажи, опробовала ее на приятельницах, втягивая их в поиски похожей вещи. Может, ей помогали лишь из корысти или жалости? Сергей расслаблялся с Наташей, которая всегда становилась покладистой и нежной, вообразив, что раскрыла убийство. Он спал и даже во сне чувствовал – сладко спит. А на рассвете вдруг открыл глаза и понял – многое изменилось. Так бывает, когда бездумно вертишь странный предмет, не ведая его названия и назначения. И неожиданно осеняет – да этим кнопки из картона выковыривают.

Он сам сварил Наташе кофе, покрыл булку сыром и отутюжил брюки, в которых вчера неудачно принял ванну. Он обращался к невесте: «Кошечка моя», а она все настойчивее предлагала «сделать для него что-нибудь прекрасное». Соревнование по ублажению друг друга прервалось телефонным звонком. Мать Наташи передала, что тетка рыскала по ювелирным комиссионкам и обнаружила кольцо с сапфиром, подходящее под описание. Сегодня к открытию они с Вороновой старшей туда собрались. Но цену за него назначили неимоверную. И предприимчивая тетушка вспомнила о домашнем и ручном майоре милиции. Через сестру и племянницу она просила у Сергея консультации: если это украденная у девочки вещица, нельзя ли вернуть ее бесплатно, не привлекая к делу сурового отца семейства.

Наташа пересказывала майору просьбу тетки, а он торопливо натягивал еще горячую от утюга одежду.

– Ты куда? Что мне ответить маме? – растерялась девушка.

– Пусть тетушка пригласит Воронову к себе. В десять я буду, – пообещал Перов и бросился к выходу. Но у порога притормозил: – Тата, подчеркни, что я не поощряю дамской самодеятельности.

Слава Авдеев тем временем тщательно скреб бритвой тугие от молодости и надутые от важности щеки. Так бреются именинники и победители. Вчера майор гонял его, как савраску, не удосужившись обсудить детали совместного сыска. А сегодня Перова ждет сюрприз! Слава со вкусом ел и с наслаждением пил. Оделся, улыбнулся своему отражению в зеркале и ему же сообщил: «Элегантный я парень».

Что может разрушить великолепие? Только сомнение в нем. А засомневаться лейтенанту пришлось. В отделе ребята сказали, что Перов совещается с подполковником. Дежурный потряс деталью: начальник явился на телефонный зов майора за час до начала рабочего дня.

– Каждый из нас может его вызвать? – игриво поинтересовался Слава.

– Смотря зачем, – сухо растолковали ему. – Перову в девять утра надо провернуть какую-то авантюру, а подполковник любит вникать в его великие замыслы.

«Так портят людям светлый день, – подумал Авдеев. – У меня реальная сенсация. У Перова безумный проект. И я томлюсь в передней». Томился он за своим столом над отчетом, поэтому о высоте его помыслов никто не догадывался. Парни балагурили и ждали. Минут через двадцать в комнате появился майор.

– Рекорды бьешь, Серега? Снова один все распутал? – обступили его сыщики.