Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Метюб в этот момент атаковал с диким воплем.

Клинок герцогини сверкнул под самой грудью противника, а сама она приникла к полу, опершись на левую руку.

– Получи картуш! – крикнула она. – Защищайся!

Метюб вскрикнул от боли. Кончик шпаги вошел ему в тело, но неглубоко, потому что герцогиня вовремя сдержала удар.

– Все, Метюб, удар тебя достал! – захлопала в ладоши Хараджа. – Вот как сражаются доблестные воины!

Турок сделал длинный выпад, надеясь взять реванш, но герцогиня уже выпрямилась и атаковала из четвертой позиции, выбив у него шпагу и оставив безоружным.

– Проси пощады! – крикнула она, приставив ему к горлу конец шпаги.

– Нет! Добей! – прохрипел Метюб.

– Прикончи его, эфенди, – сказала Хараджа. – Жизнь этого человека принадлежит тебе.

Вместо того чтобы атаковать, герцогиня отступила назад и бросила шпагу на пол со словами:

– Нет! Хамид-Элеонора не привык добивать побежденных.

– Моя рана не опасна, эфенди, – сказал турок, – и я мог бы попросить реванша, если позволишь.

– Этого не хочу я, – вмешалась Хараджа. – И покончим с этим.

Посмотрев на герцогиню долгим взглядом, она прошептала:

– Красив, силен и великодушен… Этот юноша превосходит Дамасского Льва.

Потом подошла к обоим противникам, которые все еще стояли, напрягшись, друг против друга, и указала Метюбу на дверь со словами:

– Ступай лечиться.

– Прикажи меня убить, госпожа.

– Ты всегда отличался храбростью, – сказала Хараджа, и голос ее смягчился. – И ты останешься лучшим клинком флота, такие, как ты, для нас слишком ценны.

Турок опустил голову и вышел, держась рукой за грудь, чтобы остановить кровь, уже пропитавшую его зеленую шелковую куртку. Дойдя до порога, он резким, сердитым движением поднял богатую парчовую портьеру и, обернувшись к герцогине, провожавшей его глазами, бросил ей:

– Надеюсь, когда я выздоровею, эфенди, ты не откажешь мне в реванше.

– Когда пожелаешь, – холодно ответил Капитан Темпеста.

– Эфенди, – спросила Хараджа, когда турок вышел, – кто тебя научил так искусно обращаться со шпагой?

– Я уже говорил: отступник из христиан, которого мой отец держал в услужении.

– Ну и как тебе моя необычная идея заставить тебя сразиться с моим капитаном?

– Да никак. Обыкновенный женский каприз, – ответила герцогиня с нарочитой небрежностью.

– Скверный каприз, ведь он мог стоить тебе жизни, эфенди. Ты простишь меня?

– Четыре укола шпаги того не стоят, госпожа.

Хараджа на миг застыла, словно погрузившись в какую-то свою мысль, потом сказала:

– Мне уже не скучно, теперь моя очередь тебя развлекать. Спустимся во внутренний двор. Моих индийских бойцов уже предупредили, и они тебя ждут.

– У тебя есть даже индийские рабы?

– Мне их подарил дядя, когда я уж слишком заскучала в замке Хусиф. Пойдем, мой доблестный капитан.

Они спустились по парадной лестнице и вышли в просторный внутренний двор, где за эти несколько часов уже соорудили два помоста. На одном заняли места спутники герцогини и офицеры гарнизона крепости, а на верхних галереях толпились рабы и рабыни.

Каменный пол двора был посыпан песком, и посередине горделиво возвышались друг напротив друга два гиганта с геркулесовой статью, бритыми головами и бронзовой кожей, отливающей желтизной. На них были только набедренные повязки из белого шелка.

В правой руке у каждого было крепко зажато какое-то странное оружие, полностью покрывавшее пальцы, на котором топорщились длинные, с большой палец, острые металлические шипы.

Хараджа подвела герцогиню к двум удобным креслам, стоявшим на роскошном персидском ковре, и жестом пригласила сесть. Потом вынула из сумочки жемчужное ожерелье, должно быть очень дорогое, и швырнула его на пол шагах в пяти от себя.

– Этот приз будет ждать победителя.

Бойцы вытянули шеи, горящими глазами глядя на ожерелье, которое для них, наверное, было целым состоянием.

– А как будут биться эти бойцы? – спросила герцогиня, не понимая сути поединка.

– Видишь, эфенди, что у них на пальцах?

– Железные шипы.

– Это нуки-какусти, индийское оружие, – пояснила Хараджа. – Оно очень глубоко вонзается в тело и может даже убить.

– И ты, госпожа, позволишь им терзать друг друга?

– Разве я не плачу им, чтобы они развлекали меня? Дядя не для того мне их подарил, чтобы они бездельничали.

– По-моему, это жестоко.

Племянница паши пожала плечами и заявила:

– Они ведь тоже неверные.

И, не дожидаясь возражений, хлопнула в ладоши. Разговоры на помостах стихли.

Индийские бойцы по этому знаку сделали шаг навстречу друг другу и издали короткий дикий крик, видимо боевой клич индийцев.

Хараджа подалась вперед, чтобы не пропустить ни одной детали кровавого зрелища. Лицо ее вдруг вспыхнуло, глаза загорелись, а ноздри задрожали, как у тигра, почуявшего кровь жертвы.