Созидание. Выпуск второй

С удивлением узнаю новые для себя вещи. Мало написать рассказ, важно его опубликовать согласно принятым канонам: подумать над аннотацией, сделать привлекающую читателя обложку. С последней тоже всё не так просто: у каждого изображения есть свой правообладатель, и, если не хочешь нажить себе проблем, за обложкой стоит обратиться к профессионалу…

Много тонкостей и нюансов, но, если всё сделать правильно, сетевой автор может быть не менее успешным, чем писатель, издающийся на бумаге.

ЧТО СЛУЖИТ ДЛЯ ВАС ИСТОЧНИКОМ ВДОХНОВЕНИЯ?

Вдохновение – это вся наша жизнь. Невероятные и интересные истории – вокруг нас, только успевай записывать.

Во многом помогает муж. Он тоже врач, а в медицинской практике встречаются порой такие случаи… Сами просятся на бумагу. Мне же остаётся только украсить сюжет романтикой отношений, чувствами и эмоциями.

ТВОРЧЕСТВО КАКИХ ЛИТЕРАТОРОВ (ПОЭТОВ, ПРОЗАИКОВ) ВАМ БЛИЖЕ?

Очень люблю Иоанну Хмелевскую. Особенно её роман «Что сказал покойник?» Не оставляют равнодушной такие авторы как Олег Рой, Татьяна Устинова, Екатерина Вильмонт, Татьяна Веденская.

КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ К КРИТИКЕ СОБСТВЕННОГО ТВОРЧЕСТВА?

Прежде всего свои работы я показываю родным и близким. Это суровый рубеж, но рассказы проходят его всегда. Я знаю, что мне не будут улыбаться и хвалить, если что-то не так. И это хорошо. Мне укажут на ошибки и неточности, которых, увы, невозможно избежать. Ведь, когда пишешь, ты настолько захвачен сюжетом, что о деталях не думаешь.

Но критика не всегда бывает объективна. В сети таких людей называют хейтерами. В сентябре прошлого года я написала рассказ о мальчике, который пытался вывести двойку из дневника. Разослала материал некоторым пабликам. Предварительно вычитала на десять раз и уверилась, что в рассказе нет ни одной ошибки – ни речевой, ни орфографической, ни пунктуационной.

И вот, одно из сообществ выложило мою историю. Я с нетерпением стала читать первые комментарии – интересно же, что думают люди! – и наткнулась на реплику так называемого хейтера:

«Пфф! Недостоверный рассказ, сейчас двойки никто не выводит, все оценки выставляются в электронный дневник!»

Первым порывом было написать комментатору, что мораль-то в другом. В том, что герою надо было сразу маме и папе рассказать об оценке, а не хитрить, юлить и обманывать. Но потом пришло понимание, что это будет бесполезно. Зинаида Гиппиус говорила: «Если надо объяснять, то не надо объяснять».

Я попереживала, но недолго. Минуты две. А теперь улыбаюсь, вспоминая этот случай. Видимо, рассказ был настолько хорош, что придраться оказалось больше не к чему.

ЧТО БЫ ВЫ ХОТЕЛИ ПОЖЕЛАТЬ КОЛЛЕГИИ И ОСТАЛЬНЫМ АВТОРАМ?

Я благодарна Коллегии, ведь мой творческий путь начался с публикации именно в этой замечательной группе. Администраторам и кураторам проектов группы хочется пожелать терпения и сил в поиске новых дарований. Ваша работа очень нужна!

Авторам желаю смелости. Ведь одно дело написать произведение, а совершенно другое, представить его на суд читателя. Иначе как читатель узнает о вашем таланте?

    /Елена Наумова/

https://ridero.ru/books/zhelanie_4/

Елена Наумова – врач из Челябинска. Истории Елены, написанные в жанре современной романтической прозы, привлекают лёгкостью слога, простотой изложения, душевностью и глубиной мысли. А невыдуманные ситуации из врачебной практики придают рассказам драматизм и достоверность, заставляя сопереживать героям.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

ЖЕНЩИНА

Ольга

Эта ночь выдалась тяжёлой, я толком не поспала. Дежурства в хирургии вообще редко когда проходят спокойно, но накануне были побиты все рекорды. Я сидела на диване в ординаторской и понемногу заливала в себя горячий крепкий кофе, пытаясь собрать мозги в кучу и настроиться на очередной рабочий день.

Кстати, сколько сейчас времени? Пять, шесть, семь часов? Попробуй пойми, декабрь, темнота за окном. Я похлопала себя по карману, достала смартфон – разряжен. Пришлось вставать и подключать его к зарядному устройству. Энергия, видите ли, у товарища закончилась… Как я тебя понимаю, бедняга… Был бы у меня такой же проводок. Раз – и зарядилась Ольга Витальевна от сети и пошла лечить своих пациентов.

И всё-таки, который сейчас час? Висящие над дверью ординаторской часы показывали половину второго, чего быть никак не могло. Видимо, тоже села батарейка. Нужно было через силу и через «не хочу» её заменить, потом забуду, а коллеги на эти часы ориентируются. Мало ли…

Я выдвинула ящик своего стола, порылась там. Господи, чего только нет: маски, перчатки, гигиеническая помада, леденцы «барбариски»… Позже приберусь, сейчас некогда. Наконец, я нашла то, что требовалось – пальчиковую батарейку. Дотянуться до часов не стоило и пытаться. Роста я была, прямо скажем, небольшого. Ниже среднего. Поэтому сразу взяла стул и подставила к двери. Затем забралась на него и только потянулась вверх, как дверь ординаторской открылась (ладно, что хоть наружу, а не внутрь!). От неожиданности я пошатнулась и упала прямо на руки совершенно незнакомому мужчине. Он был широк в плечах, от его куртки пахло табаком и парфюмом.

