Владыка Острова

– Твою мать! – тут же зло прокричала девушка и, подняв с песка оставшийся там лежать камень, со всей силы швырнула его в воду. Раздался всплеск, поднялась уйма брызг. Всплывать камень не собирался. – Твою мать! Лучше вытащи меня отсюда, иллюзионист чёртов!

– Инга, вот ты где! – тут же послышался с пригорка знакомый голос.

Она обернулась и увидела, что это Сашка бежит ей навстречу. Приятеля Инга давно не видела, но последняя беседа наложила на их дружеские отношения конкретную тень, а потому она ему не обрадовалась.

– Уф, еле тебя нашёл! – стараясь отдышаться, произнёс Сашка, но Инга скрестила руки на груди и мрачно буркнула:

– Ну. Нашёл. Дальше-то что?

– Я не буду говорить кто именно, но кое-кто очень желает знать, известно ли тебе что?нибудь о некой Лисичке.

– Лисичке? – с недоумением произнесла Инга. Сердце её при этом застучало чаще. Это имя было ей невероятно близко, знакомо! – Да. Кажется, я знаю её. Она – это я… Нет, стой! Я – это не она.

Возникшая в голове сумятица никак не могла превратиться в что-то чёткое, а потому Инга в попытке сосредоточиться потерла пальцами виски. Кажется, думать и вспоминать стало легче.

– Я знаю её, – удивлённо для себя самой вдруг сказала она.

– Ну, и? – поторопил её с ответом Сашка. – Что в ней такого важного?

Инга открыла было рот, чтобы сказать, что Лисичка никому и никогда не казалась важной. Никому и никогда! В ней видел смысл только один человек – тот, для которого её дружба являлась жизненной опорой, для которого в ней заключался целый мир. Этот человек любил её в чём-то больше нежели самого себя…

Она ничего не сказала о том, что вспомнила. Лишь с пронзившей её болью спросила:

– Саш, а ты знаешь, что такое быть другом?

– Само собой, – не понял её приятель, и Инга требовательно уставилась на него.

– Тогда ответь мне, почему ты оставил меня, когда я так умоляла тебя о помощи?

Сашка тяжело вздохнул, кисло поморщился. Он явно испытывал не самые приятные чувства из?за её вопроса, но ответил без заминки.

– Есть вещи важнее дружбы. Мне выпал шанс узнать суть мироздания… И, Инга, разве можно отказаться от возможности понять мир с высоты бога?

– Можно. Можно даже разрушить целый мир ради кого-то, кто дорог! А знаешь почему? Да потому что вес желания иногда значительно больше всего остального, будь оно хоть значимее некуда!

Её затрясло от переизбытка эмоций. Пальцы непроизвольно сжались в кулачки, а из её глаз потекли слёзы. Это произошло не столько потому, что ей вдруг стало невероятно жалко себя, сколько потому, что она вспомнила, как являлась безмолвным свидетелем прошлого Хозяина Острова. Она вновь ощутила его мысли и эмоции. Его глубочайшую грусть. Его невысказанную боль. Его беспросветное одиночество.

– Слушай, мне действительно жаль, что я поступил именно так, – засовывая руки в карманы брюк, сказал Сашка. – Но сейчас у меня есть возможность помочь тебе. Для этого всего лишь расскажи подробнее про Лисичку, а.

– Если хочешь узнать про Лисичку, то ступай в замок мессира. В конце концов, она его дочь!

Сказав это, преисполненная внутреннего волнения Инга пошла вдоль берега. Бывший друг попытался её нагнать и остановить, но она молча стряхнула со своего плеча его руку и только ускорила шаг.

Принесённое воспоминание о Лисичке и Пророке изменили для неё картину настоящего. Многое в единый момент вдруг стало ясным, почти понятным, но… так до конца и неосознаваемым.

День семнадцатый. Вечер

Островитянин, представившийся ему кем-то под именем то ли Ривер, то ли как-то похоже, выглядел неважно. Бинты на его голове покрылись пятнами крови, да и кожа его была бледнее чем у прочих местных. Лицо выражало болезненную сосредоточенность такую, как если бы он старался не упасть в обморок. На костылях передвигаться Ривер в таком состоянии понятное дело уже не мог, а потому Сашка отбросил их в сторну и, перекинув руку островитянина через свою шею, в такой связке двинулся вместе с ним вперёд. Стало удобнее и быстрее.

– Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а так. Если сразу не разберёшь, плох он или хорош… Ну, и тяжёлый же ты, блин горелый!… Парня в горы тяни – рискни, не бросай одного его, – напевал Сашка под конец пути. Пение придавало ему сил.

– Что ты говоришь? – промычал Ривер.

– Пусть он в связке с тобой одной – там поймёшь, кто такой! – продолжил петь он заместо ответа и порадовался тому, что дом совсем близко.

– Что ты говоришь? – ещё требовательнее произнёс Ривер.

– Пришли скоро я говорить. Здание рядом.

Снаружи домик не представлял из себя ничего особенного. Обычный прямоугольник, сложенный из ровных брёвен. У входа, правда, имелась небольшая терраса, крышу над которой поддерживали массивные столбы. Но резьба на них едва различалась, время почти стёрло её, а это было единственное украшение дома. Даже ручка двери выглядела как самое первое изделие плотника-подмастерья. Корявая. Но всё же она исправно служила своей цели. И Сашка, поддерживая своего незваного гостя, ухватился за неё, чтобы открыть дверь и войти внутрь. А там он разместил своего гостя на лавочке и, утирая со лба пот, устало присел рядом.

– Уф-ф… Чего ты попёрся сюда? В таком состоянии на койке лежать надо.

– Я не знаю твоего языка, – простонал Ривер.

– Не знаешь, так сидел бы дома! – всё так же на родном русском проворчал Сашка и поднялся, чтобы налить из бочки воду в деревянные плошки. Одну из них он подал Риверу, начавшему с любопытством осматриваться по сторонам.

Стоило сказать, это снаружи дом выглядел никаким. Изнутри он был примечательнее некуда. Нет, обстановка сама собой выглядела простой, полной, так сказать, аскетизма. Но большие окна делали единственную комнату очень светлой. И оттого картины, висящие на стенах так, что места живого не было, играли красками. Они привлекали к себе внимание, заставляли всматриваться и удивляли тем, что, порой, меняют свои сюжеты.

Первые пару дней в этом доме Сашка, восторгаясь, изучал нарисованные Художником холсты каждую свободную от бытовых дел минуту. Однако позже всё его внимание захватили путешествия на Грань. Но Ривер был ещё «новичком», и оттого его глаза восторженно изучали картины, пока он вдруг не воскликнул.

– Это же я!

После этих слов парень настойчиво заковылял к одной из картин, и, глядя на то, как он шатается, Сашке пришлось подойти ближе… Свалится ещё болезный!

На полотне действительно оказался изображён его гость. Действо происходило у начала тропы на небесные острова. Ривер стоял полубоком и, держа руки в карманах, задумчиво смотрел на спину стройной красноволосой девушки, внимательно созерцающей искрящуюся под солнцем гладь океана.

Сашка уже обращал внимание на эту работу Художника. Взгляд серых глаз был прорисован так, что непроизвольно его собственное сердце начинало биться чаще. Ему словно бы вспоминалось некое испытываемое им ранее волнующее чувство и даже не объяснить какое именно… Однако для него всё равно намного интереснее было рассматривать женскую фигурку. В ней он с лёгкостью узнавал Ингу.

– Что это за место? – резко разворачиваясь, потребовал объяснений Ривер.

Сашка вмиг растерялся. Понимать иностранную речь ему было относительно легко, а вот придумать как правильно произнести ответ – невероятно сложно. Он, как собака, всё понимал, но ничего не мог сказать вслух. И оттого замялся. Не знал, как достойно озвучить по-английски выражение – «мастерская Художника».

– Дом того, кто рисует мир. Там, где можно рисовать.

– Хозяина Острова? Это дом Хозяина Острова?

– Он себя не называть. Рисовать. Здесь, – аж вспотел от умственных усилий Сашка. – Но да, думать, что он владеть здесь всюду.

Собеседник посмотрел на него взглядом, полным негодования, сожаления и гремучей смеси других противоречивых чувств. Однако, доковыляв до скамейки, Ривер достаточно успокоился, чтобы не кричать, а сухо осведомиться:

– Как он выглядит?

– Высокий. Чёрный волосы. Белый. Чёрная одежда.

– Волосы чёрные или белые?

– Волосы чёрные. Лицо и тело белые.