Во власти любви. Книга вторая

Я знал, что мои слова ничего не значат. Сколько бы я ни просил у неё прощения, как бы часто ни приходил сюда, это ничего не изменит. Её не вернуть.

– Без тебя всё не так, – я проглотил предательский ком в горле. Глаза жжёт от непролитых слёз. Я зажимаю рот рукой и выпускаю тихий стон из груди. – Я так скучаю по тебе.

Утерев лицо от бесконечных капель дождя, по мокрой земле я направляюсь к белому ангелу. Присев на корточки рядом с ним, прижимаюсь губами к выгравированному имени моей покойной жены, чтобы вновь попрощаться.

– До завтра, amore della mia vita. (прим. с итал. «Любовь всей моей жизни».)

Я кладу на могилу свежие лилии и выбрасываю те, которые принёс вчера. Они не успевают увянуть, но Маринэ любила аромат свежих лилий в доме.

Бросив ещё один взгляд на ангела, разворачиваюсь и иду по тропинке к холму. Ежедневные посещения могилы стали для меня утренним ритуалом, но сегодняшняя цель визита отличается от предыдущих.

Жизнь – сука, не правда ли? Я знал это раньше, но сейчас, осознавая, что двое родных мне людей находятся здесь, в нескольких метрах друг от друга, я ненавидел её ещё больше. Люди, которые знали и понимали меня лучше всех, мертвы.

Дойдя до одинокой могилы, которая находится неподалёку от моей жены, я останавливаюсь.

– Ты опять подговорил там всех? Слишком сыро, не находишь? – обращаюсь к небу, словно он слышит и может ответить.

Дождь льёт как из ведра, я промок до нитки. Погода в этот момент отражает моё состояние внутри. Я засунул руки в карманы брюк, не зная, куда их деть, сглотнул очередной ком, подкативший к горлу, и опустил глаза к могиле.

– Он так похож на тебя. Я словно вновь встретился с тобой в молодости. Столько же огня в глазах, такая же буря в душе, этот нахальный рот и манера дерзить, сарказм, что я так ненавидел в тебе, – всё это есть в нём. Ты создал своего клона, брат мой.

Стоит закрыть глаза, и я вижу, как мой лучший друг кладёт руку мне на плечо и ухмыляется своей чертовски глупой улыбкой.

– Прости, мой друг, но я не смог сдержаться, – я поднял ворот пиджака и подул на ладони в попытке согреться, хотя это, конечно, не помогло. – Он ненавидит меня и убеждён, что я стою за твоим убийством. По этой причине он приехал в город. За мной. Изначально я был впечатлён его умом и талантами, когда его только привели ко мне, словно я не знаю, кто он такой. Но оказалось, он чертовски глуп, раз поверил во всю эту хрень и решил, что сможет передать меня властям. Он мстит мне за твоё убийство, представляешь?

Я знал, что не дождусь ответа, но всё равно обратился к нему, словно он здесь, напротив меня. Эти разговоры стали такими привычными, что начинались непроизвольно.

– Ты знаешь, я дал ему возможность вернуть Адриану самому, и если бы я захотел, то нашёл бы их раньше. Но её отсутствие в Чикаго было необходимостью, защитной мерой во время бойни, поэтому я доверился ему. Однако сейчас, видя, в каком состоянии моя дочь, не уверен, что поступил правильно, – я потерялся в своих мыслях, думая над тем, всё ли верно я делаю. – Прости, но он облажался. Я запретил ему приближаться к Адриане и пригрозил смертью. Надеюсь, он не идиот. В этот раз я закрыл глаза на его проступок, потому что дал тебе слово, поклялся нашей дружбой, что присмотрю за ним. Но если он повторит свою ошибку, его ничто не спасёт. Я должен защитить семью, которая у меня осталась. И если он решит идти против меня, а не рядом со мной, то никакие чувства и клятвы не помогут твоему сыну избежать последствий, Джованни.

Постояв ещё несколько минут перед могилой с крестом из чёрного гранита, я направился к машине. На сегодня достаточно разговоров с мертвецами.

Я сел в автомобиль и выехал с кладбища, где стал частым гостем.

Быть Капо – значит быть хладнокровным, безэмоциональным, стабильным и сдержанным, чтобы в нужный момент всегда принять правильное решение. Твой разум должен быть ясным, а не заполненным мыслями, отвлекающими тебя от твоих обязанностей. Я ответственен перед своими солдатами, капитанами и каждым членом Каморры. Люди ждут, что я буду скалой для них, их вождём. Никого не волнует, что ты потерял кого-то важного, потому что каждый из них кого-то терял.

Мы привыкли к смертям, нас с детства учили быть палачами и судьями, но нас не научили, как справляться с потерей любимых.

Раньше я с нетерпением возвращался домой к ужину каждый вечер. Там всегда горел свет, разносился запах еды, и уже с улицы я мог сказать, что приготовили сегодня.

Я с трепетом стучал в дверь, зная, что меня встретит моя Маринэ с теплыми объятиями и нежным поцелуем. За столом мы будем обсуждать наш день: Люцио поделится новостями из школы и с тренировок, а Адриана покажет свои рисунки.

Я знал, что после ужина мы все вместе будем сидеть у камина, даже если на улице не та погода, которая бы создала тёплую, уютную обстановку. Я знал, что буду слушать всё, чем моя семья готова была со мной поделиться.

Я всегда рад был слышать их звонкие голоса и смех, который стёр бы все тёмные моменты прошедшего дня, забирая всё самое плохое. А ночью в нашей спальне я бы любил свою Маринэ, поклоняясь ей и благодаря за этот мир, который она мне подарила.