Когда же подняла глаза, мне от души улыбнулись самой лучезарнейшей из всех возможных улыбок. И тут бы воодушевиться, взволноваться и обрадоваться, как любой нормальной свободной девушке. Да только чувства я испытала совершенно не те. Мной овладели неловкость и раздражение.

– Поставьте меня, – глухо проговорила я.

Когда оказалась на полу, обнаружила: незнакомец настолько высок, что я дышу ему куда-то в район солнечного сплетения. И, чтобы избежать неудобства и не запрокидывать голову при разговоре, отступила на шаг назад.

– Вы кто?

– Я ваш новый доктор, – пояснил мужчина. – Вячеслав Ростовцев. Можно Слава. Знал бы, что у вас такие красивые девушки с неба падают, ещё раньше к вам в отделение перешёл бы.

Мои щёки залила краска. Я, честно сказать, к комплиментам не привыкла. Ну, так вышло, что не говорили мне их. В отделении была, что называется, «своим парнем». Прекрасным специалистом, хорошим другом и товарищем. Но на этом всё.

Мама воспитывала меня одна. Вымотанная тяжёлыми дежурствами на «Скорой», она приходила домой почти без сил. Её едва хватало на то, чтобы сварить нехитрый ужин и перекинуться со мной парой фраз. Я не обижалась, нет. Понимала, как ей тяжело. Одно время мне очень хотелось ярких лент, как в косах у моих одноклассниц, кружевного шитья на юбках и платьях. Только, глядя на маму, очень скоро я поняла, что это не главное. Я обрезала волосы и с каким-то болезненным удовольствием принялась за учёбу. Выучиться и работать, работать, работать – вот что стало моей целью. Состояться как специалист, профессионал своего дела. Чтобы за чужой спиной не прятаться, а самой себя обеспечить и за себя постоять.

Отношений с мужчинами не было. Хотя в мои двадцать восемь уже «пора». Так почему-то считается в обществе. Я никогда не понимала, почему. И была очень счастлива, что никто из моего близкого окружения не напоминает о «тикающих часиках» и тому подобном. А мнение остальных меня не интересовало. У меня были отношения с моей работой: и подругой, и женой, и любовницей. Я никогда не чувствовала, что со мной что-то не так. Очень уютно и спокойно жила в своём мирке, ограниченном стенами больницы, ну и стенами собственной квартиры иногда. Только вот побочным эффектом всего этого являлось то, что как женщину меня никто не воспринимал. В том числе и я сама.

Слава был, скорее всего, постарше. Но не настолько, чтобы называть его по имени-отчеству. Он окинул меня оценивающим, заинтересованным взглядом. Что он там такого разглядел, одному Богу известно. Ведь я была обычной, совершенно обычной. Слава аккуратно взял у меня батарейку, которую, оказывается, я всё ещё держала в руке, с лёгкостью дотянулся до часов и реанимировал их, подкрутив стрелки:

– Скоро восемь. На пятиминутку опоздаем, – проговорил он. – Где у вас можно переодеться?

Я махнула рукой в сторону закутка, отгороженного ширмой, думая о том, какой же размер хирургического костюма у этого дяди Стёпы? И не шьёт ли он одежду на заказ?

Работать в отделении гнойной хирургии было непросто. Больные, по большей части, поступали в тяжёлом состоянии, со множеством сопутствующих заболеваний. Лежали по два, по три месяца, так как раны заживали длительно, болезненно. Но мне нравилась эта специализация. Я ни разу не пожалела, что пришла сюда пять лет назад «зелёным» интерном. В это отделение не толпилась очередь из бывших студентов. А я брезгливой никогда не была, и лентяйкой тоже. Знания впитывала быстро, навыки перенимала легко. Надо сказать, это окупалось сторицей. Я чувствовала удовлетворение от работы, когда видела разницу «до» и «после». И это было круто!

В актовом зале стоял шум. Продвигаясь между рядами к свободному месту, я здоровалась с коллегами, улыбалась, обменивалась приветствиями. С удивлением заметила, как наш заведующий, Денис Александрович, дружески похлопал Славу по плечу. Интересно, они старые знакомые что ли? Но додумать мысль я не успела, потому что начмед стал вызывать дежурантов для доклада по ночной смене. Стоило послушать хотя бы из уважения.

Денис

– Ну, добро пожаловать!

Я распахнул дверь кабинета и пригласил Славу войти. Приятель сделал несколько шагов, огляделся и присвистнул, увидев дорогой компьютер и кожаный диван. Да, за пять лет заведования я обзавёлся кое-какими атрибутами взрослости. В другой раз я, может, и побахвалился бы, но сейчас было не до того. Все эмоции перекрывала радость от встречи со старинным другом.

– Неплохо устроился, братец!

– Да, ты садись! Сейчас кофе попьём и на обход пойдём, – я нажал на кнопку кофемашины, и она утробно заурчала, выдавая по капле ароматный напиток.

Слава улыбнулся, подняв брови вверх:

– Ааа… – протянул приятель.

– А, это всё благодарные пациенты. Расскажи хоть в двух словах: что ты, как ты? – приготовился слушать я, усевшись рядом.

– Да что я. На севере поработал, опыт перенял, денег подкопил. Да только ничего хорошего там нет, домой всё равно тянет.

– Один?