Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

– Клянусь пророком! Госпожа, ты хочешь, чтобы я сразился со стенами? Если это тебя развлечет, я могу сломать ради тебя штук двадцать лучших клинков.

– Здесь есть с кем сразиться.

– С кем? – спросил турок, удивленно оглядываясь.

Хараджа рукой указала ему на герцогиню, которая стояла у стола с таким видом, словно ее все это не касалось.

Турок разозлился:

– Ты хочешь, госпожа, чтобы я бился с этим мальчиком? – презрительно процедил он.

– С мальчиком! – с иронией вскричала герцогиня. – Ты, должно быть, позабыл, капитан, что я сын паши Медины.

– Может, ты и прав, эфенди, – сказал турок, – но мне все-таки кажется, госпожа могла бы найти для меня противника посолиднее.

– Но ведь ты, капитан, ни разу не пробовал сразиться со мной.

Турок повернулся к Харадже, которая продолжала как ни в чем не бывало спокойно курить, разглядывая то одного, то другого с живым интересом.

– Ты хочешь его смерти? – спросил турок. – Смотри, госпожа, как бы не было неприятностей от Мустафы, если ты станешь так обращаться с сыном высокопоставленной особы.

– А я у тебя совета не спрашиваю, Метюб, – заявила племянница адмирала. – Выполняй приказ, только и всего.

– Но я убью эфенди одним ударом.

– Так много я не прошу, – отвечала Хараджа. – Выбор за тобой, милый капитан. Какое оружие ты предпочтешь?

Пока герцогиня рассматривала арсенал на стенах, Хараджа властным жестом приказала турку подойти.

– Чего ты хочешь, госпожа? – спросил капитан, уже не на шутку разгневанный.

– Смотри: до первой капли крови! Если ты его убьешь, завтрашнего утра тебе не видать.

Метюб склонил голову, с трудом сдерживая досаду, и отодвинул стол, чтобы расчистить место для поединка.

Герцогиня тем временем выбрала три итальянские шпаги с плоским лезвием и крепкой рукояткой и попробовала их на упругость. Она не проявляла никакого беспокойства и тихонько шепнула про себя:

– Может статься, этим я получу возможность освободить Л’Юссьера. Один картуш – и дело сделано. Не может быть, чтобы туркам был известен этот секретный выпад неаполитанской школы, которому меня так хорошо обучил отец. Даже если он закроется, я его достану снизу.

Когда она вернулась в центр зала, турок, ни на секунду не выпускавший ее из виду, уже выбрал такую же итальянскую шпагу, хотя ему и хотелось бы сжать в кулаке кривую саблю.

– Мне удивительно, что ты, эфенди, умеешь обращаться с оружием, которым сражаются только христиане.

– Должен тебе сказать, капитан, что меня учил боевому искусству отступник из христиан, – отозвалась герцогиня. – Это оружие лучше, чем кривая сабля, дает проявиться ловкости и быстроте фехтовальщика. В любом случае, настоящий воин должен уметь обращаться с оружием гяуров.

– Ты рассуждаешь лучше, чем пророк, – сказала Хараджа, загасив третью сигарету. – Будь я Селимом, я назначила бы тебя главным по оружию.

Герцогиня снова подумала, что турчанка слишком требовательна и капризна и заставляет слишком дорого платить за свое гостеприимство, однако ответила ей легкой улыбкой.

– Ты готов, Метюб? – осведомилась племянница паши.

– Да, – просто ответил капитан, проверяя гибкость шпаги. – Вот клинок, который просто жаждет крови. – И прибавил: – Когда пожелаешь, эфенди.

Герцогиня заняла позицию в середине зала и насмешливо произнесла:

– Клинок сына паши Медины тоже застоялся без дела и пересох.

– И ему бы хотелось капельку моей крови? – так же насмешливо парировал турок.

– Не исключено.

– Надеюсь, его желание не сбудется, и придется ему и дальше ржаветь на стенке. Ты готов, эфенди?

Вместо ответа герцогиня встала в оборонительную позу, полностью раскрывшись и опустив шпагу во вторую позицию.

– Ух ты! – заметил турок. – Ты, эфенди, излишне уверен в своей ловкости. Я тебе как учитель фехтования говорю: не становись в такую позицию, имея перед собой противника, силу которого не можешь оценить. Ты, эфенди, все-таки слишком открываешься.

– Обо мне не беспокойся, – отвечала герцогиня. – Я не имею обыкновения провоцировать того, кто вышел со мной на поединок.

– Тогда получи вот это, эфенди! – вне себя крикнул турок, сделав молниеносный глубокий выпад.

Не отступив ни на шаг назад, герцогиня также молниеносно парировала посылку и вытянулась в броске. Кончик ее шпаги разорвал шелковую куртку противника на уровне сердца, не поранив тела.

– Клянусь пророком! Да этот мальчишка – чудо какое-то!

Хараджа, не меньше его удивленная поразительной точностью укола, быстро встала и отбросила сигарету в сторону.

– Метюб, – сказала она, – похоже, ты нашел противника, способного вышибить тебя из седла. А ведь ты мне только что сказал, что он совсем мальчик.

Турок взревел.

– Я его сейчас убью, – процедил он сквозь зубы. – Если только…

Грозный взгляд Хараджи оборвал его на полуслове.

– Не забывайся, – сказала она. – Вперед, мой милый капитан! Ты достоин знаменитого Дамасского Льва.

Герцогиня снова заняла оборонительную позу, угрожая турку в третьей позиции. На миг она застыла, а потом так неистово атаковала противника, что тот был вынужден нарушить стойку и отпрыгнуть назад.

– Браво, эфенди! – крикнула Хараджа. – Сдавайся, капитан!

Но Метюб был не из тех, кто легко позволяет себя одолеть, и бросился в атаку, как разъяренный зверь.

В течение двух-трех минут оба противника обменивались уколами, парируя их с необычайной ловкостью, ибо турок тоже был превосходным фехтовальщиком, а потом герцогиня, в свою очередь, нарушила стойку и отскочила назад.

– Ага! Наконец-то ты устал, эфенди! – заорал турок, готовясь к новой атаке.

Хараджа побледнела и уже подняла руку, чтобы остановить турка, но вдруг с удивлением увидела, как герцогиня низко наклонилась, отставив левую ногу.