Сегодня я смотрю на дом, в котором не горит свет. Выходя из машины, я чувствую только запах дождя и сырой земли. Поднимаюсь по лестнице к двери, но не стучу – просто вхожу.

Меня встречают гробовая тишина и темнота. Я прохожу в гостиную, но камин не горит. Столовая пуста, как и вычищенная кухня. Всё стоит на своих местах, словно никто сегодня и не готовил, что вполне возможно.

Я снимаю мокрый пиджак и, закинув его на плечо, поднимаюсь на второй этаж, в комнату, где всё ещё висят мои вещи. Однако в ней я больше не сплю. Последний месяц меня мучает бессонница. Я не могу закрыть глаза дольше, чем на пару часов, без кошмаров, поэтому сон благополучно забыт, не говоря уже о полноценном отдыхе на кровати.

В основном мои ночи проходят либо в «Императоре», либо в кабинете. Я довожу себя до изнеможения, работая большую часть времени и упиваясь алкоголем, чтобы просто отключиться часа на два, а потом очнуться и вновь приступить к своим обязанностям, стараясь казаться достойным Капо.

С этим намерением я собирался зайти в комнату, чтобы захватить новую рубашку, и спуститься в кабинет, где проведу остаток ночи. Но, когда подхожу к двери, замечаю приглушённый свет от прикроватной лампы.

Зайдя внутрь, я замираю. Адриана и Люцио, прижавшись друг к другу, спят на кровати. В руках мой сын держит рамку с фотографией Маринэ, что обычно стоит на ящике с моей стороны. Адриана обнимает своего брата, уткнувшись в кудрявые волосы. Её тело укрывает его, защищая от всего мира.

Я иду к любимому креслу Маринэ и падаю в него, не отрывая взгляда от своих детей. Мои глаза горят, и грудь сжимается от этого зрелища. Я смотрю на двух детей, которые ещё вчера были счастливы и не знали печали, а сейчас они разбиты горем.

Из-за своей злой мести я перестал приходить вовремя домой, из-за собственного горя забыл о детях и об их боли. Я не мог вступить в этот дом, зная, что её больше нет. Но не учёл, что не я один потерял любимого человека. Я погрузился в свою печаль, заглушая её алкоголем и местью, и пока Адриана отсутствовала, Люцио был один. Я этого не осознавал, как и того, насколько ему не хватало своей сестры и кого-нибудь рядом до сих пор. Пока не увидел, как моя дочь, словно щит, оберегает своего младшего брата даже во сне. Как они держатся друг за друга.

Мои дети потеряли мать и в какой-то степени лишились отца.

Остаток ночи я провёл в кресле, в той же мокрой от дождя рубашке, глядя на своих спящих детей. В этот момент я понял, что моя боль сильна, но их – сильнее. И я пообещал своей жене, что наши дети больше никогда не будут одни в этом мире, что свет в нашем доме будет гореть.

Глава 5. Алессио

Наступила глубокая ночь. Всё вокруг погружено во мрак, лишь луна ярко освещает тёмное небо.

Я лежу на мокром асфальте, а мой взор устремлён на взлетающий вертолёт, что буквально выбросил меня на аэродром в Нью-Йорке. В считанные секунды он скрывается в ночи, так что теперь можно рассмотреть звёзды.

Это какое-то заброшенное место далеко от города, посреди поля и с одной-единственной взлётной полосой. Рядом со старым ржавым гаражом стоит такой же древний кукурузник. Уверен, он даже не работает.

Моё тело ноет от боли при каждом движении. Ребра наверняка сломаны, как и нос. Вкус крови всё ещё ощущается во рту, из-за чего сложно дышать. Я пытаюсь встать или хотя бы перевернуться, чтобы выплюнуть скопившуюся кровь, но начинаю кашлять и задыхаться, и тело содрогается от приступа кашля.

Я не должен был позволять Маттео доводить меня до такого состояния. С этой мыслью я падаю обратно на асфальт и поднимаю взгляд на бесконечный ковёр с яркими точками.

Не знаю, сколько пролежал здесь, когда в мёртвой тишине раздался отдалённый рёв двигателя.

Блять. Только не говорите мне, что этот кретин приехал на своём мотоцикле за мной…

Я приподнимаю голову, хватаясь за бок, и расслабляюсь, когда моя малышка появляется из-за угла гаража. Чёрный Ford Mustang Shelby не успевает остановиться, как из двери пассажирского сиденья вылетает Лекси и бежит ко мне.

Мой друг кретин…

– Алессио!

Алекс выходит из машины, не заглушая двигатель, и направляется к нам. Лекси в это время уже падает на колени возле меня. Я вижу ужас на лице лучшей подруги, пока она осматривает моё тело. В её глазах отчётливо читается шок, когда она встречается со мной взглядом и видит, в каком я состоянии.

– О Господи! Что они сделали с тобой? – слёзы скатываются с её щёк, а руки трясутся у моего лица, не решаясь притронуться ко мне.

– Блять! Какого хера, чувак?

– Что она здесь делает? – я пытаюсь сесть, но без помощи Алекса не справляюсь.

– Мне пришлось! – он разводит руками, показывая на Лекси. – Я не смог соврать ей, когда ты позвонил и попросил срочно забрать тебя. Она скорее душу съест, чем отстанет от тебя.

Алекс бросает на Лекси какой-то странный, непонятный мне взгляд.