Этот разрушительный элемент

Я прикусываю губу.

– Почему ты просто не сказал, что тебя послал Дакс?

– Потому что ты упрямая штучка, которая бы предпочла скорее подохнуть в лаборатории, чем позволить мне вытащить тебя оттуда?

Я открываю рот, чтобы возразить, но в итоге лишь качаю головой. Я не собираюсь спорить с Леобеном. Он мне не враг.

– Не уверена, что хочу заманивать Зиану в ловушку, – признаюсь я. – Или Анну. Я понимаю, что они больше не моя семья, но не хочу предавать их.

– Не переживай из-за Анны, – говорит он. – Она в любом случае возненавидит тебя.

Ли отступает к стене, чтобы пропустить женщину с еще одной тележкой. На ней голубая рубашка, которые я уже видела на жителях «Хоумстэйка». Проходя мимо, она косится на нас, и я напрягаюсь, осознав, что женщина видит меня. Видимо, «Истина» настроена так, что зрительные модули встречных людей отображают мою трехмерную проекцию. Не знаю, увидят ли меня те, чьи панели не подключены к сети «Картакса», но это лишь усиливает чувство, что я действительно нахожусь здесь.

– Ты бы согласился? – интересуюсь я. – Солгал бы им, чтобы привести сюда и вновь сделать подопытными Лаклана?

Леобен с рассеянным видом потирает шею, слегка задевая пальцами шрамы в верхней части груди.

– Мы всегда были его подопытными. Нас создали для этого. Может, остальных это разозлит, но меня больше заботит текущее положение вещей. Сейчас необходимо исправить вакцину и начать восстанавливать мир, иначе ни у кого из нас не будет будущего.

– Так ты готов предать… чтобы спасти их?

Леобен морщит нос.

– Когда ты так говоришь, это напоминает мне поступки Лаклана.

– Да, – бормочу я. – Именно это меня и пугает.

Я отступаю в сторону, когда мимо нас проходит еще один мужчина с тележкой. На ней стоят коробки с пустыми металлическими цилиндрами наподобие тех, что я использовала, когда делала пули в хижине.

– Подожди-ка, – говорю я, разглядывая футболку и повседневную одежду мужчины. – Это же обычный житель! Почему они находятся на уровнях с лабораториями? И почему они собирают пули?

– Здесь все не так уж радужно, – признается Леобен. – Пойдем покажу.

Я следую за ним по коридору к большому, открытому пространству, где когда-то, судя по всему, располагался кафетерий. Сейчас здесь стоят столы и стулья, на которых сидят обычные жители в синей одежде «Картакса». А на огромных экранах, висящих на стенах, светится логотип со скрещенными рогами. Люди сидят за столами, заваленными металлическими заготовками и частями снаряжения, и вполголоса разговаривают друг с другом. А меня пробирает озноб от одного взгляда на них. Эти люди делают оружие.

И, судя по всему, они уже собрали множество пистолетов и патронов. А один из столов и вовсе завален деталями от гранат. Но ведь это обычные жители бункеров, а не солдаты «Картакса». Это люди, которые два последних года прожили в безопасности. Они должны находиться на жилых уровнях с кафе, тренажерными залами и парками для прогулок. Но вместо этого они собирают арсенал, как настоящие военные.

– Ничего себе, – выдыхаю я, наблюдая за ними.

– Да, вот так обстоят дела, – говорит Леобен. – Трудно успокоить три миллиарда людей после того, как они обнаружили, что их воспоминания стерлись.

– Подожди… так они сами решили это сделать? Не по приказу «Картакса»?

– Они не просто решили сами, а настояли, чтобы «Картакс» начал собирать оружие, – поправляет он. – И организовал военную подготовку. Так что Даксу и остальным лидерам пришлось им уступить. Жители бункеров хотят напасть на генхакеров, живущих на поверхности. Они хотят безопасной жизни. По крайней мере, именно так они говорят. Но, думаю, люди просто хотят выместить на ком-то свою злость.

Я перевожу взгляд на людей, с трудом веря в то, что вижу перед собой. Мы так старались остановить протокол «Всемирного потопа» и при этом показать всем людям, насколько ужасны атаки «Картакса». Но это не помогло.

Внезапно женщина за одним из столиков встает и начинает дергаться. Она хватается за грудь, а с ее губ слетает сдавленный крик. Люди тут же отступают в стороны, расталкивая друг друга и желая оказаться как можно дальше.

– Вот дерьмо, – выпаливает Леобен. – Пойдем отсюда. Сейчас сюда набегут охранники.

– Что случилось? – спрашиваю я, не сводя глаз с женщины.

Она сгибается пополам, пытаясь вдохнуть, но никто не спешит ей на помощь. Похоже, она сейчас задохнется.

– Давай же, пойдем, – зовет Ли. – Не хочу попасть под раздачу.

От этих слов мой пульс учащается. Люди разбегаются от женщины в разные стороны. Подобное поведение было бы вполне обоснованно, будь она заражена, но у нее нет никаких признаков вируса. Ни синяков, ни лихорадки. Но ей явно плохо. Ее голова запрокидывается, а глаза закатываются.

Озноб вновь охватывает меня, когда женщина начинает биться в конвульсиях. Черты ее лица становятся острее, словно она сейчас зарычит. Черт, да что же с ней происходит? Вдруг с другой стороны помещения распахиваются двери, и сквозь них вбегают охранники в броне. Женщина поворачивается к ним, и ее тело напрягается. А как только они подходят ближе, яростно рычит.

– Боже мой, – пятясь назад, выдыхаю я.

Она превратилась в одичалую. Охранники достают из-за пояса электрошокеры и стреляют ей в грудь, после чего она падает на пол. Женщина корчится и сдавленно кричит, пока охранники надевают металлические кандалы на лодыжки и наручники на запястья, а затем поднимают и вытаскивают из комнаты, не заботясь о том, чтобы закрыть за собой двери.

Оставшиеся в комнате люди с ужасом в глазах жмутся друг к другу. Некоторые плачут, а некоторые все еще проталкиваются к выходу, желая убраться подальше. Но самое интересное, что они начали двигаться, как только женщина встала на ноги. А значит, они знали, что делать, и подобное уже случалось раньше.

– Мы не должны так жить! – кричит один из мужчин, прижимая к себе плачущую девочку-подростка.

По толпе проносится согласный ропот.

– Что сейчас произошло? – шепотом спрашиваю я у Леобена. – Эта женщина только что превратилась в одичалую?

Он кивает, сжимая челюсти.

– Да, именно это и произошло. А мы не знаем, как это остановить. Подобное часто случается. Каждый день, в каждом бункере. Мы теряем тысячи людей по всему миру. Код Цзюнь Бэй сбоит… и вызывает это. Вот почему Лаклан пытается исправить вакцину.

У меня по коже расползаются мурашки. Мужчина, обнимавший плачущую девочку, выпускает ее из объятий, залезает на стул и оглядывает толпу.

– Неужели мы позволим им запереть нас здесь и продолжать нас уничтожать?

– Нет! – ревет в ответ разгневанная толпа.

– Мы должны вернуть свои дома! – кричит какая-то женщина. – Надо было позволить Бринку прикончить их, когда была такая возможность!

Воздух вновь сотрясает одобрительный рев. Обхватив себя руками, я отступаю на шаг назад. По какой-то причине дела обстоят хуже, чем до введения протокола «Всемирного потопа». Людей захлестнула злость и боль, и теперь они стремятся выплеснуть ее хоть на кого-то. Я думала, что если мирные жители узнают правду о «Картаксе», то они пойдут против него… увидят, что именно из-за насилия и тотального контроля мир оставался разделенным. Но я не осознавала, как сильно они напуганы. Насколько беспомощными они себя ощущали, запертые последние насколько лет под землей без возможности выхода на поверхность. Я считала, что Бринк самая большая угроза для живущих на поверхности. Но как же я ошибалась. Бункеры оказались скороварками, которые вот-вот закипят.

И сейчас эти люди хотят развязать войну, а я даже не представляю, как их остановить.

– Пойдем, – настаивает Леобен. – Я уже сыт этим по горло.

Я киваю и отступаю назад. Леобен толкает дверь и выходит в коридор.

– Как я уже сказал, здесь все не так радужно.

– Мне казалось, что ты считал так же, – говорю я. – Когда мы встретились впервые, ты утверждал, что все заперты в бункерах только из-за генхакеров.

– Да. – Он потирает шею. – Но и убийство их всех ничего не решит.