Однажды над городом. Роман

– Вот, передай это от меня, – обиженный Антон положил на стол завернутые в бумагу куски сахара и пару консервов.

– Спасибо! – улыбаясь, поблагодарил Ахмедов.

– Это не тебе, а детям, – всё ещё обиженный Антон сел за стол, но спиной к Арифу.

***

Ариф вывел Шаргию на крышу и скрытно завёл за широкий каменный дымоход.

– Вот консервы, сахар и галеты, – Ахмедов вручил жене завёрнутые в ткань продукты. – Подели поровну и отдай часть Сурае. Придумай что-нибудь, скажи, что обменяла.

– Хорошо, что-нибудь придумаю, спасибо, – Шаргия подняла глаза на мужа. В глазах женщины светилось желание, естественное желание, которое возникает между любящими супругами после долгой разлуки.

Ахмедов нежно и очень трепетно поцеловал жену в губы.

Часть 4

Прошла неделя, волнительная, беспокойная. Арифу всё это время удавалось оставаться незамеченным. Бакинец не высыпался – мешали мысли о разоблачении и позоре перед близкими людьми, а главное – его мучила совесть, порою до боли в сердце.

Ахмедов мёл крышу и ворчал. Вокруг пулемёта были разбросаны десятки окурков от самокруток, и крыша была усеяна плевками. Ушедшая на отдых смена, коих сменили Ариф с Антоном, проявили неуважение к сослуживцам, а прежде всего к месту, где живут люди. Вероятно, те солдаты, кто нёс службу у пулемёта, восприняли крышу как место, где обитают кошки и голуби. Никто из этих людей, вероятно, не мог предположить, что на этой крыше когда-то праздновались дни рождения, женщины нянчили детей и даже проводились свадьбы.

– Поросята, а не люди! – громко возмутился Ахмедов. – Надо пожаловаться на них Звягинцеву. Нельзя так себя вести, здесь же люди живут.

– Какие ещё люди, Ариф? Тут, кроме нас, никого нет, – удивился Антон и принялся помогать сослуживцу. – Хотя, ты прав, попав сюда в первый раз, я почувствовал, что эта крыша не простая, здесь, видимо, когда-то кипела жизнь.

– Для бакинцев крыши – не просто крыши, чаще всего это излюбленные места приятного времяпрепровождения. Много у нас солнечных дней… любим мы наши крыши, и детям солнце особенно полезно, – Ахмедов вспомнил о детях, ему хотелось услышать их голоса. Ещё будучи в расположении части, он замыслил для них сюрприз и ждал подходящего момента.

– Ариф, почему мы сегодня пришли на пост не так, как всегда, через подъезд, а добирались окольными путями, через чердак соседнего дома? И откуда ты знаешь про другой путь? – вопрос Антона насторожил бакинца, но не застал врасплох, Ариф был к нему готов.

– В Баку в основном все дома построены вплотную друг к другу и, соответственно, крыши соприкасаются, – Ариф намеренно допустил паузу и, улыбнувшись, договорил: – Думаю, ходить этим путём тебе будет куда приятнее, ведь ты там встретил Наташу. Если честно, то я не против твоего знакомства.

– Ты это серьёзно? – удивился Синицын.

– А почему бы и нет, сам говорил – дело молодое.

Ариф рисковал. Антон мог расслабиться и пригласить Наташу на пост. Поступить ровно так, как грозился поступить днём ранее. Страх быть разоблачённым превращал Арифа в лгуна и приспособленца – это состояние его изматывало. Когда-то он был счастлив на этой крыше, а теперь он должен был изворачиваться, хитрить с однополчанином и прятаться от родных ему людей.

***

Впервые за всю неделю неожиданно прозвучал сигнал противовоздушной тревоги. Отлаженными действиями оба зенитчика освободили зенитную установку от маскировочного брезента. Антон, как основной стрелок, одним движением взвёл затворы всех четырёх пулемётов. Ариф, в свою очередь, с биноклем в руках выискивал в небе самолёты неприятеля.

– Ариф! Поищи над морем, гады-фрицы могут использовать отблеск морской глади и подобраться к городу на бреющем полёте.

Внезапно загрохотала зенитная артиллерия, развёрнутая на бульваре.

– Раз пушки заработали, значит, они их заметили, выше поищи! – скомандовал Синицын.

– Вижу! – взволнованно крикнул Ариф. – Один летит, очень высоко, думаю, это Юнкерс 88-й, разведчик, белый такой… красивый и блестит!

Это был первый немецкий самолёт, которого бакинец видел воочию.

– Не хвали этих гадов. Я знаю их тактику. Они одним самолётом отвлекают, а другими могут атаковать. Следи за морским горизонтом. Где же наши перехватчики?!

– Высоко летит, к нему не подобраться – это же высотная машина, – со знанием дела заметил Ариф и перевел окуляры бинокля на горизонт.

– А давай я шмальну по нему из нашего «Максима», разогрею старичка, ему пару очередей не навредят, – Антон, подав идею, снял пулемёт с предохранителя.

– Я тебе шмальну, бес конопатый!

От постороннего голоса за спиной бойцы вздрогнули одновременно. Старший лейтенант Звягинцев медленно приближался к расчету.

– Синицын! Ты что, под трибунал захотел? Правила забыл?! Ты хоть знаешь, на какой высоте летит фриц?! Орудия и те стреляют, чтобы дать ему понять, чтобы он ниже не смел опускаться. Стреляют, чтобы он комфортно не вел аэрофотосъёмку, чтобы снимки не получились подробными. И тут ты со своей пукалкой решил с высотой повоевать… Ворон решил погонять?! Это жилой дом, и незачем понапрасну людей пугать своей стрельбой. Ты о детях и стариках подумал?! Это не прифронтовой город, а глубокий тыл. Надобности в стрельбе – никакой!

Звягинцев приблизился к орудию и самолично перевёл пулемёт на предохранитель. Далее офицер сложил руки за спиной и обратился к Антону:

– А ну, Синицын, поведай нам, на какое расстояние летит пуля «Максима», особенно когда пулемёт находится в вертикальном положении?

Антон посмотрел на Арифа и захлопал глазами.

– Ну, что молчишь?! Я жду…

Синицын неуверенно ответил:

– Ну, думаю, три тысячи метров.

– Неправильно думаешь! Всего лишь 1500 метров. А каков практический потолок Юнкерса 88?

Беспомощность ефрейтора была очевидна, парень почему-то вглядывался в небо.

– Жду ответа! – командир повысил голос. – Не знаешь?! Да какой же ты после этого зенитчик, если не знаешь технические параметры объектов, по которым должен стрелять. Скажи, Ахмедов, вижу, рвёшься сказать.

– Полагаю, Юнкерс может подняться свыше 10 000 метров, – предположил бакинец.

– Правильно. Молодец, моя школа! – Звягинцев остался довольный и вновь обратился к Антону:

– Синицын! По каким объектам ты у себя в Ленинграде стрелял?

– По всяким: по пехоте, по моторизованным колоннам, – почесав затылок, Синицын добавил: – и по истребителям тоже приходилось…

– И сколько приходилось? Я хочу знать твой практический боевой опыт, а не то, что написано в твоем личном деле и то, что говоришь ты сам, – старший лейтенант пытливо смотрел на ефрейтора.

Синицын потер лоб и, задумчиво опустив голову, ответил:

– Если честно, никогда не стрелял по летающим объектам.

– Тогда ответь, умная голова, зачем хочешь стрелять, если не знаешь, как это делается?! А ведь патроны денег стоят! Или хочешь себя героем почувствовать?!

Антон виновато ответил: