Клятва Гиппо Кратоса

– Привет, Торни!

Щенок вскинул голову и увидел подругу брата, лайку Джуди. В красном платьице в горох и красным зонтиком в лапе. На мордочке Джуди застыла мечтательная улыбка.

– Что делаешь? Я вот к вам домой иду. Дорен обещал мне…

Дорен.

Глаза Торна нервно дернулись.

– К нам… не-нельзя.

– Почему? – похлопала глазами Джуди. – У твоих родителей важный эксперимент? Так я же ненадолго…

– Нет! – оскалился юный лабрадор и загородил ей путь. Лайка нахмурилась.

– Дай пройти, щенок! Не то я…

И Торн ударил.

Потом еще и еще.

Джуди упала.

Торн быстро огляделся: повезло, никто не видел. Он быстро поднял лайку на лапы, свернул за угол и положил туда, куда падала большая тень, чтобы ее не сразу нашли, но все-таки нашли и помогли. Но Торн случайно коснулся ее шеи и понял, что пульса уже нет. Что же он натворил?!

Торн повернулся, чтобы уйти, пока никто не видит, и застыл.

На него смотрела в упор молодая волчица. Белая-белая и прозрачная, точно туман. И в белом платье, похожем на римскую тогу.

Щенок догадался: незнакомка знает, что он натворил.

Торн отшатнулся, боясь глядеть на эту красавицу. А волчица вместо этого протянула ему унизанную серебром лапу.

Щенок испуганно помотал головой, но волчица сделала ему шаг навстречу и не отступала.

Торн неуверенно положил свою лапу в ее. Волчица была холодная, как снег.

– Идем, я отведу тебя домой… – прошептала она. Торн помотал головой:

– Мне домой нельзя, мисс…

– Тебе понравится новый дом, – настойчиво, но мягко прошелестела волчица. – Там только ты и сад. И перчатки…

– Перчатки? – повторил щенок.

– Да… – загадочно улыбнулась волчица. – Идем… Пошли со мной…

И Торн, очарованный таинственным белым призраком, повиновался…

***

…Дом наполняла музыка…

Пара невидимых лап в белых перчатках касалась клавиш, и звуки фортепиано разносились по округе.

Дом был заброшен. Раньше уютное семейное гнездышко, теперь это были холодные стены с выбитыми окнами. В доме была дорогая мебель. Везде пахло пылью и плесенью.

Одним словом, музыка была красивая, а дом – нет.

Но Торна это не особенно расстраивало. Он уже примирился с мыслью, что у него нет родителей и нет нормального дома. А эта заброшка, куда его привела загадочная волчица, подходила ему просто идеально. Но музыка… Как могут играть в доме, где никто не живет? Его не прогонят?

– Прогонять будут – убьешь, – посоветовал щенок в голове. Торн потоптался немного в прихожей – дверь была открыта, и он вошел через секунду после того, как волчица растворилась в воздухе. Потом вздохнул и пошел на звук. Торн никогда не слышал такой чудесной музыки, хотя родители водили их с Дореном на концерты.

Также восхитительно было лишь на сольном вечере одного пианиста-виртуоза, волка… Эх, жаль память – решето! Хоть убей, Торн не мог вспомнить его имя. Но помнил, как в конце, перед финальной арией, волк встал, поклонился и произнес на весь зал, громко-громко:

– Я благодарю мою супругу Альберту за постоянную поддержку и за то, что она подарила мне достойную смену – дочку Ребекку!

Торнов отец тоже на паре вручений благодарил жену и упоминал сына – старшего, а про младшего предпочитал умалчивать.

Торн вошел в уютную комнату, похожую на большую веранду: круглая зала плавно переходила через распахнутые двери в круглый белый балкон. Невесомые белые шторы трепал, надувая парусами, ветер с ароматом цветов.

А в центре этого великолепия стояло фортепиано.

И на нем играла пара белых перчаток.

Торн смотрел на эти перчатки. Лап в них не было! И всего остального тоже.

Щенок вдруг понял, что не боится. В самом деле, как невидимка, играющий так искусно, может быть плохим? И разве сам Торн не плохой? Плохой, еще как! Значит, не стоит пугаться…

– Здравствуйте, – сказал Торн и не узнал своего голоса.

– Здравствуй, – ответила пустота, и музыка оборвалась. Но последние ее аккорды так и застыли в воздухе. – Как ты сюда попал, сынок?

– Меня привела волчица, – честно признался щенок.

– А-а… – неопределенно протянул невидимка.

– Сказала: отведет домой.

– Вот как…

– А как вас зовут?

– Лукас. А тебя?

– Торн.

– Торн, да? Хм, Торн… – задумчиво пробормотала пустота.